Полезное:
Как сделать разговор полезным и приятным
Как сделать объемную звезду своими руками
Как сделать то, что делать не хочется?
Как сделать погремушку
Как сделать так чтобы женщины сами знакомились с вами
Как сделать идею коммерческой
Как сделать хорошую растяжку ног?
Как сделать наш разум здоровым?
Как сделать, чтобы люди обманывали меньше
Вопрос 4. Как сделать так, чтобы вас уважали и ценили?
Как сделать лучше себе и другим людям
Как сделать свидание интересным?
Категории:
АрхитектураАстрономияБиологияГеографияГеологияИнформатикаИскусствоИсторияКулинарияКультураМаркетингМатематикаМедицинаМенеджментОхрана трудаПравоПроизводствоПсихологияРелигияСоциологияСпортТехникаФизикаФилософияХимияЭкологияЭкономикаЭлектроника
|
Эллинская сказка
Беотиец Акселос, эллин родом и варвар душой, был по делам в Афинах. Осмотрел Акрополь. – Акрополь как Акрополь! Стоит высоко. Был в театре Диониса. [93] – Театр хороший. Отделан белым мрамором. Слушал лучших ораторов на агора: [94] – Говорят много. И захотел побеседовать с Сократом. [95] – Быть в Афинах и не поговорить с Сократом! На что же тогда человеку дан язык? Прохожий афинянин указал ему под портиком Академии задумчиво гулявшего небольшого человека с невзрачным лицом: – Это Сократ. «Такой великий муж мог бы быть повыше ростом и повиднее. Впрочем, мудрецы об этом не заботятся!» – подумал беотиец. Он пошел навстречу Сократу и глубоко ему поклонился. Сократ учтиво ответил на поклон и прошел мимо. Беотиец опять забежал вперед и поклонился. Сократ улыбнулся, поклонился и продолжал прогулку. Тогда беотиец снова забежал вперед и сказал: – Привет тебе, мудрейший из смертных! Сократ остановился, засмеялся глазами и сказал: – Видел ли ты всех людей на свете? – Н-нет! – Раз ты их не видел, ты не мог и говорить со всеми людьми на свете. Не так ли? – Совершенно верно. – Почему же, в таком случае, ты знаешь, что я умнее всех людей на свете? Не осторожней ли было бы, с твоей стороны, сказать: «Мне кажется, что ты мудрейший из людей?» – Да, пожалуй, так было бы благоразумнее. – Но раз ты не знаешь, насколько умны другие люди на свете, такое мнение твое ни на чем не основано. Не так ли? – Выходит, что так. – Уверяют в чем-нибудь, не имея на то никаких оснований, или плуты, или глупцы. Не правда ли? – Д-да! – Хотел ли ты обмануть меня, говоря, что я мудрейший из людей? – Значит, ты не плут. Кто же ты в таком случае? Реши сам! «Однако!» – подумал беотиец и сказал: – Что ж мне было делать, когда ты ничего не говоришь! На что роза, если она не пахнет, и мудрец, если он не говорит? Сократ улыбнулся. – Прекрасно. Скажи: свойственно ли коню ржать? – Я думаю! – А быку мычать? – И еще как! – Барану блеять? – Ну, еще бы! – Что же, конь беспрерывно ржет? – Зачем же! – И бык не мычит беспрерывно? – Конечно, нет! – Но, может быть, беспрерывно блеет хоть баран? – Тоже нет! – Видал ли ты, чтоб конь заржал при виде коровы? – Не бывает. – Или бык замычал при виде овцы, или баран заблеял при виде лошади? – Нет, нет и нет! – весело отвечал беотиец. – Не ржет ли конь при виде лошади? – Разумеется. – А бык при виде коровы? – Это всякому известно. – А баран не начинает ли блеять тогда, когда увидит овцу? – Верно. – Одним словом, мы можем сказать, что конь ржет, бык мычит и баран блеет только тогда, когда видит себе подобных? – Почему ж не сказать? Можно сказать! – И из того, что правилу этому одинаково подчиняются и конь, и бык, и баран, не должны ли мы заключить, что это закон природы? – По-моему, должны. – Скажи, мудрец станет ли идти против законов природы? – Не думаю! – И отлично делаешь. Теперь ответь мне на один вопрос. – Хоть на тысячу тысяч! – Не думаешь ли ты, что мудрецу так же свойственно говорить мудрые вещи, как коню ржать, быку мычать и барану блеять? – Я так и думаю. – Прекрасно! Если конь ржет, бык мычит, а баран блеет только при встрече с себе подобными, то, значит, и мудрец должен говорить только с подобными себе. Какое же основание, друг, я имел заговорить с тобою? И посмотрев на него с любовью, Сократ пошел дальше. – Пусть меня разорвет Цербер! [96] – воскликнул Акселос. – Чтобы человека два раза подряд заставили самого себя назвать дураком! Это может случиться только с беотийцем, да и то в Афинах! Через мгновение он, однако, подумал: «А мудрость, оказывается, вовсе не такая трудная вещь!» И чтоб развлечься после неприятного разговора, пошел к гетерам. Гетера Хризис лежала на окне своего дома, с накрашенным лицом, чего требовало ее занятие, – и одетая в роскошные одежды, чего ее занятие не требовало вовсе. – Иди смелее, красавец! – крикнула она Акселосу, когда тот остановился у ее порога. Беотиец хитро улыбнулся. – За что тебе платят деньги? – спросил он. Гетера из окна оглядела его с удивлением с ног до головы. – За то, что я женщина! – Но не всем же женщинам платят деньги. Ты должна отвечать: за то, что я красива. – Ну, за то, что я красива! – Итак, в любви платят за красоту? – Платят и за красоту… – Стой, стой! Не отвлекайся! Иначе ничего не выйдет. Ты согласна: за красоту? – Пусть будет по-твоему. – Ты зовешь меня для любви? – За чем же другим будет звать к себе гетера? – Отвечай: да или нет? – Да, да, да! – И так как ты сама назвала меня красавцем, а в любви платят за красоту, то, значит, ты зовешь меня за тем, чтобы платить мне деньги! Гетера расхохоталась так, что чуть не упала из окна. Беотиец глядел на нее, счастливо улыбаясь. – Ну, вот, видишь теперь сама, что ты или мошенница, или дура! – Что? Гетера вскочила. – В Афинах оскорбляют женщину? И какую женщину?! Которая никому не доставила ничего, кроме удовольствия?! Слуги! Возьмите этого чужестранца, этого варвара, и киньте его куда-нибудь подальше от моего дома. Два раба, нубийцы, с мускулами, которые, как толстые змеи, перевились у них на руках, схватили беотийца, отнесли на ближайший перекресток и кинули, как юноши кидают копье. – Однако философия до добра не доводит! – подумал Акселос, поднимаясь и потирая локти, колени и лицо. И грустный пошел домой. На следующий день он услышал на площади, что Сократ арестован, ночью его судили и присудили к смерти. – Все за его философию! – Однако я еще дешево отделался! – подумал беотиец, вспоминая о вчерашнем происшествии с гетерой. И поспешил уехать в Фивы из города, где делаются такие странные вещи. Друзья-фивяне собрались к нему в дом послушать чудес про Афины. Он рассказывал им про величие Акрополя, мудрость ораторов и любезность афинских гетер. – Но успел ли ты увидеть Сократа? Акселос сделал печальное лицо. – Друзья мои! Сократ беседовал со мною с последним перед тем, как его взяли, и прежде, чем умереть, пожелал научить меня своей мудрости! Все глядели на него с благоговением. – Ученик Сократа! – Не знаю, как для кого, – но должен вам сказать, что мне это было совсем нетрудно. Я сразу понял все. – Сократ знал, кого избрать! – Акселос! – стали его просить со всех сторон с горящими глазами. – Передай и нам мудрость Сократа! Поговори, как Сократ! Акселос поднял палец: – Т-с! Друзья мои! Вы знаете, что сталось с Сократом? Вы хотели бы и для меня того же? И все в ужасе переглянулись: – Он, воистину, мудр! С тех пор Акселос говорил только самые обыкновенные вещи, но все смотрели на него с благоговением. – Если бы он захотел заговорить, как Сократ! Но Эллада не для Сократов! Слава о молчащем мудреце скоро распространилась по Фивам, по всей Беотни и по всей Греции. Отовсюду приезжали люди взглянуть на великого молчащего фиванского мудреца. Он молчал, глядя с улыбкой на посетителей, и самым настойчивым, молившим его о слове, хоть об одном только слове мудрости, говорил только: – Вспомните участь Сократа! Создалось обыкновение. Всякий, кто где-нибудь слышал что-нибудь умное, думал: «Это сказал, наверное, Акселос». И вскоре Греция была полна изречениями молчащего мудреца. Их собирали и переписывали и задорого продавали: – Изречения фиванского мудреца. Фивы им гордились. И когда, спокойно достигнув глубокой старости, он умер, на его мавзолее написали: Акселос, великий мудрец, ученик Сократа. По этой эпитафии он попал в Элизий. [97] Сам Минос, [98]почтительно поднявшись, указал дорогу туда его тени. Там, в аллее из мирт, освещенной бледным, словно лунным, светом, тень беотийца Акселоса увидела среди бродивших по две, по три тени одинокую тень маленького, невзрачного человека. – Привет тому, кто был Сократом! – сказал Акселос. – Привет и тебе, судя по месту, где ты находишься, тень мудреца! – ответил Сократ. – Голос твой напоминает мне землю, и мне кажется, что я встречался с тобою в Афинах. – Ну, как же! Ты встретился со мной под портиком Академии. В тот самый день, когда тебя взяли по приказанию архонтов. Помнишь? Тень Сократа слабо улыбнулась, как улыбаются тени. – Я помню и то, и другое. Но как же попала ты сюда, заблудившаяся тень? – По надгробной эпитафии мудреца. – Как называется тот счастливый город, который считал тебя мудрецом? – Фивы. – Но что ж ты говорил, что тебя считали мудрецом? – Я молчал. – Всю жизнь? – Всю жизнь. – Тогда понятно все! – сказала тень Сократа. – И дурак мудр, когда он молчит. Ты мудрый дурак! И тень Акселоса гуляла по миртовым полям Элизия с полным правом.
|