Относительный фразеологический эквивалент

Относительный фразеологический эквивалент уступает абсолютному лишь в том, что отличается от исходной ФЕ по какому-либо из показате­лей: другие, часто синонимические компоненты, неболь­шие изменения формы, изменение синтаксического пост­роения, иные морфологическая отнесенность, сочетае­мость и т.п. В остальном он является полноценным соот­ветствием переводимой ФЕ, «относительность» которого скрадывается контекстом.

Различие может быть, например, в сочетаемости. Ес­ли сравнить нем. da lachen (ja) die H u hner! с его русским аналогом курам на смех, то нетрудно заметить, что при переводе придется русский эквивалент либо «подгонять» под соответствующую немецкую единицу и превратить ее в самостоятельную экспрессивную фразу: «да это же курам на смех!», либо, если этого сделать нельзя, искать других соответствий.

Частым отличием можно считать неодинаковое лексико-семантическое содержание отдельных компонентов. В приведенном выше примере показать спину в ФЕ неко­торых языков появляется с компонентом не «показать», а «повернуть» англ. turn one's back, болг. обръщам гръб.

В других случаях эквивалент может отличаться от исходной ФЕ по компонентному составу; например, один и тот же образ может быть выражен экономнее или про­страннее:.

Образы могут быть очень близкими, соприкасающи­мися, например, «молния»—«гром» (ср. нем. Blitz aus heiterem Himmel и рус. гром среди ясного неба); они могут быть весьма далекими, но логичес­ки сопоставимыми: например, «похожесть» русский, бол­гарин и француз видят в «двух каплях воды», а у немца и чеха это «два яйца», у англичанина—«две горошины».

Но образы двух аналогов (на ИЯ и ПЯ) могут не иметь между собой ничего общего как образы, что не мешает эквивалентам исполнять исправно свою функцию в переводе.

В принципе, возможность передавать ФЕ аналогами с образностью, совершенно не имеющей точек соприкос­новения в ИЯ и ПЯ, объясняется главным образом тем, что по большей части это стертые пли полустертые мета­форы, не воспринимаемые или, скорее, воспринимаемые подсознательно носителем языка: ведь в значении остать­ся с носом никакого «носа» русский не видит, как не за­мечает болгарский читатель «пальца» в аналоге остана с пръст в уста («остаться с пальцем во рту»). Степень яркости образа — очень низкая — до нулевой у фразеоло­гических сращений, а в единствах более высокая, но ред­ко достигающая интенсивности в свободном сочетании,— является одной из главных предпосылок для выбора приема перевода между аналогом и калькой. Об этом речь пойдет ниже, но уже здесь ясна опасность слишком поспешного, не увязанного с особенностями контекста ре­шения в отношении этого выбора.

Наконец, чрезвычайно часты различия, возникающие в случаях использования таких приемов перевода, как различного рода трансформации типа антонимического перевода, конкретизации и генерализации, которым, по­добно лексическим, поддаются и фра­зеологические единицы.