ВВЕДЕНИЕ. Нижеследующая серия бесед имела место в Боулдере в конце 1970 - начале 1971г

Нижеследующая серия бесед имела место в Боулдере в конце 1970 - начале 1971г. Тогда мы как раз создавали там свой медитационный центр, Карма Дзонг. Хотя мои ученики в большинстве своем относились к движению по духовному пути со всей серьезностью, они вносили в свою практику много путаницы, непонимания и ожиданий. Поэтому я нашел нужным предложить своим студентам общий обзор пути и некоторые предостережения относительно существующих на нем опасностей.

Теперь мне кажется, что опубликование этих бесед могло бы принести пользу и тем, кто чувствует интерес к духовным дисциплинам. Правильное движение по духовному пути - весьма тонкий процесс, здесь нельзя допускать наивных скачков. Имеются многочисленные отклонения, которые ведут к искаженной, эгоцентрической версии духовности; мы можем обманывать себя, полагая, что развиваем духовность, тогда как вместо этого с помощью духовной практики усиливаем свою эгоцентричность. Такое фундаментальное искажение можно назвать духовным материализмом

Эти беседы прежде всего рассматривают различные пути, на которых люди вовлекаются в духовный материализм, многие формы самообмана, в которые могут впасть начинающие. После этого разбора отклонений мы рассмотрим самые общие отличительные признаки подлинно духовного пути.

Здесь изложен классический буддийский подход - классический не в формальном смысле, а в смысле изложения самой сути буддийского понимания духовности. Хотя буддийский путь не является теистическим, он не противоречит теистическим дисциплинам. Различия в путях являются скорее различиями в центре тяжести и в методах. Основные проблемы духовных дисциплин являются общими для всех них, особенно в части преодоления духовного материализма. Буддийский подход начинается с нашего заблуждения и страдания; он движется к раскрытию их происхождения. Теистический подход начинается с величия Божьего - и идет к поднятию уровня сознания до переживания присутствия Бога. Но, поскольку препятствиями для общения с Богом являются наши заблуждения и отрицательные качества, теистическому подходу также необходимо иметь с ними дело. К примеру, духовная гордыня для теистических дисциплин составляет такую же проблему, что и для буддизма.

Согласно буддийской традиции, духовный путь представляет собой процесс преодоления нашего заблуждения и раскрытия состояния пробужденного ума. Когда состояние пробужденного ума загромождено "я" и сопутствующей ему паранойей, оно принимает характер глубинного инстинкта. Таким образом, вопрос не в том, чтобы построить это состояние пробужденного ума, а более в том, чтобы сжечь те заблуждения, которые его скрывают. В процессе сжигания этих заблуждений мы обнаруживаем просветление. Если бы процесс был иным, состояние пробужденного ума было бы продуктом причины и следствия. а потому было бы подвержено распаду. Все, что создано, рано или поздно должно умереть; и если бы просветление было бы результатом такого созидания, тогда "я" всегда оставалась бы возможность вновь утвердить себя, вызвать возврат к состоянию заблуждения. Просветление постоянно, потому что мы не произвели его, а только открыли. В буддийской традиции часто используется аналогия солнца, появляющегося из-за облаков; эта аналогия объясняет раскрытие просветления. В практике медитации мы устраняем заблуждения "я", чтобы получить проблеск состояния пробужденности. Отсутствие неведенья, подавленности паранойей открывает необычайный взгляд на жизнь; мы обнаруживаем иной способ бытия.

Сущность заблуждения заключается в том, что человек обладает ощущением личности, которая кажется ему непрерывной и прочной. Когда возникает какая-нибудь мысль, эмоция или какое-то событие, налицо также и ощущение, что существует кто-то, осознающий происходящее. Вот и сейчас вы ощущаете, что вы читаете эти слова. Такое чувство личности в действительности является преходящим, непостоянным событием, которое нам в нашем заблуждении кажется вполне прочным и длительным. Поскольку мы считаем свою ошибочную точку зрения правильной, мы боремся за то, чтобы поддержать и укрепить эту прочную личность; мы стараемся питать ее удовольствиями и охранить от боли. Опыт постоянно угрожает нам выявлением нашего преходящего характера, а потому мы непременно боремся, чтобы закрыть любую возможность обнаружения нашего подлинного состояния, "Но, - можете вы спросить, - если наше подлинное состояние есть состояние пробужденного ума, почему мы так сильно поглощены тем, чтобы избегнуть осознания этого факта?" Это происходит потому, что мы стали настолько поглощенными своим ошибочным взглядом на мир, что считаем этот мир реальным, единственно возможным миром. Такая борьба за то, чтобы поддерживать ощущение прочной, непрерывной личности, представляет собой действие "я".

Однако "я" лишь отчасти удается оградить нас от боли. Как раз неудовлетворенность, которая сопровождает эту борьбу "я", вдохновляет нас на пересмотр того, что мы делаем. Поскольку в нашем самосознании всегда существуют разрывы, всегда становится возможным и некоторое прозрение.

Для описания функций "я" в тибетском буддизме пользуются интересной метафорой. Там говорится о "трех владыках материализма" - это "владыка формы", "владыка речи" и "владыка ума". Ниже мы рассматриваем особенности этих трех "владык". Слова "материализм" и "невротический" относятся к действию "я".

Понятие "владыки формы" подразумевает невротическое стремление к физическим удобствам, безопасности и удовольствию. Наше высокоорганизованное техническое общество отражает эту чрезмерную озабоченность по поводу воздействия на физическое окружение, так чтобы защитить себя от раздражающего воздействия сырых, грубых, непредсказуемых аспектов жизни. Кнопочные лифты, расфасованное мясо, кондиционированный воздух, туалеты со сливом, программы пенсионного обеспечения, предметы ширпотреба, метеорологические спутники, бульдозеры, лампы дневного света, работа с девяти утра до пяти вечера, телевидение - все это попытки создать приемлемый, безопасный, предсказуемый, приятный мир.

Но понятие "владыки формы" не относится к созданным нами физически богатым и безопасным жизненным ситуациям самим по себе. Оно связано скорее с невротической чрезмерной озабоченностью, которая побуждает нас создавать все это, пытаться подчинить природу. "Я" стремится обезопасить и занять себя, старается избежать всякого раздражения. Поэтому мы привязываемся к своим удовольствиям, к своей собственности; поэтому мы боимся перемен или форсируем перемены, стараемся создать для себя гнездо или игровую площадку.

Говоря о "владыке речи" имеют в виду пользование интеллектом в отношении к нашему миру. Мы принимаем целый набор категорий, которые служат нам как бы "рычагами", способами расположения явлений. Наиболее полно развитые продукты этой тенденции - идеологии, системы идей, которые объясняют, оправдывают и освящают нашу жизнь. Национализм, коммунизм, экзистенциализм, христианство, буддизм - все они представляют нам устойчивые правила действия, объяснения того, как и почему вещи происходят именно данным образом.

Опять-таки, пользование интеллектом само по себе не является функцией "владыки речи". "Владыка речи" - это склонность со стороны "я" истолковывать все, что ему угрожает или раздражает его, таким образом, чтобы нейтрализовать угрозу или превратить ее в нечто "положительное" с точки зрения я. Понятие "владыки речи" относится к использованию понятий в качестве фильтров, прикрывающих нас от прямого восприятия того, что есть. Эти концепции принимаются чересчур всерьез; они используются, как инструменты, придающие прочность нашему миру и нам самим. Если мир вещей, обладающих наименованиями, действительно существует, тогда существует также и "я", как одна из таких имеющих наименование вещей. Мы не хотим оставить никакого места для угрожающих нам сомнений, неуверенности или смятения.

Понятие "владыки ума" относится к усилию сознания поддерживать ощущение самого себя. "Владыка ума" осуществляет свою власть когда мы пользуемся духовными и психологическими дисциплинами, как средствами поддержания нашего самосознания, как рычагами, позволяющими нам держаться за наше чувство самих себя. Наркотики, йога, молитва, медитация, транс, разные виды психотерапии - все это можно использовать подобным образом.

"Неспособно обратить в свою пользу все, что угодно, даже духовность. Если, например, вы узнали о какой-то особенно благотворной технике медитации в духовной практике, тогда отношение к ней "я" проявляется, во-первых, в том, что оно рассматривает ее как привлекательный объект, а, во-вторых, стремится ее испробовать. В конце-концов, поскольку "я" кажется прочным образованием и неспособно по-настоящему усвоить что бы то ни было, оно может только подражать. Таким образом "я" пытается проверить практику медитации и медитационного образа жизни и подражать им. Когда мы изучили все уловки и ответы игры в духовность, мы автоматически стараемся подражать духовности, потому что подлинное вовлечение в нее потребовало бы полного устранениями", - а в действительности мы менее всего на свете хотим полностью отказаться от "я". Однако мы не способны ощутить в переживании то, чему пытаемся подражать; мы в состоянии лишь найти некоторое новое пространство внутри границ "я" - а это оказывается тем же самым образом действии. "Я" переводит все в термины собственного здоровья и присущих ему качеств. Будучи способным создать такой новый образец, оно испытывает чувство большого достижения и возбуждения, - ибо наконец-то создало ощутимое подтверждение собственной индивидуальности, добилось успеха.

И если нам удается добиться такого успеха в сохранении своего самосознания при помощи какой-то духовной техники, тогда подлинное духовное развитие оказывается весьма маловероятным. Наши умственные привычки становятся настолько сильными, что сквозь них трудно пробиться. Мы можем даже зайти настолько далеко, что осуществим полностью демоническое состояние сплошного "эгоизма".

Даже несмотря на то, что "владыка ума" является самым могущественным в разрушении духовности, все же и двое других "владык" могут управлять духовной практикой. Возвращение к природе, изолированность, простые, спокойные, возвышенные люди - все это может быть способами защиты от раздражения, все может выступать в роли выразителя "владыки формы". Или может случиться так, что религия снабжает нас разумными доводами в пользу создания безопасного гнезда, простого, но уютного дома, приобретения приятного партнера по супружеству, постоянной и легкой райоты.

Также и "владыка речи" бывает вовлечен в духовную практику. Следуя какому-нибудь духовному пути, мы можем заменить новой религией или религиозной идеологией старые верования, но будем продолжать пользоваться этой новой идеологией по-старому, невротически. Невзирая на то, какими возвышенными могут быть наши идеи, если мы принимаем их чересчур серьезно и употребляем для сохранения своего "я", мы все еще находимся под властью "владыки речи".

Если мы проверим свои действия, мы, по всей вероятности, в большей части случаев согласимся, что находимся под властью одного или более "владык". "Но, - можем мы задать вопрос, - что же из того? Это простое описание состояния человека. Да, мы знаем, что наша техника не может защитить нас от войны, преступлений, болезней, экономической неустойчивости, от тяжелого труда, от старости и смерти; не способны и наши идеологии защитить нас от сомнений, неуверенности, путаницы и дезориентированности; а наши системы психотерапии не в состоянии. предохранить нас от исчезновения высших состояний сознания, которых нам удается временно достичь, от следующих за ними отрезвления и тоски. Но что же нам делать? Трое "владык" кажутся слишком уж могущественными, и свергнуть их нам не под силу; да мы и не знаем, чем их заменить."

Обеспокоенный такими вопросами Будда проверил весь процесс, в силу которого устанавливается правление трех "владык". 0н пожелал узнать, почему наш ум следует за ними, нет ли какого-нибудь другого пути. И он открыл, что трое "владык" соблазняют нас, создав фундаментальный миф - о том, что мы являем собой устойчивые существа. Но этот миф в конце-концов оказывается ложью; это - огромный обман, гигантская ложь - и в то же время корень всего нашего страдания. Для того, чтобы совершить это открытие, ему пришлось пробиться сквозь очень хитроумную защиту, созданную тремя "владыками" для того, чтобы их подданные не раскрыли глубочайший обман, источник их власти. Также и мы никоим образом не сможем освободиться от господства трех "владык", пока подобно Будде не преодолеем слой за слоем их искусную защиту.

Система защиты "владык" построена из материала нашего ума. Этот материал используется ими таким образам, чтобы поддерживать основной миф о нашей прочности. Для того, чтобы нам самим увидеть, как действует этот процесс, необходимо пересмотреть весь собственный опыт. "Но как же нам произвести такой пересмотр? - можете вы спросить. - Какой метод или инструмент для этого использовать?" Метод, который открыл Будда, - это медитация. Он обнаружил, что для получения ответа борьба не дает результатов. И только тогда, когда в этой борьбе возникали перерывы, к нему приходили прозрения. Он начинал понимать, что внутри его существует некоторое разумное качество пробужденности, и оно проявляется только при условии отсутствия борьбы. Таким образом, практика медитации включает в себя умение "не вмешиваться".

Существует много неправильных мнений относительно медитации. Некоторые люди считают ее особым состоянием ума, похожим на транс; другие думают, что это приемы тренировки, какой-то умственной гимнастики. Но медитация - ни то, ни другое, хотя она действительно содержит подход к невротическим состояниям ума. Иметь дело с невротическими состояниями ума не невозможно, даже не трудно. Такое состояние обладает энергией, скоростью, особым стереотипом. Практика медитации подразумевает невмешательство, т.е. старание идти вместе с этой энергией и скоростью. Таким путем мы узнаем, как обращаться с этими фактами, как вступить во взаимоотношения с ними - не в том смысле, чтобы заставить их созревать так, как этого хотелось бы нам, а в смысле познания их такими, каковы они есть, в смысле работы с их стереотипом.

Есть одна история о Будде, которая повествует, как однажды он дал поучение замечательному музыканту, играющему на ситаре. Желая практиковать медитацию, музыкант спросил: "Нужно ли мне подчинить ум - или можно оставить его таким, каков он есть?" Будда ответил: "Вот ты - великий музыкант; так скажи мне, как ты настраиваешь струны своего инструмента?" Музыкант ответил: "Я натягиваю их не слишком сильно и не оставляю слишком свободными; вот и все". "Точно так же, - сказал Будда, - и в своей практике медитации ты не должен ничего навязывать уму насильно, однако не должен и позволять ему блуждать". Таково учение Будды. Мы оставляем ум таким, каков он есть; мы применяем самый открытый способ, чувствуем поток энергии, не стараясь подчинить его, и не позволяя ему выйти из-под контроля; при этом мы идем вместе с энергетическим стереотипом ума. Это и есть практика медитации.

Подобная практика вообще необходима потому, что структура нашего ума и мышления, наш концептуализированный образ жизни в мире оказывается чрезмерно принудительным, мы как бы навязываем себя всему миру; или жизнь протекает совсем уж безумно и бесконтрольно. Поэтому практика медитации должна начинаться с самого внешнего слоя "я", с рассудочных мыслей, которые непрерывно проносятся сквозь ум, т.е. с умственной болтовни. "Владыки" пользуются рассудочным мышлением, как первой линией обороны, как пешками в своих усилиях одурачить нас. Чем больше число порождаемых нами мыслей, тем более занятым бывает ум; и тем сильнее мы убеждены в собственном существовании. Поэтому "владыки" непрестанно стараются активизировать эти мысли, сделать так, чтобы они постоянно набегали одна на другую, чтобы за их потоком нельзя было ничего увидеть. В подлинной медитации мы не имеем намерения создавать поток мыслей и не имеем намерения их подавлять. Мы просто даем им возможность возникать самопроизвольно и становиться выражением глубинного разума, выражением точности и ясности состояния пробужденного ума.

Если мы проникаем в стратегию постоянного создавания перекрывающих друг друга мыслей, тогда "владыки" прибегают к возбуждению эмоций, чтобы отвлекать нас ими. Возбуждающее, красочное, драматическое качество эмоций захватывает внимание; мы оказываемся как бы поглощенными интересным кинофильмом. В практике медитации мы не поощряем эмоций и не подавляем их. Мы видим их со всей ясностью, даем им возможность быть такими, каковы они есть, - и благодаря этому более не позволяем им служить средством развлечения и отвлечения. Таким образом они делаются неистощимым источником энергии для выполнения бескорыстного действия.

В отсутствие мыслей и эмоций "владыки" пускают в ход еще более мощное оружие - понятия. Классифицирование явлений создает чувство определенного, прочного "мира вещей". Такой прочный мир внушает нам успокоительные мысли о том, что и мы представляем собой прочные, обладающие длительностью вещи. Мир существует; поэтому существую и я, воспринимающий этот мир. Медитация заключает в себе прозрение в прозрачность понятий, так что классифицирование более не служит средством придать прочность нашему миру и нашему образу самих себя. Она становится просто актом распознавания. "Владыки" располагают еще и другими защитными механизмами; однако рассмотрение их в данном контексте было бы слитком долгим делом.

Благодаря проверке собственных мыслей, эмоций, понятий и других видов психической деятельности Будда открыл, что у нас нет нужды бороться ради доказательства своего существования, нет необходимости подчиняться власти трех "владык материализма". Нет необходимости бороться, чтобы стать свободными; само по себе отсутствие борьбы и есть свобода. Это состояние свободы от "я" есть достижение состояния будды. Можно сказать, что процесс преобразования материала ума из выражений стремлений "я" в выражения глубинного разума и просветления при помощи практики медитации и есть истинный духовный путь.