Брату своему Петру, епископу Севастии

1. Едва улучив малое [время] для досуга и лечения тела после моего возвращения из Армении, я смог сосредоточить­ся и собрать [свои] памятки против Евномия, которые по воле Твоей Разумности я надиктовал. Так что мне остался только труд отделки слова, и слово уже станет готовой книгой. 2. Однако я написал [ответ] не на оба слова, мне не хватило времени, поскольку тот, кто одолжил мне еретическую книгу, весьма невежливо затребовал ее назад, не дав мне ни [возможности] переписать, ни времени поработать. Итак, располагая только пятнадцатью днями, я не мог в столь сжатые сроки ответить на оба слова. 3. И поскольку часто докучали мне люди, имеющие некую ревность об истине, и не знаю, каким образом распро­странился слух, что я написал отповедь хулению, я счел наи­лучшим прежде всего воспользоваться советом Твоей Разумно­сти [на предмет], следует ли мне довериться тому, что я слышу от многих, или принять некое иное решение. 4. А сомнение мне внушает вот что: слово Евномия я получил сразу после кончи­ны святого Василия, когда душу еще жгло горе и она болезновала о несчастье всей Церкви, а у Евномия было написа­но не только то, что составляло суть его убеждений, но более всего он изощрял перо в брани против отца нашего. Поэтому я, раздраженный дерзостью сказанного им, обнаружил [в своем ответе] некий гнев против [самого] сочинителя и уязвленность сердца. 5. И поскольку большинство знает нас совсем с другой [стороны]: что мы привыкли терпеливо сносить нападки поносящих нас [и что мы], следуя наставлениям этого святого, насколько возможно, воспитали в себе умеренность нрава, я боюсь, как бы из написанного нами мы не показались читате­лям какими-то незрелыми по той причине, что легко раздража­емся от дерзостей гордецов. 6. Тем не менее, если мы и пока­жемся такими, нас, может быть, извинит то, что мы гневаемся из-за сказанного не о нас, а об отце нашем. Ведь в таких [слу­чаях], пожалуй, умеренность в гневе непростительнее.

7. Если начало слова покажется в некотором роде не относя­щимся к делу, я думаю, что тот, кто рассмотрит это слово рассу­дительно, вынесет о нем такое суждение. Не следовало ни ос­тавлять мнение великого [мужа] на поругание супостату без всяких возражений, ни к [своему] слову примешивать спор с ним, возобновляя его то тут, то там. Поскольку слово против­ника преследовало две цели: оклеветать нас и оспорить здравое учение (δογμα), следовало, чтобы и наше слово давало соответствующий отпор. 8. И ради ясности, а также ради того, чтобы связность исследования учений не перебивалась возра­жениями на его клевету, по необходимости разделив предмет на два, сначала мы предприняли защиту против возводимого на нас, а затем, по возможности, возразили на сказанное про­тив учения. 9. Слово содержит не только опровержение ерети­ческих мнений, но и наставление и изложение нашего учения. Ибо мы сочли для себя постыдным и совершенно неблаго­родным не решаться говорить правду, притом что враги не скрывают нелепости [своего учения]. 10. Да хранит тебя Господь для Церкви в крепости душевной и телесной.