Глава 23. О том, что желающий в точности изучить эту жизнь должен учиться у преуспевшего в ней

1. А как должен именно поступать решившийся жить по пра­вилам этого любомудрия, чего остерегаться, в каких занятиях подвизаться, а также какую сохранять меру воздержания, каких правил держаться и каково вообще должно быть все течение жизни, направленной к этой цели, обо всем написано много поучений, где он найдет наставление в частностях. Но гораздо действенннее, чем наставление словесное, руководство дейст­венным примером; и нет ничего трудного (δυσκολια) (в том, чтобы) выполнить это требование. Чтобы найти настав­ника, не нужно ни пускаться в дальний путь, ни подвергать­ся морскому плаванию, но «близ ти глагол», говорит апостол (Рим. 10, 8), у твоего очага — эта благодать. Здесь училище добродетелей, в котором жизнь такого рода, доведенная до высочайшей степени строгости, является во всей чистоте. Здесь и молчащие, и говорящие великую имеют силу в научении са­мым делом, как вести эту небесную жизнь. Потому что и всякое слово, без дел являемое, как бы ни было красноречиво составле­но, подобно бездушному изображению, которому краски и цве­та придают некоторый вид живости, а кто «сотворит и научит», как говорит в одном месте Евангелие (Мф.5, 19), тот есть поис­тине человек живущий, «красен добротою» (Пс. 44, 3), действую­щий и движущийся.

2. К нему-то и должен почаще обращаться тот, кто хочет, следуя разумному выбору, «держаться» девства (Мф. 6, 24; Притч. 3, 18). Как желающему изучить язык какого-нибудь народа недостаточно быть самому себе наставником, но он учится у людей сведущих и таким образом достигает того, что говорит так же, как иностранец, так, я думаю, и эту жизнь, так как она не путем естества следует, но отстраняется от него по необычности образа жизни, не иначе кто может в совершенстве изучить, как под руководством того, кто в ней опытен. И во всех прочих житейских занятиях лучше может преуспеть искатель, если будет изучать предмет своих занятий у учителя, нежели если он сам один примется за дело. Ибо не так прост этот образ жизни, чтобы в случае надобности можно было доверять собственному суждению, что для нас полезно, поскольку решимость на опыт в вещах неизвестных небезопас­на. Точно так же люди дошли опытом до неизвестной прежде врачебной науки, посредством наблюдений мало-помалу рас­крывая ее, так что признанное полезным и вредным, по свиде­тельству людей испытавших, вносилось в содержание науки, и наблюдение, сделанное предшественниками, неукоснитель­но учитывалось впоследствии. И теперь желающий изучить эту науку не имеет нужды собственным опытом исследовать силу лекарств, какое из них целительно, а какое губительно, но может сам, усвоив сведения от других, успешно заниматься вра­чебным искусством. То же надо сказать и о врачебной науке душ — то есть о любомудрии, — при помощи которого мы уз­наем врачевство против всякой страсти, касающейся души. Нам нет надобности прибегать к предположениям или каким-либо догадкам для приобретения познаний в этой науке, но есть полная возможность научиться ей от того, кто долговре­менным и продолжительным опытом приобрел в ней навык. Юность же большей частью и во всяком деле ненадежный советник, и нелегко отыскать человека, который был бы сведущ в каком-нибудь достойном занятии, если не призывалась им для участия в совете старость. И чем выше всех прочих занятий поставленная нами цель, тем более мы должны соблю­дать осторожность. Ибо в прочих делах юность, не управляемая рассудком, несет, конечно, ущерб в имуществе или принужде­на бывает лишиться какой-либо мирской ценности или чина. В этом же великом и высоком стремлении опасности подвер­гаются не деньги, не слава мирская и скоропреходящая, не дру­гое что-нибудь из того, что приходит к нам извне, что для лю­дей понимающих маловажно, (независимо от того) по вкусу им это или нет. Здесь же нерассудительность (αβουλια) касается самой души и угрожает опасностью потерпеть ущерб такого ро­да, который состоит не в лишении каких-нибудь благ, которые может быть, и опять можно возвратить, но в потере самого себя и в лишении собственной души. Ибо растративший отцовское имение, пока находится в живых, не отчаивается в надежде опять каким-нибудь способом возвратить прежнее благополу­чие, но кто отпал от этой жизни, тот лишен всякой надежды на возвращение к лучшему.

3. Итак, поскольку многие принимают на себя подвиг девст­ва, будучи еще юны и несовершенны разумением, то им преж­де всего следует заботиться о том, чтобы найти себе на этом пути руководителя и хорошего наставника, дабы по свому невежеству не продираться сквозь какие-нибудь буреломы и не блуждать в стороне от истинного пути. «Блази два паче еди­ного», говорит Екклесиаст (Еккл. 4, 10). Один же легко побежда­ется врагом, который приседит при путях Божественных, и горе «единому егда падет» (Еккл. 4, 10), потому что нет при нем человека, который помог бы ему встать. Так некоторые избрали надлежащее направление в стремлении к святой жизни и, уже достигнув было совершенства в избранном ими подвиге, от гордости ниспали другим видом падения, потому что, поддавшись некоему сумасбродству, сочли благом то, к чему склонял их рассудок. В их числе те, кого Премудрость называ­ет «праздными, путие» свои «постлавшими тернием» (Притч. 15, 19), кто считает вредным для души усердие в труде по заповеди; они отвергли увещания апостольские (ср. 2 Сол.3,10; Еф.4, 28) и не вкушают «благообразно» (2Сол. 3, 12; 1Сол. 4, 12) собствен­ный хлеб, но простирают руки на чужой, все искусство жизни полагая в праздности. Отсюда — сновидцы, которые оболь­щения сонные считают достовернее евангельского учения и меч­ты воображения называют откровениями; «от сих суть проныряющии в домы» (2Тим. 3,6). И, опять-таки, есть и другие, кто считает добродетелью необщительность и звероподобие, не признает заповеди любви и не умеет ценить плодов «долго­терпения и смиренномудрия» (ср. Кол. 3, 12).

4. И кто может исчислить все подобные падения, какие случаются с теми, кто не хочет прибегнуть к руководству мужей, благоугодных Богу? Из их числа мы знали и таких, кто терпел голод «даже до смерти» (Флп.2, 8), как будто бы «таковыми жертвами благоугождается Бог» (Евр.13, 16). И, опять-таки, других, кто, совершенно уклонившись в противоположную сто­рону и заботясь о безбрачии только по имени, ни в чем не отли­чается от ведущих жизнь брачную. Они не только доставляют удовольствие своему чреву, но даже открыто живут с женщина­ми, именуя такое сожительство «братством» (αδελφοτης), чтобы под этим честным именем скрыть свою склонность к худому. Они причина того, что дело в высшей степени достойное ува­жения и чистое — жизнь девственная — хулится у внешних (ср. Рим. 2, 24; Ис. 52, 5).

5. Итак, было бы очень полезно, чтобы юные не были сами себе законодателями на пути этой жизни; ибо жизнь наша не оскудела на образцы совершенств, и в настоящее время, как никогда, святость процветает и обитает в наших жилищах, чрез постепенное прирастание будучи доведена до высшей степени совершенства. Следующий по стопам таких (подвижников) мо­жет приобщиться этой святости, а идущий на запах этого «бла­гоуханного мира» (ср. Песн.1, 2) может исполниться «благоуха­ния Христова» (2Кор. 2,14-15). Как от одной горящей лампады пламя передается и всем прочим светильникам, которые соприкасаются с ней, и несмотря на это, первый свет не умень­шается, хотя чрез сообщение в равной мере передается и за­имствующим свой свет от него, так и святость этой жизни преемственно распространяется от преуспевшего в ней на сбли­жающихся с ним; ибо истинно пророческое слово, что общаю­щийся «с преподобным, с неповинным» и «со избранным» и сам стано­вится таким же (Пс.17, 26-27).

6. Если же ты ищешь примет, по которым бы нельзя было обмануться в избрании для себя доброго примера, то изобразить их легко. Если ты увидишь мужа, который, стоя посредине между жизнью и смертью, из той и другой извлекает полезные для себя уроки любомудрия, так что в усердии к запо­ведям ни бездеятельности смерти не принимает, ни всею стопой во (владения) жизни не становится, поскольку в отноше­нии к тому, в чем выражается плотская жизнь, он отрешился от «мирских похотей» (ср. Тит 2, 12) и остается не деятельнее мертвых, а в отношении к делам добродетели, по которым узнаются «живущие духом» (Гал.5,25), является одушевленным, деятельным и сильным. Такого мужа поставь себе правилом в житии; такого Бог поставил образцом нашей жизни. Пусть он будет тебе образцом божественной жизни, как для кормчих — вечно сияющие звезды: подражай и старости его, и юности, или, лучше, подражай старости в (теле) юноши — и юности во время старо­сти. Ибо ни время возраста, склонявшегося уже к старости, не ослабило в нем мужественной души, ни юность не была деятельной в деятельности того рода, какая свойственна юнос­ти, но какое-то было в нем удивительное соединение противо­положностей того и другого возраста, лучше сказать — изме­нение свойств: в старости юношеская крепость сил к добру, а в цветущем (теле) юноши — неподвижность в отношении к злу. А если ты ищешь и желаний (τους ερωτας), свойственных этому возрасту, подражай высочайшей и пламенеющей божест­венной любви к премудрости, в которой он с младенчества воз­растал и до старости пребывал. Если же ты не можешь взирать на нее прямо, как больные глазами на солнце, то обрати взоры на подчиненный ей лик Святых, которые, сияя своею жизнью, представляют примеры подражания для людей всякого возрас­та. Их поставил Бог в образец для нашей жизни.

Многие из них, будучи юны летами, состарились в чистоте воздержания, разумом предускорив старость и образом жизни упредив время; они знали одну любовь к премудрости не потому, чтобы имели иное естество, ибо «во всех плоть похотствует на дух» (Гал. 5, 17), но потому, что должным образом вняли гласу того, кто сказал, что целомудрие есть «древо живота всем держащимся его» (Притч. 3, 18). На этом древе, как на «корабле це», переплыв «волны» юности (ср. Прем. 14, 5), они достигл пристани воли Божией; и теперь с душой, недоступной вол нам, в тишине и спокойствии, блаженствуют, счастливо окончив свое плавание. «Утвердив» себя на «благом уповании» (2Сол. 2,16), как на «котве известне» (ср. Евр. 6, 18—19), они покоятся вдали от обуревающих волн, являя свет своей жизни, словно огни с высокой сторожевой башни, тем, кто следует за ними. Итак у нас есть на кого равняться, чтобы безопасно избегнуть волн искушений.

7. Но для чего ты допытываешься у меня, не падал ли кто из тех, кто стремился к той же (цели), и на этом основании отчаиваешься в самом предприятии, как в неудобоисполнимом? Смотри на преуспевшего и смело пускайся в это благое плавание, при попутном веянии Святого Духа, имея кормчим Христа. Ибо и «сходящий в море в кораблях, творящий делания в водах многих» (Пс.106, 23) не отчаиваются от того, что с кем-то случилось кораблекрушение, но, имея пред собой «благое упование» (2Сол. 2, 16), спешат достигнуть цели предпринятого дела. Разве это не верх неразумия — считать порочным того, кто пал при строгом образе жизни, и полагать, что лучше тот, кто состарился, падая в течение всей своей жизни? Если страшно даже один раз подвергнуться близкой опасности греха, и на этом основании ты считаешь более безопасным даже и не всту­пать на путь, ведущий к высочайшей цели, то насколько ужас­нее сделать грех занятием всей жизни и по этой причине пол­ностью лишиться части в той, чистейшей жизни? Как станешь ты слушать Распятого, живущий, «Мертвого греху» (Рим. 6, 2. 10), если грех в тебе силен, повелевающего «вслед Него» (ср. Мф.10, 38) идти и как знамение победы над противником нести крест на теле, когда ты не «распялся миру» (Гал. 6, 14) и не восприял «мертвости» плоти (2 Кор. 4, 10)? Как сможешь ты повиноваться Павлу, который убеждает тебя представить тело твое в «жертву живу, святу, благоугодну Богови, когда сообразуешься веку сему», а не «преобразуешься обновлением ума» своего (Рим. 12, 1—2) и не «ходишь во обновлении жизни» (Рим. 6, 4) сей, но еще следу­ешь путем жизни ветхого человека? Как будешь совершать свя­щеннодействия Богу ты, помазанный2 именно для того, чтобы «приносить дар» (Евр.8, 3) Богу, и дар, конечно, не какой-нибудь чужой и незаконный, взятый от благ, привходящих извне, но поистине твой собственный, который есть «внутренний человек» (Еф.3, 16; 2Кор. 4, 16; Рим. 7, 2), долженствующий быть «со­вершенным» и «непорочным», по закону об «агнце» (ср. Лев. 22, 19; Исх. 12,5), чуждым всякого повреждения и порока? Как бу­дешь приносить этот дар Богу, когда не повинуешься закону, который воспрещает священнодействовать нечистому? И если желаешь удостоиться явления Божия, то почему не слушаешь Моисея (ср. Исх. 19, 15), который повелевает народу очиститься от дел брака, чтобы быть достойным явления Божьего? Если тебе маловажным кажется «сораспяться Христу» (Гал.2, 19) «представить себя в жертву Богу», быть «священником Бога вышнего» (Быт. 14, 18), удостоиться явления великого Бога, то что мы можем предложить тебе выше этого, если ты и проистекающие сюда блага будешь считать столь же незначительными? Ибо если кто сораспинается Христу, тот чрез это самое вместе с Ним и живет, и «с Ним прославляется» (Рим. 8, 17), и царствует. А кто представит себя в жертву Богу, тот чрез это может достигнуть изменения естества и достоинства человеческого в ангельское ибо и Даниил так говорит: «тмы тем предстояху Ему» (Дан. 7,10). Кто приял истинное «священство» и подчинил себя великому Архиерею, тот, несомненно, и сам «пребывает священник во веки» и смерть не возбраняет ему «пребывать» им «выну» (Евр.7, 23-24). Но кто удостоился видеть самого Бога, тот имеет плодом не что иное, как то, что он удостоился видеть Бога. Ибо верх всякой надежды, предел и главную цель всякого желания, Божия бла­гословения, всякого обетования и «неизреченных» благ, превыша­ющих, как веруем, «чувствия и разум» (ср. 2Кор.12,4; Флп.1,9), составляет то, что возжелал видеть Моисей, чего желали многие «пророки и цари» (Лк. 10, 24), но чего удостаиваются лишь «чистии сердцем» — те, кто именно потому являются и именуются подлинно «блаженными», что они «Бога узрят» (Мф. 5, 8). Потому-то мы и желаем, чтобы и ты «сораспялся Христу» (Гал.2, 19), пред­ставил себя Богу «чистым» иереем (ср. 2 Кор.11, 2) и соделался чистой жертвой, чтобы уготовил себя к пришествию Божию чрез очищение во всей чистоте, дабы и тебе «узреть Бога» в «чис­том сердце» (Мф. 5, 8), по обетованию Бога и Спасителя нашего Иисуса Христа, Ему же слава во веки веков. Аминь.