Глава 2. О том, что девство есть совершенство, свойственное Божескому и бестелесному естеству

1. Требуется немалая проницательность, чтобы постигнуть ис­ключительность такого дара, который сопутствует нетленному Отцу. Более же всего удивительно, что девство (сразу) обрета­ется (συνεπινοειται) и в Отце, Который и Сына имеет, и родил Его бесстрастно; созерцается также и в «Единородном» Боге (ср. Ин. 1, 18) — подателе нетления, как воссиявшее вместе с чистотой и бесстрастием Его рождения. И опять-таки уди­вительно, (что) Сын мыслится чрез девство. Точно так же со­зерцается девство и в естественной нетленной чистоте Святого Духа: ибо, наименовав Его нетленным и чистым, ты другим именем обозначил девство. Оно действует совместно со всяким премирным естеством, чрез бесстрастие сопребывая с горними силами, не отделяясь ни от чего Божественного и не сближаясь ни с чем противоположным (здесь – любое проявление зла: демонов, грешников, зло как таковое). Ибо все, что по природе и распо­ложению склонно к добродетели, непременно украшается чис­тотой нетления, а все, что уклоняется в противоположную сторону, и является и именуется отпадением от чистоты. Так какая же сила красноречия сравнится с величием этого дара? И как не опасаться, чтобы чрезмерными похвалами не по­вредить его великому достоинству, внушив слушателям мнение о нем менее высокое, нежели то, какое они имели прежде?

2. Таким образом, в отношении девства лучше оставить хва­лебные речи, затем что слово не может соответствовать высоте предмета, и тем не менее, насколько возможно, (следует) всегда помнить об этом божественном даре и иметь на устах то благо, которое особенно и преимущественно принадлежит бестелесному естеству, но, по человеколюбию Божию, даро­вано и тем, кто получил жизнь от плоти и крови, дабы павшее от страстного расположения естество человеческое вновь вос­ставить и возвести к горнему созерцанию, простерши ему, слов­но руку, причастие чистоты. Ибо потому, я думаю, и источник нетления — Сам Господь наш Иисус Христос — не чрез брак во­шел в этот мир, чтобы образом Своего вочеловечения открыть ту великую тайну, что вход и пришествие Божие может и способ­на воспринять одна лишь чистота, достигнуть которой в совер­шенстве можно не иначе, как отрешившись всецело от плот­ских страстей. Ибо то, что произошло с непорочной Марией телесным образом, когда «исполнение Божества» (Кол. 2, 9) во Христе воссияло чрез девство (чрез Деву), то же происходит и со всякой душой, ведущей девственную жизнь по разуму. Хотя Господь не приходит более в телесном виде (ибо «не разумеем ктому по плоти Христа» (2 Кор. 5,16), говорит Писание), но духовно Он вселяется (в душу) и вводит с Собою Отца, как говорит где-то Евангелие (ср. Ин. 14, 23).

3. Итак, поскольку сила девства такова, что оно и на небесах у «Отца духовом» (Евр.12,9) пребывает, и с премирными силами торжествует, и человеческому спасению содействует, — по­скольку собою вводит Бога в общение с человеческой жизнью, а человека окрыляет желанием небесного и делается как бы некоей связью содружества человека с Богом, чрез свое посред­ство приводя в согласие столь далеко отстоящее друг от друга по естеству, — то какая сила слова будет в состоянии объять это чудо? Но так как совершенно нелепо было бы уподобиться (существам) безгласным и бесчувственным и оказаться или не понимающим красот девства, или нечувствительным и равно­душным к ощущению этих красот, то мы готовы сказать о нем (кое-что) немногое, так как во всем должны повиноваться власти того, кто дал (нам такое) приказание (намек на Василия Великого). Впрочем, пусть никто не ждет от нас высокопарных речей: если бы мы и жела­ли того, не могли бы, потому что к такого рода речам не при­готовлены. Да если бы и могли говорить напыщенно, то пред­почли бы краткую речь тому, что вообще не приносит пользы. Ибо разумный человек должен во всем искать не того, что бы возбуждало восхищение им в сравнении с другими, но того, что могло бы принести пользу как ему самому, так и прочим.