Развращение пролетариата

Такой кризис представительства является важнейшим политическим аспектом последних социальных выступлений. Однако сам по себе он может и не быть смертельным для системы, и повсюду (и в самих же профсоюзах) уже намечается его формальное преодоление (перехват) в рамках общей схемы самоуправления. Никакого делегирования полномочий, каждый сам в полной мере отвечает за производство! Идет новое идеологическое поколение! Но придется ему нелегко, так как данный кризис сочетается с другим, еще более глубоким, который затрагивает уже само производство, самую систему производства. И здесь опять-таки иммигранты косвенно оказываются в роли анализаторов. Так же как они анализировали отношения «пролетариата» с его представительными инстанциями, они анализируют и отношение трудящихся с их собственной рабочей силой, их отношение к самим себе как производительной силе (а не только к некоторым из них, образующих представительную инстанцию). Все оттого, что именно они были последними оторваны от традиции не-продуктивизма; оттого, что их пришлось социально деструктурировать, дабы ввергнуть в трудовой процесс в его западном смысле, а в ответ они уже сами глубоко деструктурируют этот общий процесс и господствующую в западной цивилизации продуктивистскую мораль.

Впечатление такое, что их насильственное вовлечение [embauche] на европейский рынок труда вызывает все большее развращение [débauche] европейского пролетариата по отношению к труду и производству. Теперь уже приходится говорить не только о «тайных» приемах сопротивления труду (лентяйстве, транжирстве, отлынивании и т. д.), которые отнюдь не прекратились, — но теперь уже рабочие открыто, коллективно, спонтанно прекращают работу, просто так, ни с того ни с сего, ничего не требуя, ни о чем не торгуясь, к великому отчаянию профсоюзов и хозяев, а через неделю так же внезапно, и притом все вместе, возобновляют ее. Ни поражения, ни победы — да это и не забастовка, а просто «прекращение работы». Такой эвфемизм красноречивее самого слова «забастовка»: вся дисциплина труда рушится, все морально-практические нормы, утвержденные за два века промышленной колонизации в Европе, распадаются и забываются, без всяких видимых усилий, без «классовой борьбы» в собственном смысле слова. Отказ от непрерывной работы, наплевательское отношение к ней, несоблюдение трудового расписания, равнодушие к заколачиванию денег, сверхурочным, должностному росту, сбережениям и предусмотрительности — работают ровно по минимуму, после чего прекращают и откладывают остальное на потом. Именно за такое поведение европейские колонисты упрекают «недоразвитые» пароды: их невозможно приучить к труду/ценности, к рациональному и непрерывному рабочему времени, к понятию выигрыша в заработке и т. д. Только вывозя их за море, удается наконец интегрировать их в трудовой процесс. Зато западные рабочие в то же самое время все более и более «регрессируют» к поведению «недоразвитых». Впечатляющий реванш за колонизацию в самой современной ее форме (импорта рабочей силы): развращается сам западный пролетариат, так что его еще, глядишь, придется однажды экспортировать обратно в слаборазвитые страны, чтобы заново там приучать к историческим и революционным ценностям труда.

Существует тесная связь между этой ультраколонизацией трудящихся-иммигрантов (на месте колонии были нерентабельны, вот их и приходится импортировать) и той деколонизацией промышленности, которая охватывает все секторы общества (повсюду, в школе, на заводе, свершается переход от hot-фазы инвестирования труда к циничнойcool-практике трудовых задач). Именно иммигранты (а также OS из числа молодежи и сельскохозяйственных рабочих), поскольку они лишь недавно вышли из «дикарского» равнодушия к «рациональному» труду, — именно они анализируют, разлагают западное общество, все то скороспелое, неустойчивое, поверхностное и произвольное, что содержится в его принудительной коллективизации через труд, этой коллективной паранойе, которую долго возводили в ранг морали, культуры и мифа, забывая, что на самом Западе эта промышленная дисциплина была установлена ценой неслыханных усилий лишь менее двух веков назад, что она так и не добилась окончательной победы, а сегодня начинает давать опасные трещины (собственно, ей и не прожить дольше, чем другой колонизации — колонизации заморских стран).