Слово в неделю всех святых при посещении города коломны

Говорено в тамошнем успенском соборе 28 мая 1822 года

Иже любит отца или матерь паче Мене, несть Мене достоин;

и иже любит сына или дщерь паче Мене, несть Мене достоин.

(Мф. 10:37)

По неисповедимым судьбам Божиим, видя себя вновь посреди сего града, в котором суждено было мне в первый раз увидеть свет и от которого течением происшествий увлечен я был так, что никогда уже видеть его не чаял, — сверх чаяния, вновь находясь посреди братий и ближних, в сообществе которых получил первые приятные ощущения жизни, — желал бы я совершенно предаться сильному влечению любви к отчизне — любви, по которой, как изъясняется некто из иерусалимлян, дети Иерусалима благоволиша камение его, и персть его ущедрят (Пс. 101:15), то есть самые камни отечественного града им любезны, мил даже прах путей его. Сердце мое готово теперь воспевать сему граду песнь, которую они воспевали своему Иерусалиму: Вопросите, яже о мире Иерусалима: и обилие любящим тя! Буди же мир в силе твоей, и обилие в столпостенах твоих. Ради братий моих и ближних моих, глаголах убо мир о тебе (Пс. 121:6—8). Но что слышу? Сию сладкую песнь пресекает грозный глас заповеди Христовой, которая как будто по особенному намерению ныне оглашает меня среди сего храма: Иже любит отца или матерь паче Мене, несть Мене достоин; и иже любит сына или дщерь паче Мене, несть Мене достоин. Что же буду делать? Восприиму иную песнь песнопевца израилева: не Богу ли повинется душа моя (Пс. 61:2)? Покорю любовь к ближним и братиям — покорю любви к Богу и Христу; забуду люди моя, и дом отца моего, и потщуся помнить токмо людей Господних и дом Отца Небесного. В сем расположении духа и прерванную иерусалимскую песнь продолжать мне позволено: дому ради Бога нашего взысках благая тебе (Пс. 121:9). Боголюбезный граде! Ради святой Церкви, которая есть дом Божий, ради православных чад ее, которые суть присные Богу, желаю я тебе благ; и поелику желаю для Бога, то и благ желаю Божественных, мира Божия, превосходящего всяк ум, веры Божией, которая есть Божий дар, любви Божией, изливающейся в сердца наши Духом Святым.

Но не оскорбляю ли братий и ближних столь скорым отречением от любви отечественной? Тотчас увидите, братия, что нет в сем несправедливости. Ибо и от вас не иного требую расположения, как того же, в которое себя поставить желаю. Если желаете быть достойны любви Бога и Христа, возлюбите Бога и Христа паче отца и матери, паче братий и сестр, паче всего, что вам любезно. Иже любит отца или матерь паче Мене, несть Мене достоин; и иже любит сына или дщерь паче Мене, несть Мене достоин.

Когда, последуя Евангелию, возвещаю вам священную обязанность любить Бога и Христа превыше всего, сие не значит того, чтобы я опасался найти в ком-либо из слышащих сие прямую вражду против Бога и Христа. Есть и сего расположения люди, о которых плача говорит (Флп. 3:18) апостол, о которых и я воспоминаю с ужасом, враги креста Христова, которые не хотят покорить ни разума своего вере Его, ни сердца закону Его и говорят с изображенными в притче мятежниками: не хощем сему, да царствует над нами (Лк. 19:14)! Но не сомневаюсь, что против таковых каждый из правоверующих восприимет ревность апостола и не поколеблется вместе с ним отвергнуть их всею силою духа. Аще кто не любит Господа Иисуса Христа: да будет проклят, маран - афа (1 Кор. 16:22).

Есть иной род людей между самыми верующими во Христа и познающими над собою власть закона Божия, которые ужасаются мысли поставить себя врагами против Бога и Христа, но которые не довольно ясно познают, не довольно глубоко чувствуют свою обязанность любить Бога и Христа и потому не достигают всего блаженства, в сей любви заключенного. Они знают обязанность веровать — с покорностию собственного разума принимать тайны, которые открывает Слово Божие, потому что разум человеческий, ограниченный и поврежденный, не может уразуметь ума Божия, всесовершенного и бесконечного; приемлют обязанность жить по закону Божию, — служить истинному Богу известным образом Богопочтения, не обижать ближних хищением, татьбою и подобными несправедливостями; чувствуют обязанность приносить покаяние — обличать себя пред Богом во грехах в надежде прощения ради Того, Которого Бог, не ведевшаго греха, по нас грех сотвори, да мы будем правда Божия о Нем (2 Кор. 5:21); признают обязанность молиться — призывать имя Божие, дабы низвести на себя благословение и спасительную силу Божию; поражаются страхом суда Божия, когда видят себя нарушившими которуюнибудь из сих обязанностей, а когда думают, что исполняют оные, тогда успокоивают себя надеждою Царствия Небесного как заслуженного воздаяния. Не правда ли, что у некоторых и, может быть, у многих христиан в сем заключается весь образ их благочестия, так что им и на мысль не приходит, что бы еще за сим оставалось. Нет, это не все еще, братия; много еще за сим остается, так много, что без остающегося все прочее не приведет вас к истинной цели вашей, то есть к вечному спасению вашему. Сколь бы ни высоко восходила лествица ваших добродетелей, она не возведет вас на небо и, сверх опасения, бедственно может обрушиться с вами, если вверху ее нет последней степени, которая одна крепко и непоколебимо прикасается к небу. Спросите ваше сердце, любит ли оно Того, Которого веру и закон приемлет, Которому приносит покаяние и молитву; чувствуете ли вы точно, что сия любовь излиялась в сердце ваше Духом Святым (Рим. 5:5), подобно как вы точно чувствуете лиющуюся в сердце любовь детскую, родительскую, братскую при виде родителей, детей и братьев? Если совесть и дух не свидетельствуют вам, что вы точно и живо чувствуете внутренне сие Божественное излияние Божественной любви, то нужно вам прилежно учиться сей любви у единого Божественного Учителя Иисуса Христа. Иже любит отца или матерь паче Мене, несть Мене достоин; иже любит сына или дщерь паче Мене, несть Мене достоин.

Ты веруешь и надеешься спастися верою. Не оспориваю сей надежды. Вере спасение предоставляет в удел Сам Спаситель. Вера твоя спасе тя (Мф. 9:22) часто говорил Он тем, над которыми совершал чудесные исцеления. И всем без исключения обещал: иже веру имет и крестится, спасен будет (Мк. 16:16). Но всякая ли вера одинакова? Нет ли различия между верою и верою? Какова, например, та вера, которую столь ужасною похвалою хвалит апостол, когда говорит: Ты веруеши, яко Бог един есть; добре твориши; и беси веруют и трепещут (Иак. 2:19). Кто может быть доволен такою верою? Какая же та вера, которая могла бы спасти человека? Вера, любовию поспешествуема (Гал. 6:6), — определяет апостол. Если нет любви, то вера не имеет силы и успеха и не достигает спасения. Вера без любви есть образ без жизни: любовь, как дыхание Святого Духа, одушевляет веру и творит ее деятельною и спасительною. Если желаешь спасен быть верою, возлюби Того, в Кого веруешь.

Ты живешь по закону. В сем, кажется, есть уже и любовь, ибо Сам великий Наставник в любви Божественной сказал: Имеяй заповеди Моя и соблюдаяй их, той есть любяй Мя (Ин. 14:21). Но вникай и разумей поистине то, что говорит Истина. Как любовь собственно есть чувствование сердца, и как испытующий сердце Наставник провидит, что некоторые слабые ученики помыслят, будто чувство сие может быть сохранено и без помощи деятельности, с сим чувством сообразной, то, предупреждая сие превращение истинной любви во мнимую и поучая любить делом и истиною (1 Ин. 3:18), Он говорит, что любящий Его есть тот, кто имеет заповеди Его и соблюдает их. А того совсем не мог сказать исполненный любви Наставник, будто для учеников Его довольно только внешно исполнять дела Его заповедей и будто сие вменится им вместо любви к Нему, хотя бы они ее и не чувствовали: подобно как любящему детей родителю не свойственно сказать своим детям, что он позволяет и не любить себя, только бы они делали, что он прикажет. И что значит без любви соблюдение заповедей? Кто столь не сведущ о самом себе или столь не искренен, чтобы не признаться, что он иногда в чем-нибудь погрешает против заповедей? Если же таким образом здание собственной правды, созидаемое на основании заповедей, имеет слабые места, то найдет гром проклятия законного и одним ударом разрушит все здание: проклят всяк, иже не пребудет во всех писанных в книзе законней, яко творити я (Гал. 3:10). И еще сильнее: иже весь закон соблюдет, согрешит же во едином: бысть всем повинен (Иак. 2:10). Где же теперь спасение в исполнении заповедей? Оно есть; но для тех, которые исполняют заповеди не по письмени, а по духу: дух же закона есть любовь. Хочешь ли избежать проклятия законного? Желаешь ли иметь краткий и верный способ исполнить весь закон? Сей краткий и верный способ есть любовь. Любяй, — говорит апостол, — закон исполни; исполнение закона любы есть (Рим. 13:8—10). Не в том разуме сие сказано, будто любовь позволяет оставить закон без исполнения, нет! Она есть исполнение закона потому, что она есть душа закона, а душа и все тело оживляет и движет: так любовь исполняющему закон дает силу, и заповеди творит легкими к исполнению. Сын, который бежит увидеть возлюбленного родителя, чувствует ли усталость от пути? Так сынове Божии, любящие Бога человеки, не утомляются никакими подвигами на пути жизни, поспешая к вечным обителям, где надеются узреть Отца, от Которого рождение дало им столь высокую область — чадами Божиими быти (Ин. 1:12) — и Которого в них любовь сильнее всякой любви, земной и небесной.

Ты каешься. И в сем случае ты на добром пути; и сия стезя проложена ко спасению, по реченному: покаяние нераскаянно во спасение (2 Кор. 7:10). Но примечай и здесь глубокий разум слова Павлова: покаяние нераскаянно, говорит он, то есть покаяние, после которого человек не переменяет восприятых им лучших мыслей опять на худшие, не возвращается на прежние грехи, не ослабевает в ревности жить по воле Божией, — такое покаяние бывает во спасение. Здесь паки, братия, требую я для вас свидетельства от вас самих. Не примечаем ли мы за собою, что благие намерения, восприемлемые нами в покаянии, по времени колеблются иногда и падают, и мы, частию от беспечности, а частию и при некоторой заботе о своем исправлении, впадаем во грехи, в которых многократно каялись? Какая же в сем случае надежда спасения в покаянии, если нераскаянное только покаяние бывает во спасение? И что делать нам с нашими духовными болезнями, когда самое врачевство, при частом их возобновлении часто употребляемое, как бы притупляется в своем действии? И в помощь врачевству, и против возобновления болезни, и в помощь покаянию, и против возобновления грехов действительнейшее средство есть истиная любовь к Тому, Который не хощет смерти грешника и Который даже умер за спасение грешника; истинная, говорю, ибо то не любовь, когда непотребный сын расточает имение родителя в надежде на его снисхождение, но то любовь, когда нежный сын и тем, что позволено ему, осмотрительно пользуется, сохраняя благоволение возлюбленного родителя. Евангельская история представляет нам разительный пример спасительной силы, которую истинная любовь дает покаянию. Жена, в целом городе известная как грешница, приступает к Иисусу Христу, помазует миром ноги Его, омывает их слезами, отирает власами своими, словом, являет знамения покаяния, хотя не слышно из уст ее слов покаяния, и Тот, Которого иудеи называли укорительно, а христиане радостно называть должны другом грешников (Мф. 11:19), разрешает ее, несмотря на множество ее грехов: отпущаются греси ея мнози. Но каким образом столь совершенно воздействовало покаяние, которое даже не разрешилось еще открытым исповеданием грехов? Оно воздействовало посредством совершенной любви к Решителю грехов: отпущаются, говорит Он, греси ея мнози, яко возлюби много (Лк. 7:47).

Ты молишься. Кто не похвалит и сего духовного упражнения? Но и о сем вопрошаю: какою молитвою ты молишься? Ибо есть и суетная молитва, о которой сказано: приближаются Мне людие сии усты своими, и устнами чтут Мя: сердце же их далече отстоит от Мене; всуе же чтут Мя (Мф. 15:8—9). Что значит приближаться к Богу устнами, а сердцем далеко отстоять от Него? — Произносить устами или принимать слухом из уст других молитвенные к Богу слова, но не соединять с ними сердечного внимания и духовной теплоты, короче, молиться без любви. Нетрудно суетность такой молитвы обнаружить даже простым, естественным рассуждением и побуждением природы. Что делает дитя, только начинающее мыслить, дабы получить желаемую вещь от отца или матери? Не соединяет ли оно для сего со своими прошениями всех, какие знает, выражений детской любви и нежности? Итак, не должны ли мы признать себя несмысленными более самых детей, когда думаем нашими хладными, без внимания, без любви, без сердца произносимыми прошениями что-либо получить от Отца Небесного, Который именно зрит на сердце, вместо того, что человек зрит на лице (1 Цар. 16:7)? Скажем ли, что небесный Отец благ паче земных родителей и потому даст блага просящим у Него? Правда; но Он и праведен паче их и потому не может дать недостойным, и даже, по самой благости, не может дать блага зле просящим, дабы они не осквернили самого блага; но зле, конечно, просим мы, когда без любви просим у Всеблагого и Вселюбящего. Но что еще говорит закон духовный? Он показывает, что не только исполнение молитвы, но и самая молитва, истинная и чистая, без истинной и чистой любви невозможна. О чесом бо помолимся, — учит апостол, — якоже подобает, не вемы, но Сам Дух ходатайствует о нас, воздыхании неизглаголанными: испытаяй же сердца, весть, что есть мудрование Духа, яко по Богу ходатайствуешь о святых (Рим. 8:26—27). И дабы кто, слыша сие, не остался в недоумии о том, как можно прибрести сие высокое ходатайство, апостол немедленно присовокупляет: вемы же, яко любящим Бога вся споспешествуют во благое (Рим. 8:28). Любовь к Богу все обращает в средства к нашему спасению и блаженству, без нее все средства не достигают сей цели. Не будет светить светильник без елея, и молитва не озарит духа без любви. Не взыдет без огня курение кадила, и молитва без любви не взыдет к Богу.

Что сказать о побуждениях к добродетели, которыми заменяют любовь не познавшие силы ее, — о страхе суда и надежде воздаяния? Подпоры, необходимые для созидающих дом душевный, но не на них лежит высота и красота здания духовного. Работающий из страха есть раб, трудящийся за воздаяние есть наемник. Раб, — говорит Иисус Христос, — не пребывает в дому во век, — можно присовокупить: и наемник; ибо только сын пребывает во век (Ин. 8:35). Страх муку имать, — говорит возлюбленный ученик, — бояйся не совершися в любви; зато совершенна любы вон изгоняет страх (1 Ин. 4:18). Другой апостол христианам, в противоположении с иудеями, говорит: Не приясте духа рабства паки в боязнь, но Духа сыноположения, о немже вопием: Авва Отче (Рим. 8:15). И так дух рабства, — но также и наемничества духовного, — есть удел иудеев, а жребий истинных христиан есть дух сыновней любви к Богу и Спасителю. Можно даже без прекословия апостолу сказать, что истинный дух и Ветхого Завета был дух любви, если бы не облекла его рабством жестоковыйность иудеев. Свидетельствуюсь в сем самыми заповедями закона Моисеева. Возлюбиши Господа Бога твоего, — пишет он. Дивлюсь особенно сей заповеди, когда сравниваю ее с заповедию о родителях: Чти отца твоею и матерь твою. Как? Отца почитать, а Бога любить! Мы обыкновенно любим то, что к нам ближе и нам подобнее, а что выше нас, то почитаем. Посему, кажется, свойственнее было бы требовать любви к отцу и почтения к Богу. Нет, говорит Божественный закон: чти отца; возлюбиши Бога. Как бы так сказано: отца любить тебе свойственно и без заповеди, также и чтить Великого Бога; заповедь учит тебя тому, что трудно было бы тебе уразуметь без нее; и так отца не только люби по естеству, но и чти по воле Отца Небесного; Бога не только чти по внушению естества и совести, но дерзай приступить к Нему ближе, чего не дерзнул бы ты сделать без благодатной заповеди; возлюби Бога, яко Отца, нареки Его твоим Богом, Богом сердца твоего, и частию твоею во век (Пс. 72:26). О возлюбленная заповедь любви! Как достойно сожаления, что так долго не разумели силы твоей, сокрушали зубы о жесткую кору письмени и не умели вкусить сладкого зерна, в ней заключенного! Так долго, что, когда сама Любовь явилась на земле, Она обрела заповедь любви совсем забытою и проповедала ее как новую: заповедь новую даю вам, да любите (Ин. 13:34); Якоже возлюби Мя Отец, и Аз возлюбих вас, будите в любви Моей (Ин. 15:9).

Христиане! Бог влечет нас в любовь Свою более, нежели одною заповедию, одним повелительным изъявлением Своей воли: Он лучше нас ведает, что любовь не приобретается одними повелениями. Он ищет любви нас, грешных и недостойных, Своею святою и высочайшею любовию. Тако возлюби Бог мир, яко и Сына Своего единороднаго дал есть, да всяк веруяй в Он не погибнет, но имать живот вечный (Ин. 3:16). Надобно ли повелевать или учить, чтобы мы любили Того,

Кто умер для приобретения нам вечной жизни? Если чувствуем, что мы обидели бы отца, если бы больше, нежели его, возлюбили рабов его: как не чувствовать, что мы оскорбляем Отца Небесного, когда к человекам, которые все едва достойны нарещися рабами Его, наше сердце удобнее отверзается и прилепляется теснее, нежели к Нему? Возревнуем быть достойными Его. Скажем сердцу нашему: мы не отнимаем тебя у родителей, присных и ближних, но и тебя и их вместе отдаем Богу сердца навеки. Аминь.