Беседа о прикосновении веры ко христу

Говорено в николаевском Перервинском монастыре в день святителя николая 9 мая 1825 года

И весь народ искаше прикасатися Ему:

яко сила от Него исхождаше, и исцеляше вся.

(Лк. 6:19)

Чудное зрелище показывает нам святой евангелист Лука.

Господь Иисус после всенощной молитвы на горе и по избрании Себе утром двенадцати апостолов сходит на равнину, апостолы следуют за Ним; собор прочих учеников Его встречает и принимает Его; великое множество людей не только из многолюдного Иерусалима, но из всей земли иудейской и даже из приморских мест Тирских и Сидонских окружает Его. Хотят слышать Его учение, хотят получить от Него исцеления; но как обыкновенно многолюдство затрудняет само себя, то что делает народ?

Он теснится к Учителю и Целителю уже не для того, чтобы просить исцелений и ожидать или возложения рук, или слова, разрешающего грехи, но бросается к Нему, как кому случится, только чтобы достигнуть до Него и прикоснуться или к живоносному телу Его, или к освященным и, так сказать, напоенным текущей из Него спасительной силой одеждам Его.

Весь народ искаше прикасатися Ему: яко сила от Него исхождаше, и исцеляше вся.

Зрелище поистине чудное и достойное не просто удивления, но и благоговейного размышления, и не только размышления, но и поревнования.

Кто не возжелал бы спасительного прикосновения к Господу, от Которого исходит сила, исцеляющая все?

Посмотрим же в Евангелии, как достигали сего желавшие, и увидим, как и нам достигать сего должно.

Дабы желавшие спасительного прикосновения к Иисусу Христу могли самым делом сего достигнуть, для сего нужно было со стороны Его снисхождение, и снисхождение крайнее.

Когда Он был на горе, они не могли прикасаться к Нему, ибо, вероятно, даже не знали, где найти Его и как приблизиться к Нему. Надобно было, чтобы Он сошел с горы на место ровное, где ожидал Его народ. И сие сошествие было только малый, чувственный образ Его великого и многоразличного снисхождения.

Подумайте, что надлежало Ему оставить на горе — сладкое и блаженное молитвенное собеседование с Отцом Своим Небесным, однако же Он нисходит.

А что найдет Он внизу? — Смешанное многолюдство, в котором иные хотят слушать Его, а иные, может быть, уловить Его в слове, в котором каждый готов приступить к Нему со своим требованием, но, вероятно, есть и не ведающие, чего просят; во множестве ищущих прикоснуться к Нему, вероятно, есть и такие больные, к которым мы, подверженные подобным немощам, не захотели бы приблизиться, есть и такие грешники, от которых мы, будучи также грешниками, удалились бы, если бы видели сердца их, как Он видит. Однако же Он нисходит — Он приближается.

И что еще? Сии несчастные и погибающие, которые имеют в Нем нужду как в Помощнике и Спасителе, поступают с Ним, по-видимому, с нарушением должного к Божественному Чудотворцу благоговения и, очевидно, с нарушением обыкновенного человеческого уважения и приличия.

Они, как в другом случае о подобном действии народа изъяснился один из самих апостолов, одержат Его и гнетут; обезображенные болезнями, покрытые ранами, вергутся на Него без разбора, беснуемых влекут и повергают к Нему другие — все терпит Он, всему снисходит.

Как чистая и глубокая река приемлет всех почерпающих из нее, не возмущаясь и не истощаясь, так бесконечная спасительная сила Его допускает всех приступающих к Нему, не истощаясь множеством их, не возмущаясь их недостоинством.

Сила от Него исхождаше, и исцеляше вся.

Христиане! Если нужно снисхождение Божественного Спасителя, как и, без сомнения, оно нужно, дабы и мы могли спасительно прикасаться к Нему, то со стороны Его не будет в сем недостатка.

Не с горы только сошел Он на место ровное для нескольких тысяч народа иудейского и соседственного с Иудеей — Он сошел с высоты небес для всех миллионов людей, живших, живущих и когда бы то ни было имеющих жить на земле.

Поскольку Божественная сила Его, будучи выше самих небес, недостижима была низкому и недостойному естеству человеческому, Он низвел ее в самое человечество, влил ее в сосуд плоти, подобострастной нам, кроме греха, для исцеления от коего и потребна нам особенно сия сила. По избытку милосердия Своего к нам, Он, так сказать, переполнил сосуд пречистой плоти Своей Своею Божественной силой, так что ею оросилась самая одежда Его и уврачевала кровоточивую; а когда по воскресении дадеся Ему всяка власть на небеси и на земли (Мф. 28:18), когда воспринятую Им плоть нашу вознес Он с Собой и посадил одесную Бога Отца, тогда сшедый и восшедый превыше всех небес, исполнил всяческая (Еф. 4:10), следовательно, и всю землю на все времена Своей Божественной, спасительной, не только телесно, но и наипаче духовно вся исцеляющею силою.

Желаете ли и ныне даже чувственного доказательства близости и снисхождения к нам Иисуса Христова? Мы имеем оное каждый день на сем алтаре, где Он всегда ту же, как и прежде, Божественную и спасительную силу Свою, сие исполнение Божества живущее в Нем телесне (Кол. 2:9), покрывает видом хлеба и вина и допускает нас не только прикасаться к Нему, но Плоть Его ясти и Кровь Его пити во исцеление и жизнь вечную.

Но мы видим далее в Евангелии, что для достижения спасительного прикосновения к Господу Иисусу нужно было не только со стороны Его снисхождение, но и взаимно со стороны желающих сего блага — искание и приближение.

Весь народ искаше прикасатися Ему.

Искание же не должно разуметь здесь просто и приближение не должно воображать только телесно. Были ищущие, которые искали Иисуса — убити; были приближающиеся к Нему — чтобы ударить Его в ланиту: без сомнения, не для таких людей исходила от Него всеисцеляющая сила.

Сам Христос ясно различает приближение ко всеисцеляющей Его силе от всякого другого к Нему приближения, когда, теснимый множеством окружающего народа, не чувствует ничьего приближения, кроме приближения одного человека. Прикоснуся, — говорит, — Мне некто; Аз бо чух силу изшедшую из Мене (Лк. 8:46).

В чем же состоит сей особенный образ приближения ко Христу, сопровождаемый не мертвым приражением, но живым прикосновением, извлекающим из Него спасительную силу?

Сие также ясно показывает Господь в лице кровоточивой, которая из множества теснящегося к Нему народа одна умела к Нему приблизиться и прикоснуться и чрез прикосновение получила исцеление.

Ибо что говорит Он ей? Дерзай дщи, вера твоя спасе тя (Лк. 8:48). Итак, то, что пред очами телесными было приближение и прикосновение, по созерцанию духовному Господь называет верою.

Так должно разуметь и то искание, приближение, прикосновение, вследствие которого над множеством народа ознаменовалась сила Господня, исцеляющая всех.

По вере искали Его, с верою приближались к Нему, верою духовно прикасались к Его силе, прикасаясь телесно к Его пречистому телу или ризам.

Так весь народ искаше прикасатися Ему, или, по крайней мере, те из народа, которые по вере своей послужили образцом для других.

И какая вера видна в сих людях! Не та малая и как бы неприметная, которой бы нужно было доискиваться, как и подлинно Господь Сам искал ее в двух слепцах, просивших зрения, вопрошая их: Веруета ли, яко могу сие сотворити? (Мф. 9:28).

Не та вера, слабая и колеблющаяся, с которой отец отрока беснуемого и просил от Господа помощи, и в то же время не надеялся: Аще что можеши, помози; которую он и признавал в себе и в то же время не верил собственному признанию: Верую, Господи, помози моему неверию

(Мк. 9:22, 24).

Не та вера медленная и полумертвая, которая в слепце Вифсаидском, после живоносного брения Господня, возложенного на очи его, по двукратном возложении рук Его едва пробудилась к принятию совершенного исцеления.

Вера искавших прикасатися Иисусу не ожидает себе возбуждения от Него, не колеблется сомнением о Его силе, не смущается мыслью о своем недостоинстве, не требует от Него никакого действия или слова, прямо, твердо и свободно идет она к Источнику благодати и почерпает из него, как будто силой похищает она всеисцеляющую силу Спасителя.

Сила от Него исхождаше и исцеляше вся.

Но что в таком чрезвычайном избытке открывало сию целебную силу? Не иное что, как чрезвычайное дерзновение веры народной: народ искаше прикасатися Ему.

После сего, христианин, если скажешь, что и ты желал бы сподобиться спасительного прикосновения ко Господу, ответ на сие нетруден. Ищи, приближайся, прикасайся; только по вере ищи, с верою приближайся, верою прикасайся.

Где мне, скажешь, искать Господа? Как приближаться и прикасаться к Нему?

Ищи Его мыслью — на небесах, любовью — в сердце, благоговением — в храме, везде ищи Его — делами, для Него предприемлемыми и

совершаемыми.

Приближайся к Нему, как оный верующий народ, желанием послушать Его и желанием исцелитися, то есть поучением в слове Его и молитвой к Нему.

Прикасайся к Нему в священных знамениях и таинствах, которыми Он, как ризою, облекает в Церкви свою Божественную и спасительную силу, наипаче же прикасайся Ему в таинстве Тела и Крови Его.

От тебя самого зависит более или менее успевать в таковом искании, в твоей воле более или менее воспользоваться таковым приближением и прикосновением ко Господу для твоего спасения и блаженства.

Каковы бы ни были твои душевные недуги: чем совершеннее уверуешь, тем совершеннее получишь от них исцеление силой Христовой, которая и слепотствующее око ума твоего просветит познанием истины, и расслабленные силы духа твоего укрепит для добродетели, и от духов искусителей тебя избавит, и от мертвых дел воскресит в жизнь духовную и святую.

Но если ищешь Его невнимательно, приближаешься к Нему только устами, прикасаешься святыне Его только наружно, без живой веры и усердия, то ты уподобляешься тому народу, который только угнетал идущего Иисуса, но не достигал Его спасительной силы.

Горький упрек сделал Сам Господь некоторым, неправильно, то есть не по вере, искавшим Его: Аминь, аминь глаголю вам, ищете Мене, не яко видесте знамение, но яко яли есте хлебы и насытистеся (Ин. 6:26).

О, если бы никто из пришедших ныне взыскать Господа в храме сем не заслужил подобного упрека невниманием к сокровищу веры и благодати, исканием только видимых и временных благ и чувственных утешений!

Присоединим к воспоминанию Господня обличения Господне и наставление: «Делайте брашно не гиблющее; делайте дела Божия; се есть дело Божие, да веруете в Того, Егоже посла Он» (Ин. 6:27—29). Аминь.

слово в день обретения мощей святителя алексия Говорено в Чудове монастыре 20 мая 1822 года

Прочее убо соблюдается мне венец правды, егоже воздаст ми Господь в день он, праведный Судия, не токмо же мне, но и всем возлюбльшим явление Его.

(2 Тим. 4:8)

Необыкновенно смелые слова! Можно подумать, что этот человек забывается и мечтает, когда прежде суда Божия пред Богом себя оправдывает, и сам себе назначает венец от Бога. Но так думать не позволяет известная его скромность и глубоко смиренное о себе мнение. Ибо сей самый человек в другое время называл себя наименьшим из апостолов, недостойным имени апостола (1 Кор. 15:9), гонителем Церкви, хульником и досадителем, единственно по благодати помилованным, первым из грешников (1 Тим. 1:13, 15).

Как же случилось, что человек, который так любит уничижать себя, с таким дерзновением себя возвеличивает? Без сомнения, вера дала ему предчувствовать то, что уготовано ему: а открыть сие предчувствие, думаю, любовь его побудила. Злопостражди, написал он пред сим возлюбленному чаду своему Тимофею, и тотчас, дабы сию горькую заповедь растворить утешением, указует ему на пример своего злострадания: аз уже жрен бываю; и на свою несомненную награду: прочее убо соблюдается мне венец правды, егоже воздаст ми Господь в день он, праведный Судия. Но едва любовь к ученику исторгла из сердца учителя тайну высокой надежды, немедленно приходит смирение и поставляет высокого учителя наряду с последними учениками: не токмо же мне венец правды, но и всем возлюбльшим явление Его.

И все человеки Божии не любят быть в славе между человеками: а если являются между ими в славе или являют в себе чаяние славы; то для того, чтобы, показуя им венец правды, привлечь их на путь правды. И ты, Духоносный преемник и подражатель апостолов, «дело сотворивший благовестника, подвигом добрым подвизавшийся», когда некоторыми лучами твоего небесного венца и здесь на земле сияешь, — и ты, Алексие, по кончине своей, как Павел пред кончиною своею, проповедуешь нам надежду венца небесного и поощряешь нас искать его. Не токмо мне венец правды, но и всем возлюбльшим явление Его.

Достойно примечания, христиане, что апостол обещает венец правды всем возлюбльшим явление Господне. Чрез сие научает он нас, что между прочими спасительными подвигами для достижения венца от Господа потребно то, чтобы мы возлюбили явление Его, то есть прилежно размышляли о пришествии Христовом, ожидали его непрестанно, желали сердечно, готовились к нему деятельно.

Когда Иисус Христос возносился на небо, и апостолы, хотя уже и предваренные о Его восхождении ко Отцу Своему, стояли с устремленными вслед Его взорами, в изумлении ли от дивного события, в недоумии ли о его последствиях, в сетовании ли о разлучении с Божественным Спасителем: тогда успокоить их волнуемые мысли и чувствования посланы были ангелы. Что же они делают? Какое употребляют врачевство? Как крепкое врачевство, употребляют они мысль о будущем явлении сокрывшегося от взоров Иисуса: Сей Иисус, вознесыйся от вас на небо, такожде приидет, имже образом видесте Его идуща на небо (Деян. 1:11). И как верно помогло сие духовное врачевство! Возвратишася, — повествует евангелист об апостолах по вознесении Господнем, — возвратишася во Иерусалим с радостию великою (Лк. 24:52).

Видно, что, приняв поданное ангелами врачевство, апостолы действительно и обильно вкусили в нем силы грядущего века. Оттого так часто подают они то же врачевство и другим человекам, то есть дают вкушать надежду будущего явления Христова, нужно ли очистить зараженных, или укрепить слабых, или облегчить страждущих. Христос, — пишет апостол Павел ко евреям, — единою принесеся, во еже вознести многих грехи, второе без греха явится, ждущим Его во спасение (Евр. 9:28). Наставляя Тита преподавать учение спасительной благодати, он говорит, что сия благодать научает нас, да отвергшеся нечестия и мирских похотей, целомудренно и праведно и благочестно поживем в нынешнем веце (Тит. 2:12): но как возможем исполнить столь великие требования благодати? В ответе на сие он присовокупляет: Ждуще блаженнаго упования и явления славы великого Бога и Спаса нашего Иисуса Христа» (Тит. 2:13). Поощряя Тимофея успевать в правде, благочестии, вере, любви, терпении, кротости, подвизаться добрым подвигом веры, он завещавает ему соблюдать сию заповедь чисто и неукоризненно, — долго ли? спросил бы, может быть, иногда изнуренный подвижник; и прозорливый наставник, предупреждая сие, указует радостный предел подвигов: даже до явления Господа нашего Иисуса Христа (1 Тим. 6:11— 14). Подобно и апостол Петр, воззывая пастырей к истинному пастырскому подвигу: образи бывайте стаду, — возбуждает в них ревность к подвигу не иным чем, как мыслию о явлении Венцедателя-Пастыреначальника: и явльшуся Пастыреначальнику, приимете неувядаемый славы венец (1 Пет. 5:3, 4). Сею надеждою растворяет он и горькую чашу страждущих: понеже приобщаетеся Христовым страстем; радуйтеся, яко да и в явление славы Его возрадуетеся, веселящеся (1 Пет. 4:13). Апостол Иоанн требует от христианина высочайшего очищения себя, якоже Сам Христос чист есть. Каким же не разрушающим огнем или какою огненною водою думает он произвесть сие коренное очищение? Надеждою явления Христова. Вемы, — говорит, — яко, егда явится, подобни Ему будем: ибо узрим Его, якоже есть: и всяк имеяй надежду сию нань, очищает себе, якоже Он чист есть (1 Ин. 3:2—3).

Можно сказать, что мысль об ожидаемом явлении Христовом была в первоначальном христианстве всеобщим основанием, которым поддерживалось все здание, всеобщею си-

лою, которою одушевлялось все тело, всеобщим двигательным орудием, которым производились действия великие и чистые. Но для чего я сказал: в первоначальном христианстве? Когда и какое христианство может стоять без сего основания, жить без сея силы, действовать без сего орудия? Упованием спасохомся (Рим. 8:24), — говорит апостол; мы спасены в надежде, а не в полном совершении спасения. Что значит спасение в надежде? — Ожидание, как определяет тот же апостол, блаженного упования и явления славы великого Бога и Спаса нашего Иисуса Христа (Тит. 2:13). Итак, где нет сего ожидания, там нет надежды; где нет надежды, там нет спасения; где нет спасения, там нет христианства.

Если кому сии заключения кажутся не довольно ясны потому, что выведены из свидетельства наставника в христианстве, а не из простых и очевидных начал разума; — хотя в делах веры гораздо надежнее полагаться на свидетельства знающих, нежели на собственные изыскания естественного разума, кичливого и суетного, который в таких случаях со всеми своими вопросами и недоумениями не заслуживает иного ответа, как обличительный ответ Христов Никодиму: еже вемы, глаголем; и еже видехом, свидетельствуем; и свидетельства нашего не приемлете (Ин. 3:11)! — если, говорю, несмотря на сие, желает кто собственным рассуждением исследовать, до какой степени надежда и непрестанное ожидание явления Христова входит в существо христианства: пусть советуется с лучшим своим разумением и совестью. Кто чувствует в себе грех, тому не существенно ли потребна твердая надежда совершенного прошения и очищения? Без сего не угрожало ли бы ему отчаяние, которое есть ад в душе, прежде нежели низведет во ад душу? Кто страждет, тому не существенно ли нужна отрадная надежда лучшего состояния? Кто испытывает или хотя видит несправедливость, тот для успокоения сердца и совести не имеет ли также нужды в надежде правосудия? Кто подвизается до изнурения, не имеет ли нужды в ободряющей надежде воздаяния?

Христианин знает, что прощение и очищение грехов приобретено ему кровию и смертию Христовою, однако чувству ет и то, что корень греха еще не исторгнут из него, как признавался и апостол, что он чувствует живущий в себе грех и что не живет во плоти его доброе (Рим. 7:17, 18). Можно даже сказать, что святой более грешника чувствует в себе грех, потому что сие внутреннее чувство не заглушается в нем ни внешними чувственными удовольствиями, ни усыплением совести: посему, что было бы с христианином, если бы он не надеялся и не ожидал непрестанно явления Христова, которое во всех частях, даже до тела смирения, должно преобразить его в славный образ Христов, причем, без сомнения, и малейшие останки нечистоты греховной исчезнут, и всякая брань греха, всякое искушение на веки прекратится?

Христианин страждет и страждет едва ли не более прочих человеков, ибо ему сверх общих для растленного естества человеческого неизбежных страданий в особенный жребий дан крест, подобный тому, на котором пострадал Христос: сколь же несчастен был бы христианин, если бы не думал, если бы не чувствовал в своем страдании, что страданием Вошедший во славу (Лк. 24:26) ежеминутно приближается, чтобы осиять славою страдальцев?

Христианин и видит над другими, и над собою испытывает несправедливость мира, по предречению Истины: якоже от мира несте, сего ради ненавидит вас мир (Ин. 15:19); и чем яснее разумевает он правду Божию, тем пламеннее ревнует, тем болезненнее снедается ревностию, зря мир грешников (Пс. 72:3) и бедствия праведных: истаял бы он от собственной ревности, если бы, как глас хлада тонка, не дышала на него прохладная надежда правосудия: се гряду скоро, и мзда Моя со Мною воздати комуждо по делом его (Апок. 22:12).

Наконец, христианин подвизается; ибо с тех пор, как грех воцарил в мире зло, никакое добро не приобретается в нем иначе, как подвигом, бранию и победою; и должен подвизаться, по примеру Подвигоположника, иногда и до кровавого пота, и до истощения всех сил: что же необходимее для ободрения его в подвиге и для обновления сил его, как то, чтобы оком надежды усматривать в конце поприща Самого Подвигоположника, являющегося уже Венцедавцем; не потому, чтобы в истинном подвижнике была корысть или тщеславие, алкающее венца, но потому, что душа его жаждет Самого Возлюбленного Подвигоположника и Венцедавца, за Которого истинный подвижник во всех препобеждает, яко за возлюбльшаго ны (Рим. 8:37)? Если бы истинный христианин не имел сей единственной надежды, то всякая другая надежда могла бы привести его в отчаяние. Аще в животе семь точию уповающе есмы во Христа: окаяннейши всех человек есмы (1 Кор. 15:19).

Все показывает, что с истинным христианством существенно должно быть соединено упование и ожидание явления Христова. Что же посему должно сказать о тех, в которых или совсем нет сего упования и ожидания, или оно слабо и по большей части покрыто забвением? То, что или в них нет истинного христианства, или христианство их слабо, и они забывают, чем обязаны сему имени. Еда аз есмь? — может быть, помыслит при сем истинный ученик, страшась преступления. Еда аз есмь? – скажет и ложный, убегая обличения. Не можем никому подать обличительного знака, но для имеющих очи дела все обличают. От плод их познаете их (Мф. 7:16).

Коснит Господин мой приити, говорит упоминаемый в притче злой раб, и начинает бити клевреты своя, ясти же и пити с пияницами (Мф. 24:48, 49). Коснит жених (Мф. 25:5), думают юродивые девы и спят беспечно, между тем как последние капли елея догорают в лампадах их. Так в слабых или ложных христианах забвение о предстоящем пришествии Господа и праведном суде Его влечет за собою все дела, противные духу христианства, и до конца истощает все добродетели христианские. Коснит Князь царей земных (Апок. 1:5), говорит сильный земли, прельщенный властолюбием, и начинает попирать слабых. Коснит, вопиют мятежные народы и замышляют безначалие. Коснит Царь тернового венца, говорит сын чувственных утех и, увенчав себя цветами, засыпает на цветах, которые вскоре должны увянуть и оставить по себе одно будущее терние. Коснит Царь-заимодавец, говорит раб сребролюбия или лености, и глубже зарывает в землю талант, которо го лихвою могло быть Царствие. Коснит жених, говорит душа, обрекшая себя небесному жениху, и дремлет, не примечая, что в ее духовном сосуде елей умиления и любви Божественной оскудевает, а потому и свет разумения вскоре угаснуть может. Коснит, кричат ругатели; где есть обетование пришествия Его? отнележе бо отцы успоша, вся тако пребывают от начала создания; и в надежде на сие коснение или, лучше сказать, в отчаянии, ходят по своих похотех (2 Пет. 3:3, 4).

Нет, лукавые рабы и рабыни легкомысленные, не коснит Господь обетования, якоже неции коснение мнят, но долготерпит на нас, не хотя да кто погибнет, но да вси в покаяние приидут (2 Пет. 3:9). И кто знает, не наполнилась ли уже мера Его долготерпения? Примечайте, христиане, как со дня на день умножаются знамения Его пришествия, Им Самим предназначенные: туга языков глады и пагубы и труси по местам, множество соблазнов, предательство друг друга, умножение беззакония, иссякновение любви, — и то уже знамение, что так многие дремлют, не обращая внимания на поразительные знамения времени; ибо, по преждереченным глаголам от святых пророков и апостол ваших, приидет день Господень, яко тать в нощи (2 Пет. 3:10).

Се грядет со облаки, и узрит Его всяко око (Апок. 1:7)! Блажен, кто может от всего сердца сказать: ей, гряди, Господи Иисусе (Апок. 22:20)! Венец возлюбльшим явление Его! Аминь.