Юрий Попов, поэт, общественный деятель

Сентябрь 2012 г.

Вместо предисловия

Итог столетья

Я – последний Поэт столетья,

Но столетье безмерно, верно,

И вбирает в себя проклятья

Сотен тысяч других эпох…

Век двадцатый в момент зачатья

Грезился всем как век победный,

Век "прогресса", лишенный скверны…

Подвести мы должны итог!

Две большие войны, плач, стоны,

Миллионы людей сожженных

Да овчарок лай похоронный

На просторах родной страны…

Триумфаторы‑коммунисты,

Анархисты, эсеры, фашисты,

Визг ораторов, зело речистых –

Славно сыгранный фарс Сатаны.

Век двадцатый – познание Неба,

Выход в космос: кто уж там не был…

И привычным н е б е с н ы м ф и г у р а м

Звездный атлас замена теперь!

Власть над космосом Человека –

Лжесвидетельство нашего века.

Глянь: сквозь лик просвещенной натуры

Проступает по‑прежнему з в е р ь…

Все искусство двадцатого века –

Поиски искупления, света,

Рой молитв, обращенных Небу…

Да услышит ли нас о н о?!

Два Владимира в поисках Бога…

Кто за ними? Ну‑ка, попробуй!

Помолись Дионису иль Фебу:

Повезет, и отхватишь Руно.

Роль последнего барда Столетья

Нелегка – ведь не золото медь‑то…

Над стихами ночью ломаться,

А наутро веку служить!

Двадцать первый почти у порога…

"Что же он?" – вопрошаю я Бога, –

Человечеству ль время кончаться?!".

Бог молчит: значит, времени быть…

(Октябрь 1998)

Ранняя лирика (1984–1989)

Из поэтических сборников «Изломы», «Крецлер», «Кубок криков», «России светлый сын», «Зеркала»

Сонет

Мы будем пить вино, кричать о благородстве,

Но суждено погибнуть нам – в уродстве…

Шекспир великий завещал не пить вино,

Но как не пить? да для чего ж оно!

Нам часто женщины волнуют юный ум,

И каждый вмиг становится угрюм.

Забудь про них: то ненависть и зло!

Не знал ты женщины? Тебе, друг, повезло!

Шекспиром быть я не могу,

Сухим Эсхилом – не желаю…

Талант свой слабый сберегу,

Себя собою оставляя.

Титаном сделаться нет силы у меня,

А серостью не протяну и дня…

(осень 1984)

Я знаю

Структура сознания жива во мне,

Как Мастер и Марго при яркой луне…

Она постепенно свой Знак изменяет

И нитки меня совершенно лишает!

Я падаю на пол… и в мертвенной мгле

Ищу наказанья, как счастья себе.

Но мрачно глядит на меня из подполья

Ч у ж а я душа и ч у ж а я неволя.

Мы громко кричим, когда нужно молчать!

Мы рады всем визирям оды писать…

Но страшно потом перед Ним оказаться

Бездарным шутом и бездушным паяцем.

(1985)