Нормальный урок»

«Коноваленко говорит начистоту»,

«Советский спорт», 1966,15 декабря

В сборную меня взяли. Не знаю уж, мои ли откровенные ответы на вопросы Михаила Марина, опубликованные в «Советском спорте», произвели впечатление или сама игра.

Мы поехали в Вену на очередное первенство мира. Я уже был там три года назад. Только проездом, когда советская сборная направлялась на зимнюю Олимпиаду в Инсбрук. Но когда приезжаешь на турниры такого ранга, как чемпионаты мира и Европы, обычно не замечаешь достопримечательностей. Все мысли сосредоточены на предстоящем испытании. А турнир обещал быть не менее трудным, чем все предыдущие. Даже, наверное, потруднее. Да еще газеты разжигали страсти.

После долгого перерыва в очень сильном составе прибыли в Вену канадцы. Они призвали на помощь Карла Бревера и Джека Боуэна, экс-профессионалов - защитников экстра-. класса! После некоторого перерыва ворота вновь защищал непревзойденный Сет Мартин.

Мы без особых усилий (внешних, разумеется, потому что каждая игра - пусть и со слабым противником - отнимает массу не столько физической, сколько нервной энергии) переиграли финнов, американцев, сборные ГДР и ФРГ. Даже со всегда неудобными для нас шведами теперь «рассчитались» за все предшествующие неприятности - 9:1! Канадцы выигрывали менее убедительно. А с чехословацкой командой сыграли вничью -1:1.

Чтобы не думать о предстоящем поединке, немного отвлечься, тренеры с помощью сотрудников советского посольства устроили нам рыбалку. Я всегда любил ловить рыбу. Отдых что надо! Забываешь обо всем на свете, перед глазами лишь маленький поплавок на голубом фоне реки. Я не уронил репутацию заядлого рыболова и поймал довольно приличную щуку, не считая рыбешек поменьше. Неплохо «ассистировал» мне и в этом деле мой дублер - Виктор Зингер. Да и остальные ребята вполне справились с «заданием» - на уху хватило.

Вообще разрядки, подобные этой, в ответственных турнирах просто необходимы. И шутки, и товарищеские розыгрыши тоже всегда помогают снять стресс, нервное напряжение. И в нашей команде всегда царила веселая атмосфера.

«Коноваленко любит рассказывать веселые, не всегда правдоподобные истории. С удовольствием и вкусом, ной с неизменным добродушием разыгрывает тех, кто поддается на розыгрыш. Однажды в Стокгольме он поселился в одном номере с Виктором Толмачевым. Толмачев был в Швеции впервые и не знал, что в приемник, стоящий в их номере, вмонтирован будильник со звоном. И вот чуть ли не в первый вечер (вратари уже улеглись в свои постели) Толмачев начал было делиться первыми впечатлениями о шведской столице... Зазвонил звонок...

- Что это? - спросил армеец.

- Телефон... - невозмутимо заявил Коноваленко и, сняв трубку, протянул ее Толмачеву. - Наверное, у тебя хотят взять интервью... Узнали, что приехал, и забеспокоились...

Толмачев нерешительно взял трубку. Долго еще в номере вратарей слышалось толмачевское "алло!!!". Видимо, молодому вратарю и впрямь очень хотелось дать интервью.

Утром Коноваленко рассказывал эту историю несколько раз, каждый раз прибавляя забавные подробности. А Толмачев только покачивал головой.

- Разыграл!..»

Вячеслав Старшинов. «Я - центрфорвард»

Но вот настал день главного матча. Мы были уверены, что канадцы будут действовать жестко, и решили противопоставить им напор и скоростной маневр.

Тяжелее всего было в первом периоде, пока у канадцев не пропала свежесть. А тут еще судьи одного за другим наших ребят штрафуют - и по делу, и без дела. И вот когда мы были в меньшинстве, я среагировал на бросок - отбил шайбу, но Хакк все же подхватил ее и послал в ворота.

И ведь не скажу, что канадцы имели преимущество какое-то. Скорее, наоборот, мы атаковали чаще. Но результата не добивались. И тут счастливый случай помог. Мы заперли соперника в его зоне - это в середине второго периода, - шайбой владели наши. Толя Фирсов бросил ее от самой синей линии в сторону ворот и тут же поехал меняться, не глядя даже, куда шайба полетела. Мы потом несколько раз смотрели этот эпизод в повторе. Меня спрашивали, почему Мартин на колени сел. Но я не мог объяснить его действия - канадские вратари вообще чаще, чем нужно, опускаются на лед. Короче, шайба, посланная навесом, скользнув по спине вратаря, опустилась в сетку. А счастливый автор долго не понимал, в чем же дело. Ведь это не бросок был, не передача, а такой неопределенный пас, чтобы выиграть время, успеть смениться.

Но гол есть гол - 1:1! Теперь уже канадцам было несладко. Но они защищались так самоотверженно, что, казалось, ворота защищает не один Мартин, а несколько вратарей сразу.

В перерыве решил про себя, что если не пропущу гол в первые десять минут последнего периода, то после смены ворот это сделает Мартин. Загадал: две первые шайбы влетели в правые от скамеек с игроками ворота, и третья должна в них же попасть.

Я и не пропустил, выстояли мы первые десять минут. А как только поменялись воротами, Майоров со Старшиновым ворвались в зону канадцев. Бросок капитана вратарь отбил, но Стардганов тут как тут - и своего шанса не упустил.

Что только не делали соперники в конце игры, чтобы отыграться! Но я же загадал, что левые ворота останутся не-взятыми... Матч так и закончился с минимальным перевесом. Но какая разница - 2:1 или 5:0. Главное, что мы в пятый раз подряд стали чемпионами мира!

Последний матч - с командой Чехословакии - уже ничего не изменял. Но и его мы провели с подъемом и выиграли -4:2. Впервые наша победа в чемпионате была столь безоговорочной.

«Мне немного обидно, что Международная федерация хоккея никак не может набраться прозорливости и наградить нашего стража ворот призом лучшего. А ведь он пятикратный чемпион мира! Да, действительно, внешне, так, чтобы заметили все зрители, Виктору проявить себя очень трудно, ведь он играет в сильной команде. Но cпециалисты хоккея должны же отличаться от зрителей, должны уметь оценивать подлинный класс, суметь уйти от вкусовых, субъективных ощущений!»

Анатолий Тарасов. «Совершеннолетие»

Впервые и я был более или менее удовлетворен своей игрой. И тренеры тоже, и все ребята. А то, что не назвали меня тогда |$ числе лучших игроков турнира, не беда. Не могли же организаторы раздавать все призы только советским игрокам. И без ого лучшим защитником был признан Виталий Давыдов, а приз лучшего форварда получил Толя Фирсов. Мы победили - это было важнее всего.

Новый сезон был олимпийским. И я готовился к предстоящим играм тщательнее обычного. Серьезной проверкой явился для нас впервые организованный в Москве международный турнир на призы Федерации хоккея СССР. Теперь он называется «Приз "Известий"».

В конце концов тренеры сделали свой выбор. На мой взгляд, он был не совсем правильным. Как ни пытался Анатолий Владимирович Тарасов объяснить и преподнести достоинства своего изобретения, так называемой цээсковской «системы» т|ройки Ионова и защитников Ромишевского с Зайцевым, ввод их в состав был ошибкой, которую потом все признали. Ничуть не умаляю и своей вины в том обидном проигрыше па Олимпиаде сборной Чехословакии...

Скандинавскую команду мы одолели не без труда - 3:2. Видно было, что у нас не клеилась игра. Но на встречу с чехословацкой командой ребята настроились как всегда, забыв про все прошедшие успехи. Но ведь и соперники готовились. И еще как! Отступать чехословацким хоккеистам было некуда - в пассиве уже значилось поражение от канадцев. Им нужна была только победа!

В боевом настроении приехали мы в ледовый дворец. Но перед самым выходом на лед оказалось, что кое у кого из ребят отсутствуют предохранительные пластмассовые наконечники. Пока утрясали этот вопрос, пока то да се, прошло больше двадцати минут. И я «перегорел».

Фальстарт! У спортсменов «настрой» перед игрой рассчитан очень точно, и двадцатиминутная задержка существенно влияет на состояние. Так получилось и со мной. Я, уже было разогревшись, поостыл. И никак не мог войти потом в игру. А может, это был специальный тактический ход? Прием, чтобы вывести соперника из формы? Кто теперь рассудит...

И хотя мы первыми открыли счет, первый период закончился в пользу сборной Чехословакии - 3:1. Причем дважды наши друзья-соперники использовали численное преимущество, а третий гол забили перед самым концом периода. Уж если не везет, то не везет!

«Две ударные пятерки основательно измотаны, играя в меньшинстве и подолгу оставаясь на льду в минуты численного преимущества. Перед перерывом тренеры выпускают на поле "систему" Мишаков -Ионов - Моисеев, Ромишевский - Зайцев. Но эти хоккеисты явно уступали по пониманию и умению вести игру и своим товарищам по команде, и большинству соперников.

Несколько раз систему выручает Коноваленко, но на девятнадцатой минуте пропускает отнюдь не "смертельный" бросок Хавела. Накопилась усталость у вратаря и дала себя знать в самый неподходящий для команды момент.

Забегая вперед, скажу, что непредвиденная задержка начала матча более всего повлияла на Коноваленко. Сыграл волжанин хорошо, но все-таки пропустил четыре шайбы, как говорят в таких случаях, "не выручил". Такого с ним не случалось после Олимпиады в Инсбруке ни разу».

Владимир Дворцов. «Хоккейный репортаж»

Игорь Ромишевский - самоотверженный парень, этого не отнимешь. Готов лечь под любой бросок. Но делал он это в описываемом матче как-то неудачно, постоянно закрывал мне видимость. А если ты не видишь момент броска метров с пяти, то среагировать на него практически невозможно. И ведь говорил же Игорю не раз: «Рем, не садись ты перед самым моим носом!» Не специально, разумеется, желая помочь, он делал все наоборот.

Мы проиграли и уже не надеялись вновь выйти победителями. Нам предстояла встреча с канадцами, а хоккеистам ЧССР —со шведами. Сомнений в том, что чехословацкие спортсмены одолеют команду Швеции, почти не было. Они на подъеме. До олимпийских медалей им один шаг. Даже не шаг, как мы считали, а шажок: очень слабо провели весь турнир скандинавы.

Наслушался я в свой адрес после проигранной игры много нелестных слов. Представлял себе, что напишут обо всем этом.

«Неверно было бы свое поражение относить лишь на счет неудачной игры нашей команды в обороне, слабой игры отдельных звеньев или волевого спада вратаря Виктора Коноваленко. Почти всегда, если одна команда играет здорово и побеждает, то другая - по единственной справедливой шкале оценок - играет слабо и проигрывает. Здесь победитель всегда заставляет побежденного чувствовать себя не в своей тарелке, не позволяет полностью раскрыть свои сильные стороны, наоборот, обнажает слабые места и умело ими пользуется. В победе чехословацкой сборной следует видеть не только наши слабости; скорее, следует быстро и верно оценить достоинства противника». Анатолий Тарасов. «Хоккей грядущего»

Но перед матчем с чехословаками нас успокаивали шведские хоккеисты: не расстраивайтесь, мы не проиграем, вот увидите. Со шведами мы всегда ладили. И они действительно не проиграли: встреча завершилась вничью - 2:2. Узнав результат, решил, что играть надо мне - Зингер мог переволноваться, не выдержать. Пошел к тренерам.

- Играть хочешь? - переспросил Тарасов.

- Хочу...

Ждал, что сразу скажут мне, буду стоять или нет. Но после минутного молчания Чернышев произнес:

- Ты же знаешь, мы такой вопрос сами решить не вправе.

Надо посоветоваться с ребятами.

О том, что все-таки мне доверено охранять ворота, я узнал только в раздевалке перед разминкой. Обрадовался, не скрою.

Это был «наш» матч! Дай счет встречи сам говорит об этом - 5:0. Вновь победа! Но меня она не особенно вдохновила. До самой Москвы не прошло недовольство собой.

В Шереметьеве меня встречали Валентина с дочерью, Миша Марин и наш горьковский фотокорреспондент Иосиф Соборовер. Тогда, по горячим следам, и появилось мое интервью в «Ленинской смене».

«Первый вопрос обычно: как настроение? Но задал я его неспроста. Думаю, если ответит "нормально", разговора не получится. Виктор впервые, пожалуй, за долгие годы нашего знакомства на этот обычный вопрос не ответил своим обычным "нормально". Он сказал: "неважное".

- Почему же?

- Устал, и настроение плохое.

- Ну, давай поговорим подробнее. Как ты оцениваешь победу нашей команды?

- Победа трудная. Но не должна была быть трудной. За шесть лет я не видел турнира слабее, чем в Гренобле: и канадцы слабее, чем всегда, и шведы, и чехословаки.

- Ну а наша команда?

- И наша команда самая слабая за все годы, которые я провел в сборной.

- В чем же слабость нашей команды?

- Тройка Ионова - не тройка. Она играла плохо. За весь турнир забила всего одну шайбу - в последнем матче с канадцами. Наша тройка - торпедовская - сыграла бы лучше.

- Но вратарь больше связан с защитными линиями.

- И защитники играли хуже, чем всегда. Только Рагулин с Блиновым еще ничего. Ну и Кузькин в конце... А остальные плохо играли.

- А как играл вратарь?

- Тоже плохо.

- Виктор, в матче с чехословацкой сборной ты пропустил пять шайб. Тут были споры, сколько из этих пяти на твоем счету. Мы все думаем, что третья и четвертая.

- Нет, все пять на моем счету. Я сыграл плохо.

- А чем объяснить твою плохую игру?

- Этого я и сам не понимаю. Я всегда очень настраивался на все матчи. Говорят, что я никогда не волнуюсь, но я волнуюсь перед игрой каждый раз. А тут я был очень спокоен и очень уверен в себе. Чувствовал себя хорошо. Но почти 30 минут мы ждали начала игры. Ждать надоело. Задор весь пропал, и поэтому, я думаю, играл плохо. И после игры мне все сказали, что я проиграл этот матч. Тренеры меня ругали, ребята со мной не разговаривали, газеты, говорят, обо мне написали плохо. Настроение было неважное. Решили меня на матч с канадцами не ставить. Это я теперь уже узнал, что там было. Тренеры собрали капитана Майорова, его ассистентов Александрова, Зайцева, Фирсова. Спросили у них: кого ставить на матч с канадцами - Зингера или меня? Но я об этом их решении до начала игры не знал. Мне самому хотелось играть с канадцами.

- А не пугала ответственность?

- Канадцы - моя команда. Нам говорили, что мы не должны смотреть матч чехословакбв со шведами, боялись что мы перегорим. Но, я думаю, мы перегорели бы еще больше, если бы этот матч не видели. Я смотрел его по телевизору. И когда узнал, что ничья, решил, что мне надо играть.

- В прессе промелькнуло сообщение о том, что ты просил тренера поставить тебя на этот матч, а сам чуть ли не плакал.

- Я плакал в жизни всего один раз. А тут я не плакал. Сказал, что сыграю хорошо. Не пропущу. И меня поставили.

- Как ты оцениваешь игру в матче с канадцами? ^

-Нормально.

...Я взял еще два коротких интервью. Первое - у старшего тренера сборной СССР Аркадия Чернышева. Чернышев сказал: "Коноваленко сыграл хорошо, но матч с Чехословакией он проиграл".

Второе интервью - у специального корреспондента "Советского спорта": "Коноваленко сыграл в этом турнире хорошо. Но что значит хорошо? Вся наша команда играла хуже, чем всегда, и Коноваленко сыграл, может быть, хуже, чем год или два назад. Но на фоне игры команды он был едва ли не лучшим игроком. Ругать его нет никаких оснований, что я и не сделал, передавая репортаж из Гренобля о матче СССР - Чехословакия"».

М. Марин. «Коноваленко говорит по существу».

«Ленинская смена», 1968, 25 февраля

Сгоряча, обозлившись на столь категоричную оценку моей игры, я даже заявил тогда, что играть в сборной команде больше не буду. За «Торпедо» постою еще год-другой, а за сборную - нет. Но, как всегда, наступил перерыв в чемпионате, потом стартовал новый хоккейный сезон. И все, казалось, пошло по давно заведенному распорядку: игры за свою горьковскую команду, вызов на сборы главной команды страны. Время прошло, обиды тоже. Да и на кого мне было обижаться? На самого себя?

Все шло своим чередом. До мирового первенства оставалось совсем немного времени... А потом произошла та накладка. Я уже рассказывал. И как был отчислен из команды, и про возвращение в сборную, в самый канун нового чемпионата мира.

«Положиться на него можно было всегда. Выходя на трудный матч, мы могли сказать про Виктора, как и друг про друга: "Не подведет".

Я до сих пор не могу понять, как это он всё-таки подвел однажды сборную. За несколько дней перед отъездом на первенство мира 1969 года не явился на сбор. Отчислили его из команды правильно. Но уверен, если бы взяли, он бы там чудеса творил, чтобы свой грех искупить.

Впрочем, спустя год Коноваленко все-таки попал в Стокгольм, на чемпионат мира. Попал, и это был его лучший чемпионат. Преклоняюсь перед такой стойкостью и мужеством: ведь Виктор - мой ровесник».

Борис Майоров. «Я смотрю хоккей»

Не упомянул я лишь об одной детали, о которой сам-то узнал совершенно случайно и много позже случившегося. Оказалось, что моя жена Валентина написала письмо Чернышеву, где брала всю вину на себя за мое опоздание на сбор. Мне она об этом ничего не сказала. Да и Аркадий Иванович признался уже спустя большой срок.

* * *

И вновь Стокгольм. Знакомые улицы, уютный «Юханнесхоф». Только живем мы в другом отеле - «Фламинго».

У меня новый дублер - Владик Третьяк. А может, я у него? Такая мысль и в голову не приходила. Мальчишка же совсем, хотя и молодец, умница. Поселились мы с Владиком вместе. Он от меня - ни на шаг. Внимателен и все на лету схватывает.

Давно он мне приглянулся, еще когда за молодежную команду ЦСКА играл. Данные хорошие. Дело за характером. Но и тут он оказался на высоте. Это я уже понял, поближе познакомившись со своим напарником. Невольно вспоминал и свой дебют в сборной. Эх, был бы тогда в Швейцарии рядом со мной Пучков, наверное, иначе бы мы тогда выступили, да и я быстрее уму-разуму поднабрался. Владик учился прямо по ходу игр. Выспрашивал, если что-то недопонимал. Я помогал, чем мог. Мы были на «ты». Хотя остальные молодые с тем же Рагулиным -Александр Павлович, не иначе. А я ведь был самый «старый» в тот год в сборной, а Третьяк - самый молодой. Он меня «батяней» называл.

«Из игроков сборной СССР моим первым наставником был замечательный Советский спортсмен Виктор Коноваленко... В свои тридцать один авторитет он имел огромный.

...У него была прекрасная интуиция. И никогда его не покидало хладнокровие вот что особенно важно. Только по какому-то обидному недоразумению Виктора ни разу не признавали лучшим голкипером мировых первенств. Ни один страж ворот в любительском хоккее не имел столько побед, сколько было у него.

Не помню, чтобы ребята в нашей сборной кого-нибудь уважали больше, чем Коноваленко. Его уважали за верность родному клубу. Его уважали за справедливость, за мужество и стойкость.

О скромности этого человека ходили легенды. Он никогда и ничего не просил, ни на что не жаловался, старался всегда и везде быть незаметным».

Владислав Третьяк. «Когда льду жарко...»

На удивление трудно сложился наш первый матч с финнами.

Для меня это была вообще первая международная встреча после почти годового перерыва. Но я со своей стороны делал все, что мог. А вот что счет игры необычный - 2:1 - в большей степени вина полевых игроков. Не случайно тренеры после этого перекроили звенья. «Зубастые» оказались финны. Правда, надолго их не хватило.

Во втором матче - с командой ГДР - дебютировал Третьяк. Но матч не был трудным для нас, и счет это подтверждает—12:1. Впереди нас ждала встреча с чехословацкой командой. У меня с ними «старые счеты» еще по Греноблю. Да и у всей нашей команды - на предыдущем чемпионате в Стокгольме сборная СССР уступила чехословакам обе встречи. Теперь требовалось доказать, что мы лишены всякого комплекса, что нам вполне по силам побеждать эту команду.

Накануне матча Владик устроил мне целый допрос: как играют чехи, сильно ли бросают, верхом или низом больше. Отвечать мне не хотелось - нужно было выспаться перед столь важной игрой. Важной для меня сверх меры. Поэтому завалились спать пораньше.

Поработать мне пришлось не на шутку, но игра как-то сразу сложилась по нашему сценарию. Соперники много переняли из тактики игры нашей сборной, поэтому мне не составило особого труда в большинстве случаев рассчитывать варианты их действий. Подробно об этом - в другой главе. А чехословацких хоккеистов мы победили - 3:1.

А потом был тот злополучный матч со шведами в «Юханнесхоф».

Опять мы первыми открываем счет. Потом проводим еще шайбу, но судьи ее не засчитывают, а с арбитрами не поспоришь. В первом периоде результат равный. А затем защитник Карлссон забрасывает вторую шайбу. Мы проигрываем, но это еще ни о чем не говорит - до конца еще достаточно времени. Игра у наших* как говорят, идет. И тут выкатывается на ворота шведский нападающий, не помню кто, я ложусь, отбиваю шайбу, но... получаю резкий и сильный удар по маске.

Очнулся, когда надо мной «колдовали» наш врач Олег Маркович Белаковский и целая команда медиков, как я потом узнал, из госпиталя святого Серафима. Уже в раздевалке это было. Боли особой не чувствовал - за долгие годы в хоккее привык к ней. Но понимал, что произошло нечто серьезное. И все же решил попросить у доктора разрешения вновь встать в ворота. Тот только заулыбался в ответ. На санитарном автомобиле меня отправили в госпиталь.

Там целый консилиум собрали, крутили-вертели так и этак. 37 рентгеновских снимков сделали! Потом начали шпильки вставлять - множественный перелом переносицы оказался. Швед на всей скорости врезался коньком. Врачи прописали постельный режим, но я настаивал, чтобы мы вернулись в отель. Шведские медики пожали плечами и сдали меня на руки Белаковскому.

После всех переживаний и экзекуций я уснул как убитый. Успел, правда, узнать счет: оказалось, проиграли мы - 2:4. Уверен, сказалось на игре ребят мое отсутствие - они это сами потом подтвердили.

В тот вечер, когда я уже спал, во «Фламинго» раздался неожиданный телефонный звонок из Горького. Земляки внимательно следили за всеми матчами по телевизору, видели, что произошло со мной, и решили узнать про здоровье. Звонил первый секретарь обкома партии Николай Иванович Масленников. Чернышев с Тарасовым успокоили, заверили его, что уже в следующем матче вновь буду стоять в воротах.

Чувствовал я себя на следующий день не очень хорошо, но упросил тренеров дать мне потренироваться со всеми. Правда, щитки не надевал - лишь катался в свое удовольствие. И потихоньку мысль вкралась: почему бы не сыграть в матче с финнами завтра? Последнее слово было за доктором Белаковским. Поймал Олега Марковича после тренировки:

- Доктор, можно вопрос задать?

- Говори, Виктор.

- С Финляндией-то надо бы постоять... Белаковский недоуменно посмотрел на меня.

- И не знаю, что мне с вами делать. Первые дни все Фирсов приставал - пусти да пусти на лед, а у самого температура за 39... Теперь вот ты не можешь угомониться.

- Ну, пусть не весь матч - хоть период, хоть того меньше. Дома-то волнуются. Увидят в воротах - успокоятся. Да и соперникам показать не мешает - с вратарями у нас порядок.

Получил я докторское «добро». Мы вышли на матч, стремясь доказать, что минимальный выигрыш в первом круге - не более чем издержки старта. И еще как доказали - 16:1.

«Вечером... Коноваленко занял привычное место в воротах... Изумлению шведов не было предела. Еще через день газеты сообщили: "Персонал больницы потрясен мужеством русского вратаря..."

...В московском аэропорту Шереметьево нас встречали сотни людей - родственники, друзья, любители. Нас всех быстро растащили в разные стороны. Ко мне подошел радиорепортер:

- Какие уроки вы извлекли для себя в Стокгольме?

- Уроки? Благодаря Виктору Коноваленко я знаю теперь, что такое настоящее мужество».

Владислав Третьяк. «Когда льду жарко...»

После двух периодов счет уже был крупным. А в третьем -специально или невзначай - кто-то из финнов вновь бьет меня по маске. И опять смещение, опять эти проклятые шпильки... Когда Белаковский вновь сделал все, что требовалось по медицинской части, даже не стал его спрашивать, можно ли мне играть. Решил - и все тут: буду стоять. Главные-то матчи были впереди.

У чехословацкой команды выиграли еще увереннее, чем за несколько дней до этого, - 5:1. Но предстоял теперь главный матч - с хозяевами чемпионата.

Перед игрой приходили тренер шведской сборной Арне Стремберг и их врач, интересовались, как я себя чувствую. Похоже, искренне обо всем спрашивали. Во всяком случае весь решающий матч соперники провели очень корректно. Не из-за того, конечно, что увидели вновь меня в воротах. Просто в том первенстве мы часто наказывали соперников, добивались успеха, играя в большинстве. Вот и решили шведы, что, нарушая правила, нас не одолеть.

Как ни пытались они сбить темп - Холмквист то и дело ездил поправлять амуницию, смену составов производили медленнее обычного, - ничего у них не вышло. Лед «Юханнесхофа» вновь оказался для нас счастливым...

«Виктор Коноваленко, кстати сказать, самый старший среди нас по возрасту, семикратный чемпион мира. Мне довелось играть с ним на всех мировых чемпионатах, в которых он участвовал. Заявляю, что никогда наш вратарь не играл так сильно, как в этот разе Стокгольме. С годами пришли мудрость и спокойствие. Как ия, и Рагулин, и Давыдов, убежден, что вратарь Коноваленко на стокгольмском льду как бы родился заново. И будь на то моя воля, я бы признал его лучшим вратарем чемпионата».

«Десятая высота», сборник.

Вячеслав Старшинов. «Капитан о своих товарищах»

Журналисты, аккредитованные на хоккейных чемпионатах мира - а их бывает обычно много, несколько сотен, - с 1965 года определяют тайным голосованием шестерку лучших игроков турнира. Мне было приятно, что на этот раз в шестерку включили меня, а также еще двух советских хоккеистов - Александра Мальцева и Анатолия Фирсова.

«Если бы игроков символической сборной мира или хоккеистов сборной СССР выстроить по ранжиру, место Коноваленко было бы на левом фланге. Да и в шеренге вратарей не стаять бы ему первым -ростом Коноваленко, пожалуй, не вышел. Однако журналисты абсолютным большинством голосов поставили его на правый фланг, причем поставили задолго до окончания чемпионата.

Еще после первого круга мы попросили некоторых журналистов назвать символическую сборную мира. И ни один из них не колебался в выборе лучшего вратаря. Вот что, например, заявил Владимир Малец (Братислава, ЧССР):

- Безусловно, лучший вратарь - Коноваленко. Я бы никогда не подумал, что игрок, не выступавший год в составе сборной, может играть так блестяще. Он стабилен. Да и с нервами у Коноваленко лучше, чем у других. Ф. Люзингер (Цюрих, Швейцария):

- И Коноваленко, и Холмквист выступают достаточно уверенно. Однако после недолгого колебания Ф. Люзингер все же отдал предпочтение вратарю сборной СССР. Холмквист где-то актер. Он играет иногда на публику. Коноваленко же ни о чем, кроме игры, не думает. Сам-то Коноваленко лучшим вратарем турнира назвал Холмквиста. Почему? Не знаем. Хотя Холмквист, безусловно, классный вратарь. Только вот правильно подметил швейцарский журналист - актер он: то публике помашет, то вдруг начнет что-то картинно объяснять арбитру. Да и нервы Холмквиста порой подводят: в конце трудных встреч нередко поднимал он голову, поглядывая на часы, - мол, скоро ли это все кончится? А Коноваленко как встал на первой минуте матча, так уж и до конца ни о чем, кроме шайбы, не думал.

Хоккей - спорт мужественных. И говорить о том, что хоккеист имеет мужской характер, отнюдь не значит одаривать его комплиментами, И вот одна деталь. Ни у кого не повернется язык сказать, что Стернер - не боец, не мужественный хоккеист. Но после матча Швеция ~ ЧССР Стернера уносили на носилках. Каких только разговоров не было об этом в пресс-центре! Что чуть ли не сломаны у Стернера все ребра, что вообще не играть ему в хоккей больше. Однако на следующий день знаменитый шведский нападающий уже выступал по телевидению как ни в чем не бывало. И про носилки не вспоминал. А ведь и для Коноваленко выносили на лед "Юханнесхофа" носилки - в матче первого круга со шведами. Травма у нашего вратаря, как потом выяснилось, была довольно серьезная - после таких не сразу в себя приходят. И мог бы он так же, как и Стернер, лежать себе на носилках. Только, очнувшись, убежал Коноваленко от санитаров. А на следующий день рвался провести полную вратарскую тренировку. Едва врачи сборной да тренеры, его удержали. И после второй игры, с финнами, когда исход встречи был ясен уже во втором периоде, получив снова удар в переносицу, Коноваленко мог бы со спокойной совестью покинуть свое место. Но хотя кровь залила ему под маской лицо, никто об этом до конца матча так и не узнал -не подъехал Виктор к борту, не оказывали ему медицинской помощи, хотя, повторяю, судьба-то матча была уже решена».

«Десятая высота», сборник.

Александр Колодный, Дмитрий Рыжков. «Все звезды»

В тот раз я действительно удостоился самых больших почестей за все время выступления в сборной. Неужто стал лучше действовать в воротах? Опыта и до этого у меня было предостаточно. Возможно, произвело эффект, что выступал я после годичного перерыва? Не знаю. Но после того чемпионата впервые, наверное, задумался я о том, чтобы выступить на своей третьей Олимпиаде. Верил, что это вполне мне по силам. (И было ведь по силам!) Правда, вслух о своем желании говорил только очень близким людям. А Миша Марин к моему интервью в «Ленинской смене» придумал заголовок: «Может, и Саппоро встретимся...»

«- Никогда еще так поздно не приходил я в сборную перед чемпионатом мира.

- А верил, что придешь?

- Верить не верил, но мечтал, надеялся.

- Но я-то знаю, что, когда отчислили тебя из сборной в прошлом

году, то хотел бросить хоккей.

- Были такие мысли.

- А когда прогнал их?

- Перед началом этого сезона.

- Совсем прогнал? И уже не думал, что бросишь хоккей?

- Нет, думал... Мы играли в Свердловске, с "Автомобилистом". Получил "Советский спорт", а там написано, что в московском турнире будут играть три вратаря за нашу сборную - Зингер, Третьяк и Шеповалов. Вот тогда и понял, что на первенство мира не поеду, и снова подумал: а не бросить ли мне играть? Диплом тренера у меня есть, может, тренер из меня получится, если вратарь не вышел.

- Вот ты был в сборной, стоял в воротах на стокгольмском льду. И мои коллеги-журналисты считают, что это был твой лучший чемпионат мира, что сыграл ты в Стокгольме так, как никогда!

- Нет, я считаю, что лучше всего сыграл в Вене и Гренобле, а в Стокгольме - это третий мой чемпионат по качеству работы. Своей игрой я не совсем удовлетворен. Не понравилось мне, как играл в двух матчах со шведами. А вот матч, который мы выиграли у чехов - 3:1, был самым счастливым для меня матчем во всех чемпионатах мира. Тут я сыграл нормально.

- Тебе, конечно, лучше знать, где и как ты сыграл. Но повторяю, что мои коллеги-журналисты считают стокгольмский чемпионат лучшим в твоей вратарской жизни. Однако хочу тебя спросить вот о чем: чемпионат в Стокгольме был первым чемпионатом мира, к которому ты не готовился в составе сборной страны, - не ездил в канадское турне, не участвовал в московском международном турнире. Как же ты готовился к этому чемпионату и почему сумел так хорошо сыграть? Кто был твоим тренером?

- Тренером моим была жизнь и прошлогодний урок. Я был очень

хорошо готов физически.

- А морально?

- Тут просто не скажешь. Когда не взяли в сборную, ни в Канаду, ни на московский турнир, обидно было. А когда узнал, что взяли, -это знаешь какой был допинг!

- Но я слышал, что в Стокгольм тебя взяли формально вторым вратарем, первым-то поехал Третьяк.

- Вот об этом я не знал. Если бы знал, то это было бы две дозы допинга. Когда меня взяли, я ни о чем не думал, кроме одного, - должен доказать, что умею играть в хоккей.

-И все-таки трудно, наверное, готовиться к первенству мира без единой международной встречи?

-Если играешь в горьковском "Торпедо", то нетрудно. В "Торпедо" каждый матч - большая работа.

- Третьяку легче жить в ЦСКА?

-И легче, и труднее. Я считаю, что Третьяк после нас, старичков, -меня, Зингера и Зайцева, - самый лучший вратарь в сборной страны.

- И он будет хорошим вратарем?

- Он будет отличным вратарем. У него для этого все данные: хорошая реакция, канадская манера игры, и парень он смелый.

- А как у него с нервишками?

- По-моему, у него хорошие нервы. Только вот в решающую минуту он волнуется больше, чем надо. Зато спит отлично».

М. Марин. «Может, в Саппоро встретимся...» «Ленинская смена», 1970, 5 апреля

Спустя десять лет мне представилась возможность реабилитировать себя перед женевским зрителем. Чемпионат мира 1971 года проходил в Швейцарии. А может быть, больше не зритель

местный меня волновал, а собственное самолюбие? Это вернее. К тому же десять лет - довольно круглая дата.

До отъезда на мировое первенство - ставшие традиционными турнир «Приз "Известий"» и товарищеские матчи с ведущими хоккейными сборными Европы и мира. На известинском турнире вновь осечка в матче с чехословацкой сборной. Прямо напасть какая-то. Не успокаивали меня и газетные выступления, будто защитники наши сыграли слабо и что, мол, чехословацкие нападающие имели из-за этого столько возможностей остаться один на один с Коноваленко, сколько у них не было во всех предыдущих матчах турнира.

Пришлось проходить через дополнительные испытания. Причем вопрос о поездке Третьяка уже не поднимался: он молодой, ему надо расти, набираться опыта. А вот кто будет «дядькой» приставлен к юному дарованию, должны были показать последние репетиции в Финляндии и Швеции. Туда направились я с Виктором Зингером. Мы с тезкой стояли поочередно. Но он, на мой взгляд, излишне нервничал, и это мешало ему показать даже свою игру, не то что превзойти себя. Все четыре встречи закончились нашей победой, теперь тренеры должны были сделать выбор. Но я уже чувствовал, что со мной все в порядке.

«Мы брали с собой в турне двух опытных вратарей - Зингера и Коноваленко. Кроме того, у нас есть Третьяк. Он молод, но, безусловно, вратарь с будущим, нам кажется, что уже скоро он должен стать основным вратарем сборной. Поэтому из двух ветеранов мы решили выбрать лучшего. В этом сезоне и тот, и другой играли неровно. Матчи со шведами и финнами показали, что Коноваленко сейчас в хорошей форме, и поэтому предпочтение отдали ему. Третьяка же берем в Швейцарию для того, чтобы этот молодой игрок набрался опыта, и поэтому будем давать ему возможность играть почаще».

А. Чернышев «Присядем, друзья, перед дальней дорогой».

«Советский спорт», 1971, 19 марта

Многое мне поначалу напоминало события десятилетней давности. И даже тренировочный матч в Шо-де-Фоне состоялся - как по заказу! Вот только сам я был уже не тот - за десять лет столько воды утекло! Да и стартовали мы не в Лозанне, как в 1961-м, а в Берне. Еще одно отличие состояло в отсутствии второй год подряд на чемпионатах канадцев -они, разобидевшись на ЛИХГ за запрет на участие в этих турнирах профессионалов, вообще решили игнорировать мировые первенства. Конечно, стало поскучнее. К тому же я всегда очень любил играть именно с канадцами.

Но и без них интрига чемпионата оказалась любопытной.

В первом круге мы вновь без потерь сыграли со сборными Финляндии, ФРГ и США. И опять (в который раз!) споткнулись на команде ЧССР. Нет, не проиграли - матч закончился вничью - 3:3, но по ходу игры все время «догоняли». В раздевалке не выдержал, что со мной бывает нечасто, и сказал вслух: -> Не выручил я сегодня.

Тренеры, почувствовав мое состояние, попытались успокоить:

- Но ведь и не подвел. Это тоже важно...

В последнем матче в Берне играли со шведами. Тут у меня все получалось как нельзя лучше. Да и вся команда сыграла на подъеме - 8:0. «Оборона наша была надежна. Но все-таки лучшим был у нас Виктор Коноваленко. Он сыграл с блеском, без единой ошибки». Анатолий Фирсов. «Рекорд мастерства и мужества»

В Женеве, куда переехал чемпионат, все шло размеренным шагом. Даже неожиданно упорное сопротивление американцев только подогрело самолюбие ребят. Но предстоял второй матч с чехословацкими хоккеистами. Они уже успели растерять очки, проиграв шведам и американцам. Однако победа над нашей командой сохраняла шансы команды Чехословакии на первенство. И она выиграла игру.

О поражениях всегда не хочется говорить. Но в том матче мы действительно уступили более сильному. Повторяю, именно в том матче. Не скажу, что наши постоянные друзья-соперники вообще были сильнее в том чемпионате. Это будет неправильно. И чемпионами мы стали по праву. Но вот женевский лед во второй раз за десятилетие был для нас в играх с чехословацкими хоккеистами несчастливым. Два умело использованных удаления наших игроков дорого обошлись команде.

Все решала игра со шведами. И надо же такому случиться, что опять случай вмешался в ход встречи. Я даже вспомнил Гренобль и ту непредвиденную задержку. Здесь же заминка произошла в самом конце первого периода при счете 2:1 в нашу пользу. Вдруг не выдержал пластиковый борт катка «Вернэ» - треснул. Да, да, в отличие от общепринятых повсюду деревянных бортов коробки там были сделаны из прозрачного пластика.

Пока заменяли поврежденный блок, перерыв затянулся, и заметно уставшие шведы получили дополнительный отдых.

После неожиданно долгого и непривычного антракта наши ребята непростительно медленно втягивались в игру, и шведы провели две шайбы в ворота Третьяка. Только в третьем периоде все решилось в нашу пользу. Отличилась тройка Михайлов - Петров - Харламов: каждый забросил по шайбе. А последнюю точку в матче поставил Лутченко.

Мы - чемпионы мира в девятый раз кряду! Но вот с другим титулом пришлось расстаться - Кубок чемпионов континента на сей раз вручили чехословацкой команде. И так, оказывается, бывает: первые в мире - вторые в Европе.

Когда играли гимн Советского Союза, я еще не думал, что в последний раз слышу его в честь победы на мировых чемпионатах, стоя на льду в форме сборной СССР... Позже я прочел в «Советском спорте»: «Как горькую пилюлю, проглотил Коноваленко еще одну незаслуженную обиду. Кормчие олимпийской сборной предпочли ему Пашкова - вратаря, по выражению самого Тарасова, "опытного, но капризного", не отличавшегося высоким индивидуальным мастерством. Спортивный девиз: пусть играет сильнейший - на сей раз не восторжествовал. Верх взяли интересы ведомственные. Пашков, это понимали все, даже в дни мимолетных удач не играл сильнее волжанина». Конечно, я был полностью с этим согласен. Но, даже не поехав в Японию, я еще некоторое время на что-то надеялся. Ну, не состоялась третья Олимпиада, так, может, удастся сыграть с настоящими профессионалами - об этом тогда велось много разговоров. Это было бы уже не высшей школой, а целой академией. Так я тогда думал. Впоследствии выяснилось, что не такие уж они «академики» во всех отношениях.

Жизнь расценила по-своему. Так и остался я без «академического» образования. Зато мои последователи разобрались с профессионалами и расставили все по местам. И рад я за них,

что вышли из трудного испытания - и Третьяк, и Мышкин - со щитом, а не на щите. И если в бытность мою стражем ворот довольно часто приходилось слышать, что после Пучкова в со­ветском хоккее не было хороших голкиперов - меня некото­рое время всерьез не принимали, - то сам факт утверждения на первых ролях в мире Третъяка да, пожалуй, и Мышкина опровергает все утверждения скептиков. Не знаю, состоялся бы Пучков, не будь в нашем хоккее Хария Меллупса. Смог бы я стать, кем стал, не будь Пучкова. То же могу сказать и о Тре­тьяке, и о тех, кто последует за ним.