Тихие ругательства после каждой неудавшейся ноты в конец меня доконали. И я, бросив жалостью в гордость, пошел к нему в комнату

До поры до времени, Росс, тебе будут удаваться такие номера. Но блаженны прыгающие. Ибо они допрыгаются.

На тихий стук ответом была очередная сорвавшаяся нота. А когда я открыл дверь, то чуть не убил себя якорем со стены, потому что поза и выражение лица Росса являли собой такое неоспоримое сочетание нежности и робости, что любой террорист на моем месте разрыдался бы, как великомученик, и упал перед Россом на колени с мольбой о прощении.

Но так легко сдавать крепость я не собирался, несмотря на то, что враг оказался несколько умнее…

Разум: Я бы позавидовал его мозгам.

Так завидуй, кто мешает?

Разум: Гордость.

Она в отпуске.

Разум: Вернулась на днях…

Душа: Не слушай его, Брендон, твоя гордость давно отложила сто куч на твои мозги.

Я так и думал», - подумал я и подсел на кровать к Россу.

Райан, давай ты не будешь разрывать мне мозги своей божественной игрой, - тихо начал я, положив руку ему на плечо.

Глаза Росса в мгновение ока расширились до размеров, не поддающихся описанию. Он в ужасе отбросил гитару и вскочил с кровати.

Чего?!

Ложись спать, поздно уже.

Нет, что ты до этого сказал?!

В отсутствие своих мозгов ты ужасно играешь, лучше попроси меня помочь, - мудро заключил я, скромно сложив руки на колени.

Заебись! – заорал он и, немного подумав, добавил, - пошел вон!

От меня оставалось лишь покинуть комнату и начать считать минуты до того прекрасного момента, как Росс поймет, что он только что сделал.

Когда я включил душ, то уже практически отчаялся считать, потому что после цифры «пятьсот шестьдесят три» я стал сбиваться. Но мои арифметические труды были вознаграждены. Буквально через минуту в дверь ванны постучались, а потом робко ее приоткрыли. Я довольно улыбнулся.

Эм, - сквозь шум льющегося душа слышно, как нервно барабанят его пальцы по двери, - Брендон?