Мой поступок сразу же нашел осуждение со стороны больного. Росс мгновенно начал разводить демагогии по поводу вреда от употребления алкоголя

Ха, но я то помню, как кое-кто нажрался в дупло у Венца на даче, поэтому самым моим мудрым решением оказалось – тупо сидеть и булькать в кружку, вспоминая россовские дуплеты по пути в гостиную.

Райана, разумеется, такие смешки раздраконили по полной программе. Поэтому, отставив свою кружку в сторону, он с укоризной посмотрел на меня:

Че ржешь?

Тут меня совсем прихватило, я расхохотался на всю кухню, а потом, следуя примеру Росса, отложил в сторону лосось и ответно дерзко сверкнул подбитым глазом.

Вот скажи, зачем ты мне вчера в глаз дал? У меня теперь вся левая скула пиздец опухшая, как будто по ней полк мамонтов пробежал.

Теперь настала очередь Росса ржать.

Разум: Боже, помню этот смех, от которого рушились сердца и психика…

Как потом оказалось, ждать пока Росс успокоиться и перестанет гоготать на весь Фербэнкс, бесполезно. Поэтому я запряг его делать завтрак, а сам ушел в туалет, захватив предварительно сотовый телефон. Вдогонку неслись обвинения и жалобы на то, что я не держу обещаний и не готовлю сам. Однако, рикошетя от меня, как от черепашки, вопли вскоре поутихли, а я спокойно закрылся в санузле.

Там, сидя на холодном толчке, я размышлял о планах на праздники. Единственное, что можно было почитать – это инструкция по применению отравы для термитов, поэтому проблема тематики зимних каникул пришла сама собой. Основной идеей было водить хороводы на улице. Логика как всегда инопланетная, но ничего лучше я придумать не смог.

Оставалась надежда обсудить все это дело со Смитом, так как он был прирожденным генератором идей на всяческие масштабные празднества. И я, собственно, не преминул воспользоваться телефоном.

После двух гудков это чудовище уже верещало в трубку о моих возможных преступлениях и об услышанных им вчера вечером криках Райана. Доказывать свою невиновность, объяснять ситуацию и внезапно обрушившуюся на Росса предрасположенность к периодическим истерикам пришлось довольно долго, но врать у меня на Севере получается определенно лучше, чем где-либо ещё, поэтому Смит уже после двадцати минут моего кромешного и совершенно спонтанного бреда прекратил всяческие попытки допроса. В ответ доносился лишь какой-то невнятный бубнежь, разбавленный голосом Джона за заднем плане, и внезапные обвинения, если Смит услышит что-то подозрительное в моем самосочиненном бреде.

Обсудить праздники так и не удалось, потому что теперь времени уже не было у Спенсера, им с Джоном надо было ехать на встречу с полком таблоидов, чтобы отмазать от разоблачения наши пропащие и травмированные задницы. Я лишь успел перекинуться парой слов с Уокером, которого весь услышанный монолог проповедника Смита довольно позабавил. В последнее время замечаю, что понимание исходит только от этого человека.