Глава 10. «Падать больнее, но зато, какие ощущения…» Райан Росс

Дереализация, которая проявлялась в изменении чувства реальности, ощущении чуждости окружающего…» Все изменилось, стало неясным, размытым, как в тумане, восприятие реальности как будто провалилось. В голове появился непонятный шум, гул, вокруг в темноте то и дело появлялись какие-то пятна, яркие блики, которые также мгновенно исчезали. Появилось отдаленное звучание отдельных непонятных криков. И холод по всему телу. Ощущение нарушения болевой чувствительности вплоть до полной анестезии. Абсолютная невесомость и покалывание в груди. И моментами накатывающие картинки, как кадры из фильма… Эти какие-то жестяные вечнозеленые кустарники, похожие на комнатные растения, душные розовые закаты и отвратительный стоматологический хруст песка под ногами. В ярких манграх скрипичными ключами стояли цапли, белоснежные, как ландыши. И резко, как вспышка среди ясного неба, - секундными отрывками какие-то разговоры, страшный ливень, пустая дорога, неясная, размытая фигура передо мной. Снова темнота. Темная необъятная, непроглядная жаровня. Немая и определенно слепая. Голову окутали вечные сумерки. Но потом снова, не давая ни минуты покоя, снова эти кадры, эти моменты непонятной, чужой и необъяснимой киноленты – темная комната и два слившихся воедино тела. Отдаленно слышится смех. Он завораживает, заставляет замирать в небытии, в оцепенении. И жуткий, густой растекающийся по венам страх. И снова темнота. А потом фрагментами одна и та же комната. Лишь с тем небольшим замечанием, что происходящее вокруг никакого отношения ко мне не имеет. Я не понимаю, где нахожусь. Все вокруг понемногу меняется. Освещение, люди. И ярость от непонимания нарастает где-то глубоко в голове. Вижу все отрывками, но даже такие короткие частички реальности не укладываются в голове, а просто залетают куда-то в мозг и также свободно его покидают. Но постепенно мутная картина начинает обретать четкость. Становится страшно. Нет. Это уж точно не со мной…Белые стены, от которых больно давит на глаза, слишком яркий свет ослепляет, заставляет снова зажмуриться. Но со временем они привыкают. И я радуюсь. Почему? Потому что теперь не отключаюсь через каждые пять секунд, как это было раньше. И примерно отражаю, что происходит. Передо мной белая дверь. Белые стены. Бортик кровати. Белое одеяло. Трубки от капельницы. Чуть левее – перебинтованная рука. Очевидно моя. Рядом с рукой чья-то голова. Нет. Не моя. Очевидно, чужая. Видно лицо, глаза покрасневшие, опухшие. Явно заплаканные. Так, справа. Справа серьезный дед в очках в роговой оправе. В ужасной роговой оправе. Ужасные очки в роговой оправе. Которые он наверняка спер у своей бабули…. Белый халат. Капельницы, белый халат…Черт. В самые первые секунды, что я пришел в себя, я понял, что попал. Но едва минуту спустя я понял, куда я попал.…И, Господи, меня это совсем не радует. Особенно вот это заплаканное существо, которое уже больше на приведение смахивает, чем на человека. Бледная кожа кажется уже просто прозрачной. Я отворачиваюсь от мужчины в белом халате, который что-то сосредоточенно пишет, и внимательно смотрю на парня, опустившего голову на край кровати и спящего в полусидящем положении. Я его помню,…он давно сидит рядом. Вчера оно, это приведение, вроде бы даже поздоровалось со мной. Или когда это было.…Да, я определенно помню это лицо. Я видел его раньше. Ещё давно. Твою мать…кто-нибудь скажет, какого хрена я валяюсь здесь весь перебинтованный, в ночнушке, с полумертвым парнем, припавшим к моей койке и не отлепляющийся от нее вот уже вторые сутки? Или не вторые.…Подождите.…Сейчас двадцать первый век, надеюсь. Блять, только судя по этим идиотским очкам на переносице этого чудаковатого…доктора? Боже, годы шестидесятые, не больше… Я тихонько застонал, убиваясь своим беспамятством, которое меня просто страшно пугает, и притом не заметил, как привлек внимание врача.

- Мистер Росс, как в себя чувствуете? – тихий басок, разбивающий больничные покои и затаившуюся в них тишину, мягким эхом прокатился по палате. Доктор быстро подошел к моей кровати и сел на край.
Мои глаза раскрываются все шире. Так. Я – мистер Росс.
Что, конечно, не может не радовать. Росс. Мистер Росс. Мистер Райан Росс. О, Боже!
- Я – Райан Росс! – удивленно вскрикиваю я, тем самым, выводя из заоблачных сновидений парня, который сидел рядом с моей кроватью. Как только он открывает глаза, растирая отлежанную щеку, то мне сразу начинает казаться, что сейчас кое-кому понадобится реанимация.
У него такое выражение на лице…Я даже не знаю, как это объяснить. Какая-то смесь дикого ужаса…Господи, что бы со мной не случилось тогда,…мне кажется, что это «тогда» меня настолько сильно изуродовало, что у этого бедняги просто нервный срыв будет. Прямо сейчас.
Черт, может, хватит на меня так пялиться? Вы посмотрите на него. У него же сейчас все глазенки из орбит повыскакивают…Святые попадьи, неужели это жалость? Ко мне?
Или нет. Черт, это что, радость? Твою мать, и, правда, радость.…О, нет. Нет, нет, нет!!!
Только не надо реветь!
Ну вот. Только подумай о чем-нибудь, и оно сразу же воплощается в жестокую реальность.
Как там, в школе говорили?
Сила трансцендентного мышления? Или нет. Ладно, неважно. Важно то, что сейчас это приведение уткнулось носом мне в бедро и тихо плачет, сжимая мою руку.
Черт. Я, наверно, выгляжу, как полный псих. Я даже без зеркала знаю, что сейчас у меня глаза на выкате.
Что это чудовище делает? Я ему кто? Сын родной?
- Мистер Росс?
- А? – черт, тут же лекарь ещё…
- Вы в порядке?
- В порядке?
- Как вы оцениваете ваше самочувствие?
- Черт, оно бесценно…
- Вы помните, что произошло прошлой ночью?
- Нет.
- Авария, мистер Росс. Вы сбили оленя, сильно ударились головой. Чем, собственно, вызвали травматическую амнезию. М? Помните такое?
- Я…не помню такого.
- Это не удивительно, Райан. Вам не о чем беспокоиться. Травматическая амнезия – временное явление. Длится не больше месяца, в худшем случае. Вскоре к вам будет возвращаться память.
- То есть…я снова все вспомню?
- Ну, этого я обещать не могу. Понимаете, ввиду сильного сотрясения мозга, у вас травматическая, конкретнее ретроградная амнезия. Она характеризуется тем, что вы не можете вспомнить прошлых событий или сведений, но помните все случившееся после возникновения болезни. В большинстве случаев, пострадавшим не удается вспомнить всех событий, предшествующих этой травме.
Я невольно вздрогнул, потому что приведение, рыдающее в мою ночнушку, вдруг резко выпрямилось и испуганно посмотрело на врача.
- С вами, мистер Ури, я должен поговорить отдельно. Пройдемте в мой кабинет.
- Но, что…, - хотел, было, вякнуть я.
Доктор посмотрел на меня поверх своих ужасных очков и довольно тихо произнес:
- К вам сейчас подойдет медсестра, расскажет о будущем лечении, терапии. Сможете ей задать все свои вопросы. Мы ещё увидимся сегодня, не беспокойтесь.
Истеричка рядом с моей кроватью легко сжала мою ладонь, одарила каким-то блаженным взглядом, встала со стула и удалилась вслед за доктором.
Глубоко вздохнув и звучно выдохнув, я откинулся на подушку. Предстояла тяжелая работа для моего контуженого мозга.
Вспомнить все.…Не такое уж и легкое занятие.
Взгляд медленно прохаживался по палате, а я силился вспомнить хоть что-то из того, что почти безвозвратно покинуло мою обитель мыслей.
Круглые часы на северной стене показывали десять утра. Дневной свет свободно проникал в палату, озаряя каждый предмет больничной меблировки.
Но весь этот скудный набор мой взгляд деликатно обходил, останавливаясь лишь на самых подозрительных и, возможно, говорящих предметах, которые хоть как-то могли помочь моей памяти.
Но ничего не помогало. Похоже, взор просто безучастно бродил по комнате, то и дело, возвращаясь к одному и тому же месту. К окну.
Я не помню ничего, начиная с того момента, как переехал в Нью-Йорк. Как мы с моими друзьями хотели создать группу. По-крайней мере, эти события я абсолютно точно могу воспроизвести у себя в голове. Дальше все немного сложнее.
Все как-то спутано. Немного непонятна хронология событий, и некоторые из них вовсе висят отдельными кусками. Тупо выпадают из общей картины, создавая абсурд.
Окно снова приковывает мой взгляд. Точно не знаю, но, по-моему, сегодня с утра пошел хлопьями настоящий снег. До этого с неба сыпалась мелкая и жесткая крупа, от которой было холодно и неуютно, а сегодня — снег. Ночью из окна веяло мутной темнотой, луна не освещала палату. А сейчас небо затянуто светло-молочной пеленой облаков, через которую иногда проскакивает солнечный свет.
И падает снег. Мерно, спокойно, по особой траектории. Создавая мертвенное спокойствие. Тревога на душе, какая-то потерянность, недоумение, непонимание происходящего отходят на второй план.
Дверь в палату открывается. Заходит очень симпатичная девушка в зеленом костюме, с маской на лице. На бейджике написаны крупными буквами фамилия и имя.
Так. Похоже, меня будет лечить мисс Дакота,…фамилию опустим, больно страшная….
- Доброе утро, мистер Росс. Как вы себя чувствуете?
- Голова болит.
- Значит, не все так плохо. Итак, доктор Курпат (прим. авт.: да, да, да, товарищи, это банальный идиотский стеб, но что поделать, если у меня маразм?) назначил вам трехнедельную терапию. Если прогресса не будет, вас перевезут в центральные штаты, а пока вы будете наблюдаться здесь.
- Что значит наблюдаться? Я все три недели проведу в больнице?
- Конечно, нет, мистер Росс. Вас через два дня выписывают. Вы будете приезжать в больницу только для регулярного осмотра с целью выявления признаков возможной развивающейся внутричерепной патологии. Завтра утром мы проведем полное обследование, после чего определим точный метод лечения.
- Э-э-э, это ведь не серьезно?
- Ну что вы. Как сказали в скорой помощи, вы просто родились в рубашке. Вам дико повезло, Райан, у вас даже переломов нет. Оленя отбросило сразу после столкновения, он не влетел в салон машины. В противном случае вас могло тут не быть.
- А что с животным?
- Оно погибло почти мгновенно.
- Слушайте, я, наверно, должен заплатить какой-то штраф, или, не знаю, какой-то налог…Боже, я в жизни не попадал в аварии,…понятия не имею, что мне…
- Мистер Росс, здесь вы должны беспокоиться только о своем здоровье. Как только переступите порог госпиталя – делайте, что хотите. Можете хоть весь заповедник скупить, его территорию как раз собирались урезать.
- Для чего?
- Лесной массив. Деревья вырубают, мистер Росс, потому что там, где это можно было сделать – уже ничего не осталось.
- Но…как же, в конституции же…
- Боже, вы ещё и конституцию помните? Вы явно идете на поправку, - медсестра хихикнула и сняла маску. Как оказалось, Дакота – просто красавица…
- Не только…
- Ну, в таком случае запоминайте, Райан, последующие два дня в больнице, и следующие несколько дней дома вы обязаны соблюдать постельный режим. Никаких книг, телевизоров и музыки. Вам выписаны некоторые транквилизаторы, в связи с головной болью, но их принимать следует не более указанного срока. Далее…ну, тут ещё указано несколько ноотропных препаратов…их вам надо будет приобрести самостоятельно, думаю, доктор Курпат вам подскажет. Что важно – вы должны понимать, что ни о каких резких движениях, тем более занятиях спортом не может быть и речи. Диеты никакой нет. Единственное, что нельзя принимать алкоголь в течение курса лечения препаратами. В остальном – ограничений нет. Есть какие-то вопросы?
- А…ну один.
- Да, конечно.
- Что касается секса…, - ну уж не знаю, что ее так насмешило,…очевидно, с лицом у меня и вправду не все в порядке…
- Мистер Росс, вы ещё с больничной койки не встали, а уже про секс думаете.
- Ну, так что? – похоже, намека дамочка не поняла…
- Скажем так. Когда головокружение и головная боль полностью пройдет, считайте, что вам уже можно.
- О, я обязан буду вас об этом оповестить.
Черт, смех у нее воистину идиотский. Но мордашка все же затмевает этот маленький недостаток... Хм.
- Отдыхайте, мистер Росс. Я ещё зайду вечером.
- Буду с нетерпением ждать…Дакота.

Только девушка коснулась дверной ручки – кто-то ее опередил, и этим кем-то оказался парень, что сидел тут со мной несколько часов подряд.
Боже, какое знакомое лицо. Как же зовут-то его…
- Привет, - хриплым голосом говорит он.
Дакота, оглядев моего посетителя с ног до головы, при этом, странно закатив глаза, покинула палату, оставив меня наедине с этой истеричкой. Видно, как он нервничает.
Ну, что же. Не меньше, чем я. Белоснежные стены в палате делают его лицо мертвенно бледным. Он медленно подходит к кровати и садится на свое, похоже, уже законное место.
- Привет, - отвечаю ему, но смотрю снова в это чертово окно. Как-то сложно поддерживать с ним зрительный контакт. Слишком уж пронзительный этот взгляд.
- Как ты? – его тихие слова забираются под кожу, и становится жутко. Жутко знакомо.
До ужаса знакомое чувство. Даже мурашки по спине….
- Относительно шикарно, - еле выдавливаю из себя, пялясь в окно, и не моргая, продолжаю, - медсестра просто красавица, правда?
- Эм…да, милая…

И воцаряется вязкая, противная тишина, которая длится просто вечность. Прошло лишь пять минут, а я успел измозолить глазами часы, окно и дверь, в ожидании, что Дакота забыла свои бумажки и должна вот-вот вернуться или доктор Курпат возымел желание со мной побеседовать. Но ничего не происходит. И лишь это чертово истеричное приведение продолжает сверлить меня холодным, как пиво из холодильника, взглядом. Ещё чуть-чуть, клянусь, и он дырку во мне проделает. Хочу выколоть ему глазищи. Но он просто добивает меня. - Райан…м-м-м…ты помнишь, как меня зовут? – голос дрожит, ему, наверно, трудно дается этот вопрос. Но уж не труднее, чем мне. Он, во всяком случае, точно знает, как зовут меня. В отличие от некоторых, это заметное преимущество…. Оно заставляет меня сдаться. Я поворачиваю голову и встречаюсь с ним взглядом. И замираю, не в силах оторваться от этих карих глаз. Они вселяют нечто вроде…доверия? Как бы то ни было, слова сами вытекают изо рта. - Мне кажется, что помню. Я уверен, что знаю тебя. Очень давно. Но все то, что произошло со мной после того, как я переехал в Нью-Йорк, как-то смутно и неясно. Я половины не помню. А остальное превратилось в какое-то бессмысленное месиво. Что уж говорить о недавних событиях. Я даже понятия не имею, где нахожусь. - На Аляске. - Где?! - В Фербэнксе, на Аляске. А я Брендон, - и почти шепотом, - Ури. - Эм.…Очень приятно поз…ну, в смысле видеть тебя, - он до сих пор не отрывает от меня взгляда, и мне даже становится уютно в такой его зрительной власти. Это дарит уверенность в себе. И защищенность. - Мне тоже, очень. - Может, ты мне расскажешь что-нибудь.…Нехай вспомню? – чувствую сердцем, что этот человек вряд ли мне соврет. Похоже, мы раньше были очень близки. Такими взглядами на улице не разбрасываются. - Это потом, Райан. Доктор Курпат сказал, что все процессы возвращения памяти должны проходить под его контролем. Я пока не могу тебе ничего рассказать. Только после того, как ты пообщаешься с Бьюиком… - С кем? – черт, сколько же имен надо запомнить… - С доктором Курпатом, это его имя. Послезавтра я заберу тебя домой. Спенсер и Джон уже приехали. Они очень волнуются за тебя. Если хочешь, то можешь с ними увидеться. - Кто это? – все, хватит гребаных имен на сегодня…. - Те ребята, с которыми ты играешь в группе. Джона ты, конечно, можешь не помнить, а вот Спенсера – просто обязан. - Он такой…плотный…, - так, я помню…барабаны…тазы…и…крысу? - Да, это он. Позвать? - Не…нет, не надо Брендон. Я пока…не готов. Слишком много всего. - Конечно, да. Как пожелаешь, - не отрывая от меня глаз, произнес Брендон, - ты точно хорошо себя чувствуешь? Может, попить принести? - Все в порядке. Просто…слишком много «нового» узнаю за эти несколько минут.…И как-то это смущает. - Наверно, мне лучше уйти? Тебе отдыхать надо, - Брендон встает, едва касаясь рукой моего одеяла. Очевидно, что он не хочет уходить. Как, в принципе, не хочу его ухода и я. - Нет, подожди. Можешь остаться,…если хочешь. Я уже привык, что ты постоянно тут сидишь, - улыбка на его лице, как снотворное вперемешку с успокоительным. Он медленно опускается на стул, а я уже по инерции пододвигаю свою руку поближе к его, в ожидании, что он сейчас сожмет ее. Брендон, видимо, не ожидавший этого, удивленно на меня смотрит. Но не проходит и секунды, как он с безграничным счастьем в глазах хватает мою руку, и, сжимая ее в своих ладонях, подносит к губам. Теплое дыхание на внутренней стороне ладони заставляет улыбаться в ответ. Такие интимные вещи.… Но я, почему-то, настолько адекватно для парня на них реагирую, что становится как-то не по себе.…Оттого, что мне приятно.

Хм. Вот и тишина больше не давит на уши. Больше не достает своей медлительностью. Теперь она на вес золота. И время отчего-то течет, словно вода из сита. Я не замечаю, как от теплого размеренного дыхания Брендона, которое касается моей руки, мои глаза закрываются. Получив большую дозу внезапно вернувшихся воспоминаний, я проваливаюсь в сон. Гадая, кто же для меня этот Брендон? Какого хрена я делаю на Аляске? И почему у моего лечащего врача такое идиотское имя? И ещё. Я постоянно думаю о маленькой крысе. Постоянно. Хотя. Только до тех пор, пока не замечаю, что теплый воздух больше не окутывает руку, и что она теперь просто лежит на кровати. И что никто ее больше не держит. Странно, но мне нравилось, когда Брендон был рядом. Теперь как-то…одиноко.