Думаю, люблю, ненавижу в цветах и в формах

Нынешнее начальство обосновалось в Малой крепости, в том же здании, где заседали высшие чины нацистского главнокомандования. Здесь все симметрично. У здания газоны с тюльпанами и нарциссами, здесь же стоят черные машины директора и замдиректора. Машина главного оформителя, маленькая и рыженькая, прячется на складском дворе, так что никогда не известно, на работе он или нет. А вот с начальством ясно.

Опять совещание. Теперь по поводу ящиков. Поступило сообщение, что на территорию завозятся ящики. Для чего?

Объясняю.

– Кто за них платит?

– Никто. Завод в лице директора господина Махачека отдает нам их бесплатно. Кроме того, их возят на заводской машине и устанавливают на месте, тоже бесплатно.

– Тогда все в порядке, – говорит директор мемориала. – В чем проблема?

Подчиненные пожимают плечами. Вроде ни в чем.

Главный оформитель стучит на нас начальству. Слишком уж вольно мы себя ведем, игнорируем все его советы.

– Нам нужна физическая помощь, а не советы. Все чертежи у вас на столе.

Два дня с рассвета до заката Маня с рабочими воздвигали ящичные стены «квартиры» и «чертежного зала». Какие‑то ящики пришлось заменять, не тот формат; рабочие ездили взад‑вперед на открытом грузовичке с подъемником, отвозили одно, привозили другое. Плотник Ярда принес специальные подпорки, с помощью которых он выровняет секции. Пол неровный, стены неровные, а ящики должны стоять прямо.

Ярда никогда не сидит; по‑моему, он не знает о существовании такой позы. Измерил расстояние между секциями, где будет дверь, еще что‑то измерил, записал в блокнот. В синем халате много карманов, и в одном из них всегда что‑то припасено для Мани. Пряник, конфетка. Он ее уважает – «файна голка», то бишь хорошая девчонка, «вельми хытры а ма златэ руце» – очень умная и руки золотые.

Руки на самом деле черные. И у Мани, и у меня. И в ноздрях черно. Так хочется в душ, отмыться от грязи. Зато красота! Стены покрашены, Франта‑график привез на пробу цветные распечатки «Пива и раков» и «Красных наездников» – такие у нас будут «обои» на двух участках стены. Эти эскизы киновского пром‑дизайна, скорее всего, предназначались для салфеток или упаковочной бумаги. Приложили к стене – смотрится.

С Франтой мы работали над Бединой выставкой и чешским каталогом. Огромный, с всклокоченной седой гривой, быстрый как молния, он легко управляется с тяжелыми прессами и печатными машинами. Смешно смотреть, как он тычет большущими пальцами в клавиши лэптопа. Не его формат. Однако именно за лэптопом мы и проводим с ним эти дни.

Тексты на трех языках – самая трудоемкая работа. Особенно на этой выставке, где так тесно переплетены искусство и литература.

Название выставки: Франц Петер Кин (1919–1944). Думаю, люблю, ненавижу в цветах и в формах.

Тексты на ящиках. Автобиография (первый зал, первая стена)

«Я родился 1 января 1919 года в Варнсдорфе. Посещал реальную школу в Брно. Аттестат с отличием плюс особая похвала по трем предметам. Шесть семестров Академии в Праге. В прошлом году одна картина куплена министерством образования. Одновременно я посещал чешский киносеминар, где выучился на сценариста, и Официну Прапензис (частное училище книжной графики в Праге. – Е. М.). Последние политические события ставят под вопрос мое развитие как художника».

На этом и обрывается автобиография, начертанная на оборотной стороне альбома для набросков. 1939 год. Через пять лет история выставит в его биографии последнюю дату. Незадолго до этого, в минуту отчаяния, Кин напишет любимой женщине: «Как слепые у Брейгеля погружаются в трясину, следуя за слепым поводырем, точно так же тонут в дерьме все мои надежды, планы и виды на будущее, невозможно это остановить. Мне 25 лет, я восемь лет учился, но так и не постиг смысла этой простой профессии. Неудача, которая постигает художника в его высоких намерениях, прибавляет ему чести; увы, в моем случае это не так. <…> Я слишком поздно научился применять верные методы работы в живописи, не под силу мне реализовать это знание в нынешних обстоятельствах… Нет, это просто невозможно». (Из письма к Хельге Вольфенштейн, Терезин, 1944 год).

– Убери слова из статьи, – говорит Франта. – Тогда вторая часть будет во втором зале. Со слов «Как слепые у Брейгеля…». Сорок четвертый год, Терезин. Все правильно.

Франта был влюблен в прошлую выставку и теперь влюблен в эту. Его вдохновляет идея с ящиками и текстами, вытисненными на рейках. Тексты изготовляются по шаблонам. Сначала дизайн и печать, потом нанесение полос на деревянные рейки, прокраска белым, снятие негативного слоя типографской бумаги, проверка, все ли буквы на месте, чистка (иногда краска остается внутри буквы, острым ножичком все это убирается) – полно работы! Местный оформитель склонял нас к ленивому пути – отпечатать все на прозрачной бумаге и наклеить на дерево. Маня сказала твердое «нет».

Франта обещал отрядить на работу старших дочерей; директор варнсдорфской школы, где учился Кин и где ныне висит памятная доска, тоже пообещал помочь.

Справимся. Пока надо разобраться с типами текстов и, соответственно, размером букв, определиться со шрифтами. Какие еще есть виды текста, кроме ящичных? Для больших витрин, тематические. Например, этот. Относится к периоду, когда Кин преподавал на курсах промграфики в Виноградской синагоге.

С января 1941‑го Кин вел два курса в день – утренний и вечерний. Помимо практических занятий в программу входили теория композиции, история искусства и прикладной графики, учение о красках, материалах и стилях, а также применение разных шрифтов в оформлении рекламы. Среди сорока четырех его учеников были люди разного возраста и профессий.

«Я многому научился в области прикладной графики, настолько, что смог пойти на такое рискованное предприятие, как преподавание, и теперь, спустя два месяца преподавательской деятельности, результат показывает, что я был прав. Я рисую очень много, но все мои коллеги из академии презирают меня, потому что реализм – фуй. Кроме того, делаю обложки для книг, кроме того, я должен работать почти до одиннадцати часов, поскольку курс занимает очень много времени. А еще читаю замечательные книги, которые дают мне новую систему координат и которых хватит, по‑видимому, на ближайшие два года».

(15 августа 1941 года)

– Стой, – говорит Франта, – где‑то я видел план курсов, написанный Кином от руки.

– В макете книги. На выставке его не будет.

– Знаешь, на что я обратил сейчас внимание?

– На что?

– Перечисление через запятую – это поток. Он не читается. Покажи, как было у Кина.

– Пожалуйста.

«Курсы в Виноградской синагоге

План

Практика

1) Шрифт: гротеск, антик, готический, древнееврейский

2) Плоский орнамент, узорная бумага на форзаце, узор или орнамент на ткани, упаковочная бумага и т. д.

3) Упаковки и коробки

4) Объявление‑анонс, газетное объявление в рамочке, марки, типографическая композиция (набор)

5) Плакаты в помещениях и на улице, проспекты и журнальная обложка

6) Суперобложка, обложка, иллюстрация, страница набора

7) Приглашение, календарь, меню и т. д.

8) Обнаженная натура, голова, натюрморт, этюды к пейзажам (для использования в графике)

9) Декоративная скульптура

Теория

1. Теория композиции, история искусства и прикладной графики, учение о красках, материалах и стилях

2. Применение разных шрифтов в оформлении рекламы»

– Другое дело! Все конкретно. Человек читает и видит перед собой вещи из перечня.

– Не все. Декоративную скульптуру не видит.

– Тогда вычеркни девятый пункт.

– Так я не могу. Или документ, или авторский текст.

– Берем документ. А вот этот текст будет рядом с ним в узкой витрине.

«В застекленных витринах экспозиции участников групповой выставки – работы художника Петера Кина, ученика пражской академии. Даже при беглом осмотре они не могут не привлечь к себе внимания. Он особенно талантлив в области иллюстрации – психологическая аранжировка в стиле сфумато передает главное настроение романов Достоевского, Вассермана и прочих».

– Франта, не путай меня. В узкой витрине будет отрывок из газеты с переводом. Это – подпись к экспонату. Я разделила тексты по рубрикам, смотри: первое – к ящикам, второе – к большим витринам, третье – к узким витринам с фотографиями и мелкими объектами, четвертое – обычные подписи к объектам, рисункам и картинам. Рецензия – это маленькая подпись, относится к третьей категории. План курса – ко второй.

– Теперь все ясно. В любом случае замени свой текст киновским. Вернемся к ящикам. Автобиография – с ней мы решили. Дальше: стихи, отрывки из пьес, отдельные высказывания. Давай пример.

– Вот – из либретто к опере «Император Атлантиды»:

Дуэт