Полезное:
Как сделать разговор полезным и приятным
Как сделать объемную звезду своими руками
Как сделать то, что делать не хочется?
Как сделать погремушку
Как сделать так чтобы женщины сами знакомились с вами
Как сделать идею коммерческой
Как сделать хорошую растяжку ног?
Как сделать наш разум здоровым?
Как сделать, чтобы люди обманывали меньше
Вопрос 4. Как сделать так, чтобы вас уважали и ценили?
Как сделать лучше себе и другим людям
Как сделать свидание интересным?
Категории:
АрхитектураАстрономияБиологияГеографияГеологияИнформатикаИскусствоИсторияКулинарияКультураМаркетингМатематикаМедицинаМенеджментОхрана трудаПравоПроизводствоПсихологияРелигияСоциологияСпортТехникаФизикаФилософияХимияЭкологияЭкономикаЭлектроника
|
Глава 12. Лабус, вперед. Включи детектор, — скомандовал КурортникСтр 1 из 2Следующая ⇒ ПОХОД
Лабус, вперед. Включи детектор, — скомандовал Курортник. Планшет я успел активировать и без приказа и теперь возглавил группу. — Возьми левей… Глубже в лес, на юг… Над ухом вжикнуло. Впереди с одинокой березки упали срезанные пулями ветки. Откуда стреляют? — Ложись! — крикнул за спиной Леха. — На девять часов!.. Я распластался на земле. Вовремя — над головой просвистели пули. Перекатившись под сгнившую осину, я повернулся в сторону противника. Корявый хиленький березовый ствол валяется на земле — хоть какое-то укрытие. Стреляли из сосняка, который закрывал холм рядом с мостом. Выстрелов нападавших я не слышал — монолитовцы опять глушители используют. Береза дернулась несколько раз, одна пуля прошила ее насквозь. Черт! Я уткнулся лицом в траву. — Назад! За кусты! — скомандовал Курортник. Там ведь змеи… Но впереди сектанты, они опасней. Раздался крик Пригоршни: — Лабус, скорей! Я стал отползать, на ходу оглянулся — сталкер был уже под кустом, встал на колено и дал длинную очередь. От сосен в нашу сторону бежали два монолитовца. Еще две пары по сторонам от них быстро шагали, стреляя. У всех автоматы с глушителями. — Мапупа! — вырвалось у меня. Шесть сектантов быстро сокращали дистанцию, грамотно прикрывая друг друга. Сейчас прижмут к берегу, сбросят в реку. Застрекотала винтовка Курортника. И тут же Пригоршня выстрелил из подствольника. Один сектант споткнулся, упал, остальные двигались дальше, четверо палили в мою сторону. Я услышал: — Пригоршня, вперед! Грохнул взрыв — упал навзничь еще один черный. Внутри заклокотала звериная злоба к этим «черным», я вскочил и вдавил спусковой крючок. — Заряжаю! — донеслось сквозь шум стрельбы. Я стрелял, быстро шагая навстречу сектантам. — Держать строй! — прокричал Леха. Продолжая сокращать дистанцию, я выпустил в сектантов всю ленту в один заход, завалив таки еще одного. У Лехи опустел магазин, мы одновременно выхватили пистолеты и выстрелами почти в упор опрокинули четвертого, который не успел перезарядиться. Никита засадил гранату из подствольника в пятого сектанта. — Граната! — Леха прыгнул ко мне, сшиб с ног и упал рядом. Грохнул взрыв, вскрикнул от боли Пригоршня. — Ну сука! — Курортник встал на колени. Хлопнули один за другим запалы, Леха швырнул две гранаты в сторону шестого монолитовца и упал головой к взрыву, закрывшись локтями. Я приоткрыл рот. Громыхнуло. Курортник вскочил, пробежав несколько шагов, расстрелял остаток магазина в раненого сектанта. Перезарядив пулемет, я поспешил к Пригоршне, который медленно поднимался, ошалело мотая головой. Видно, слегка контузило взрывом. — В лес! Лабус первый! Мы снова бежали в противоположную сторону от моста. Пару раз чуть не напоролись на ржавые волосы — повисшие на низком кустарнике, они сливались с коричнево-серым фоном. В первом случае помог детектор, во втором я сам разглядел голубоватые всполохи аномалии на ветках растений. Вбежали в старый ельник. Из земли торчали толстые крепкие корни, приходилось смотреть под ноги и одно временно на детектор. Темп снизился. Прибор предупредительно пискнул — я заметил на земле радужную пленку — лифт! Перепрыгнул. За спиной пленку перемахнул Курортник, выкрикнув: «Осторожно!» Я оглянулся — Никита, споткнувшись о корень, рухнул на радужные разводы. Этим он включил аномалию на склоне небольшой ямки, и его швырнуло по низкой траектории, припечатало о крепкий ствол ели. Никита свалился поддерево и стал подниматься, будто пьяный, растерянно озираясь, пытаясь ухватиться за шершавый ствол. Оступился, вновь упал, взмахнув руками. Звездануло его конкретно. Мы подхватили сталкера и проволокли метров тридцать, пока он не заворчал, чтобы отпустили, сам пойдет. Курортник скомандовал остановку и уселся на землю, тяжело дыша, держась за раненое плечо. Пригоршня лег на живот, раскинув руки — рюкзак съехал на затылок. Я сел под сосной, привалился к стволу, прикрыл глаза. Сердце тяжело бухало в груди. Вытерев лицо, увидел на ладони кровь. Откуда? А, это же змеиная… Снял с пояса флягу, полил на ладонь, плеснул в лицо и утерся рукавом. Стрельба у моста продолжалась, но уже не так плотно. «Корд» иногда выдавал длинную очередь и смолкал надолго. В ответ огрызались АКМ. Почти одновременно бухнули два взрыва ручных гранат. А потом все стихло. У монолитовцев на автоматах глушители. Значит, если раненых добивать станут, мы не услышим — сектанты пленных не берут. А прав оказался Никита насчет засады. Да только кто ж знал, что «Монолит» сюда припрется. Что вообще происходит? Когда убирал флягу, я заметил, что куртка на плече порвана. Просунул палец в дыру — черт, пулей черкануло. Глянул под мышку — еще дыра. Господь уберег. Я мысленно перекрестился. — У кого какие мысли будут? — тяжело дыша, спросил Курортник. — Пригоршня, ты у нас накаркал засаду — начнем с тебя. Никита нехотя перевернулся на бок, оперся на локоть. Стянул шапку, рванул ворот куртки и помассировал грудь. — Первый раз в лифт угодил. На всю жизнь запомню… — Сделав несколько глубоких вдохов, он продолжил: — У меня никаких мыслей. Каша. Война какая-то началась? Не припомню, чтоб в Зоне группировки так активно воевали, внаглую. — Лабус? Дыхание восстановилось, сердце перестало часто биться, я поднялся, глянул в сторону переправы. Потер щеку. Никаких мыслей: исходных данных мало, но мозг завис, как компьютер с небольшой оперативной памятью. В сознании крутилось, как Никита отрубил башку гадюке, потом схватка Курортника с монолитовцем и шквальный пулеметный огонь — хорошо, не в нашу сторону. А потом… первый раз я строем в атаку ходил, сшибся вот так, стенка на стенку на открытой местности. — Не знаю, — сказал я. Переглянулся с Лехой, показал глазами на Никиту — самое время его тряхнуть. Хоть и спас меня сталкер, но не оставляла мысль, что он очень уж лихо предсказал засаду, будто знал. А еше я припомнил наш разговор про выброс — что-то сильно смутило меня тогда, но… Стоп! Я понял — Никита раньше говорил, что в Зоне чуть ли не вместе с нами оказался. А потом, когда нас марево засосало, он обронил, что восемь суток тут бродит. Вот! Интересно, Леха этот момент тоже отметил? Курортник прищурился и кивнул. Шагнув к Никите, я навел на него пулемет: — Не дергайся и рассказывай. Рассказывай все! — Ты чего? — Пригоршня стал приподниматься, потянулся к «Грозе». — Говори… — Курортник был уже на ногах, одна рука на пистолетной рукоятке «Джи-36», висящей на груди, другая на цевье. Он шагнул к сталкеру, упер срез пламегасителя ему в лоб и добавил: — Выстрелю, понял? В этот раз не пожалею. Говори! Я посмотрел на Леху — и поверил. Бледное лицо, нет румянца, который возникает при возбуждении, взгляд холодный. Точно выстрелит. Его палец очень медленно вдавливал спусковой крючок. — Ладно, ладно, скажу! — произнес Никита. — Не пойму, что в Зоне творится. Я поэтому про выброс заикнулся, а зря. Из этого понятно стало, что в Зоне раньше вашего оказался. Меня наняли рюкзак этот отнести, с изделием… — С ГСК? — уточнил Курортник. — С ГСК, — вздохнул Пригоршня. — На Янтарь доставить. — Кто? — Курортник убрал ствол, и стал виден кружочек красной кожи на лбу Никиты. Леха опустил винтовку, сталкер сел. — Да если бы я знал! Я ж в рабочем городке рассказал, как заказ поступил. — Кто те двое, что вели к Янтарю? — Не знаю, на вашего брата смахивают. Я по повадкам понял, точно военные. — Оружие-то у них было? — вклинился я. — Какое? — Да, было. Ручные пулеметы «Печенег». Рюкзаки патронами забиты, «сборки» как у вас, ну сухпаек еще… и все вроде. Курортник сдвинул брови. Я погладил усы. — Ну блин, не знал я, правда не знал, что в рюкзаке! — добавил Пригоршня. — Ладно, как они одеты были? — Как наемники. — А выглядели как? Никита наморщил лоб, повращал глазами. — Да обычные, один лобастый такой, квадратный, а другой явно боксер… — он помассировал виски, — тяжеловес, нос набок и шустрый такой, верткий. Я вроде тоже не маленький, но эти двое в плечах пошире меня. — Клички, позывные? Я глянул на Леху: губы плотно сжаты, глаза прищурены. — Тайсон и Скала. Я не удержался, хмыкнул. Курортник посмотрел на меня, я пожал плечами. — И где они? До Янтаря вы не дошли. — Не дошли, — кивнул Никита. — От Свалки поначалу так лихо отмахали несколько километров. А после, не доходя до «Агропрома», встряли… — Он вытер нос. — Глупо встряли. — Не тяни. Куда встряли? — В засаду. Сектантам. — Чего? — Мы с Лехой задали вопрос одновременно. Курортник присел возле сталкера: — Ты, Никита, часом, голову не простудил? Какие сектанты возле «Агропрома»? — Сектантские! — съязвил Пригоршня. — А тут откуда сектанты?.. Курортник вновь зыркнул на меня, и я пожал плечами. — Я сам не поверил сначала, — продолжал Пригоршня. — Но там так завертелось… Тайсон сразу погиб, ему пуля в лобешник первому прилетела. А вот Скала воевать остался. Одну «сборку» мне отдал и велел уходить на Кордон, там меня типа встретят. Я впервые этих «черных» увидел… неожиданно получилось. Здоровые черти, в масках, двигаются быстро, молча. Прирожденные бойцы, точно говорю. — И как ты ушел? — К ручью кинулся, по мелководью пополз. Только в камыши залез — на берег вышли двое, Хмаря и Рябой, я их знал. Они на шум ломанулись, помочь, наверно, хотели, решили, что кто-то из бродяг на мутантов нарвался и отбивается. — Никита посмотрел на меня, облизнул губы. — Я хотел крикнуть, предупредить. Да какой там… — Он понуро опустил голову. — Срезали их моментально. У монолитовцев на автоматах глушители, как у тех, которых мы у холма завалили. Я в воду почти с головой. Просидел сколько смог, потом от холода мышцы сводить начало. Флягу со спиртом ополовинил, еле на берег выбрался… — Челюсть у него запрыгала вдруг — видимо, воспоминания о холоде вызвали такую реакцию. Я даже поежился. — Пошел к деревне — то ли Султановка, то ли Сухановка… — Степановка, — поправил Курортник. — Ага, она. К сумеркам добрался. — А если бы там мутанты? Или еще кто, мародеры какие-нибудь засели? — спросил я. Пригоршня покосился на меня: — Лучше, Лабус, с мутантами драться, чем к монолитовцам в лапы. Я в первую хату вошел, подпол расковырял и целую ночь сушился. Растяжками только подступы к дому окружил. А утром сон сморил. Проснулся под вечер, когда взрыв бахнул. Псевдособаки, видно, меня унюхали и решили в гости наведаться. Одна подорвалась, остальные убежали сразу. А я подумал-подумал — да и решил, что не буду дальше этот рюкзак с ГСК тащить, слишком опасно. Монолитовцы ведь не просто так напали, они за нами охотились явно. Значит, пойду лучше к Периметру, в южный сектор. — Медленно же ты шел, — сказал Леха. — А ты бы на моем месте, когда… — Никита замолчал. И так ясно. Тут от каждой тени начнешь шарахаться, когда монолитовцы по всей Зоне, как у себя на Радаре, шастают. — О-со-зна-ни-е… — по складам произнес Курортник. А мне вдруг стало неудобно. По-дурацки получилось. Никита спас меня от змеи, а я с этим допросом вылез — и Курортник завелся. Ведь могли спокойно поговорить, без сцен с оружием… Никита сидел насупившись. — Вот вся правда. И когда мы в рабочем городке дрались с тобой, Лабус, я ж не знал, что это… что ГСК у меня в рюкзаке. Вообще не знал, что там у меня… Я заказ взялся выполнить, донести эту штуку до Янтаря, потому что Тайсон со Скалой местность плохо знали. — Денег захотелось, — бросил Курортник. — А на остальное наплевать, да? За пригоршню монет согласился… Леха не закончил, а я неожиданно понял, откуда у Никиты такая кличка — Пригоршня. Был ведь вроде фильм такой… «За пригоршню монет»… А, нет — «За пригоршню долларов». Не помню, в детстве смотрел. — Нет, Курортник, не совсем так, — возразил сталкер с легким смущением. — У меня, понимаешь, мечта есть. Броневик хочу заиметь, броневик-вездеход. Чтоб по Зоне на нем можно было ездить. Интересно мне тут. — Интересно?! — вновь возмутился Леха. — Тут люди гибнут, жизнью рискуют ради исследований, вытаскивают всяких голодранцев, которые в аномальные поля забредают. Спасают туристов-дебилов, которые деньги платят, чтоб поразвлечься… Приключения им подавай. Интересно им! Пригоршня посмотрел на него, на меня. — Какие вы благородные оба… — протянул он. — Ради каких это исследований вы щас жизнью рискуете? Вам командование что ни прикажет — вы под козырек и выполнять. Людей прикажут убивать — вы убьете. Жизнью пожертвовать — пожертвуете. А ради чего — и сами не знаете. Может, генералы ваши втихаря артефакты через Периметр переправляют и жиреют с этого, а вам и невдомек, вы — благородные. Вот потому-то я из десанта и ушел: чтоб Не быть благородным дебилом. Леха оскалился. Я думал, он сейчас бросится на Пригоршню, и приготовился вмешаться, потому что сталкер был мужиком крупным и ловким и неизвестно еще, кто бы кого свалил на землю… Но командир вдруг отвернулся и замер, уставившись куда-то вдаль. Наверно, припомнил, как за нами охотились отряды спецов. А я окинул Пригоршню взглядом, будто увидел впервые. Ведь пацан пацаном, если задуматься. Молодой совсем — не по возрасту, по уму. Не в том смысле, что дурак, а просто… Как я сам в двадцать пять рассуждал? Море по колено, жизнь впереди. Для Пригоршни Зона — приключение. Для Курортника — риск собственной жизнью ради других, он ведь только воевать умеет, но армия его выкинула, вот и нашел пристанище здесь. Для меня Зона — средство быстро заработать законным путем, мне семью на ноги поставить нужно, вернуться к нормальной жизни, к хозяйству. Крутит Зона людьми, такая вот философия. Курортник плюнул, опустив оружие, отошел на два шага назад. Я присел на корточки, поставил на землю пулемет и стал его осматривать. Потом достал пистолет, тоже проверил. Пригоршня, взяв с меня пример, стянул рюкзак, расстегнул куртку, заправил тельняшку под ремень. Проверил оружие, потом достал сухпай. Я покачал головой: не сейчас. Он пожал плечами и убрал коробку в рюкзак. — Так… — деловым тоном сказал Курортник. — Тайсон и Скала, значит. Это не клички, не позывные, а оперативные псевдонимы, одноразовые. Лабус, по описанию не признаёшь их? — У Смирнова в отряде видел здоровых таких мужиков, но шут их знает… Не похоже, что наши. — Да, не похоже. В каждом секторе по отряду во-енсталов, и всех не упомнишь. Пригоршня, они чисто по-русски говорили, без акцента? Никита кивнул. — Лабус, у тебя кровь на рукаве и на роже. Зацепило? — Нет, Пригоршня меня спас. Гадюку прикончил, как раз перед тем как чихнуть. Башку ей срубил, меня и забрызгало. — Какая гадюка? — Курортник посмотрел на Пригоршню. — Откуда? Лабус, у тебя галлюцинации? Зима. Да и так я змей отродясь в Зоне не видел. Но если и есть, то в спячке сейчас. — Была гадюка. Обычная такая, — Никита вытянул руку, сжал кулак, — вот с такенной головой и рисунком, зигзагами такими по телу. — Я их с детства не переношу, — добавил я. — Не глюк, вправду была змея. Могла укусить, а что там у нее за яд?.. Это же змеюка мутантная, раз зимой не спит. Может, я сейчас и не разговаривал бы с вами. Леха поджал губы. Обстановка разрядилась — он понял, что Никита меня спас. Поправив оружие, он повернулся к чаще, прищурился. — Ладно, нечего рассиживаться. Слушай задачу: идем в обход переправы на заимку Лесника. Двигаемся прежним порядком: Лабус возглавляет, дистанция три метра. Вперед.
* * *
Раз Леха сменил гнев на милость, значит, поверил Никите. Может, не во все поверил, но хоть отчасти… Это я переживать теперь буду, как Никиту отблагодарить за спасение, да и как Леху окончательно успокоить. Он ведь теперь мрачнее тучи будет. Знаю я его. Я сам виноват, что задумал тряхнуть сталкера, а в итоге оказалось — обычный он романтик. Ну ничего, жизнь исправит в конце концов. Годы свое возьмут. И правильно Никита смолчал поначалу про ГСК в рюкзаке, я сам, окажись в такой ситуации, молчал бы как партизан. Тут попахивает чем-то… чем-то. Опять мы с Лехой влезли в чужие игры. Может, и ОК не в курсе про ГСК, разве что начальник штаба. Мы же по его личному приказу в поиск ушли. Что получается? Наняли Пригоршню, чтобы доставить ГСК к Янтарю. Дали в сопровождение двух лбов-пулеметчиков. Конечно, теоретически эти двое и сами ГСК донести могли бы, но нужен был человек, который Зону знает и при этом вот такой — мало вопросов, ради денег, все просто, без затей. А в охрану — исполнителей, поменьше мыслей, побольше дела. ГСК могли и на вертолете к Янтарю добросить. Но!.. Я вспомнил, как однажды мы уже искали в Зоне борт, который «уронило» Осознание, а потом нас и вообще втянуло в такой круговорот… Вот, Лабус, ты и выстроил цепочку: Осознание что-то ищет, его «гвардейцы» рыскают по южной Зоне — возможно, Пригоршню с рюкзаком ищут. Или это только одна из ветвей чьей-то многоходовой комбинации. Пригоршня же, когда его сопровождающих убили, понял, что вляпался по наивности во что-то сильно опасное, и решил свалить, не донеся рюкзак с ГСК до Янтаря. Рюкзак спрятал… тут-то мы его и встретили. И еще этот странный лаборант, Кирилл, потерявший память. Так, сведем воедино: ОК начало спецоперацию, Пригоршня несет на Янтарь ГСК, чем ближе к озеру, тем активней монолитовцы, с лагерем ученых пропала связь. Янтарь, вот где собака зарыта. Туда все ниточки ведут… На ходу Курортник несколько раз пытался выйти в эфир. Тишина. Никто не отвечал, да и так понятно было, что никто не откликнется: до Периметра теперь не пара шагов, до ближайшего поста километров тридцать. К тому же рельеф местности разнородный, аномальные поля, в воздухе ионизированные облака и прочая гадость. Сигналы со спутника не всегда проходят. Будь у нас станция ротного звена, и то неизвестно, удался бы сеанс с кем-нибудь. На пустошь соваться не стали — слишком резко начал расти фон, когда к ней приблизились. Да и монолитовский пост мог там находиться. Судя по всему, они пришли к Зеленке с пустоши, выставили грамотную засаду, притащив тяжелые пулеметы, а мы случайно в ход событий вмешались и помогли «Свободе». Я надеялся, что хоть кто-то смог уйти из сталкеров — мы стрельбой наделали много шума. Хотя… перекрестный огонь пулеметов наверняка многих на небеса отправил. А эти сектанты, которых мы завалили, — лишь малая часть групп заслона. Отряд «Свободы» ломанулся в лес — больше некуда, единственное укрытие от кинжального огня пулеметов, — тут их и встретили монолитовцы. Расчет на этом скорей всего строился. Я отвернул вправо, обходя мерцающий холодец. Пискнул детектор. Впереди на ветках деревьев полно жгучего пуха, висит, словно марля. Я взял еще правей, глянул на сканер: сигнал за сигналом, аномалий — как грибов. Здрасьте, приехали. — Ну, началось, — пробормотал я. — Стой, Лабус. Привал, — скомандовал Курортник. — Пригоршня, с тебя обед. — Ладно, — бодро сказал Никита. Я сбросил рюкзак, обернулся — лес как лес. Ходим, бродим… Сколько можно? — Сколько нужно, — произнес вслух Курортник, а я вздрогнул. — Ты что, мысли читаешь? — Нет, ты усы свои когда-нибудь открутишь. — Леха хлопнул меня по плечу. Только сейчас я понял, что тяну себя за ус. Тьфу, неладная, вечно, когда задумаюсь, усы щиплю! Верно, у моего лица выражение было такое, что нетрудно мысли прочесть. — Сколько нам еще? — спросил я. — Навскидку — километров семь. — Здесь всегда такая концентрация аномалий? Курортник нагнулся к сухпайку, взял галету и захрустел. — Угу. Я сглотнул — после такой беготни и длительного перехода есть хотелось неимоверно — и тоже достал галету. Пригоршня в это время собрал горелку, разжег таблетку сухого горючего и выставил банки с кашей на огонь. — Это локальное поле, широкое по фронту, а в глубину метров сто. Пройдем. Мы как-то картографированием занимались с группой Отмеля. Юра еще отрядом не командовал. Так здесь все вдоль и поперек излазили. Лесник тогда, кстати, помог сильно. — Леха взял банку с кашей и сунул в нее ложку. — А Кирилла-то как искать будем? — спросил я. — Кирилла? — Леха налег на кашу. — Вот к Отмелю придем, он нас в курс дела и введет. — Ага. — Может, по пятьдесят? — Пригоршня встряхнул плоскую фляжку. — Я те дам по пятьдесят! — Курортник аж поперхнулся. Никита пожал плечами и спрятал флягу. — Через сколько на заимке этого вашего Лесника будем? — спросил он. — Если все хорошо, то к утру. Нам отдых нужен. Пройдем аномальное поле и встанем на дневку. А в ночь пойдем. Пригоршня передернул плечами. Мне тоже стало не по себе: ночью ходить по Зоне — риск большой, да и скорость невысока. Но Курортник прав — нам не дойти засветло, силы восстановить надо. — Ну все. — Леха достал платок из внутреннего кармана, протер ложку. — Двинули. Лабус, я поведу. Никита подхватил рюкзак. — Пригоршня, — Леха показал на мусор, оставшийся после обеда. — Дедовщину в армии никто не отменял. Сталкер бросил рюкзак и пошел хоронить банки с коробками сухпайка. Я воспользовался моментом и спросил Леху: — Ты ему поверил? — А ты? -Да. Леха посмотрел на сталкера, копавшего ямку поддеревом. — Лабус, насчет змеи правда? Была? — Хватит уже! — вспылил я. — Ты меня еще начни подозревать… — Да не, — смутился Курортник. — Просто я подумал, ну… может, контролер где рядом был, галлюцинацию навел. — Ага, значит, это галлюцинация у меня на роже и на рукаве? Что ты чушь мелешь? И не уходи от вопроса. — Поверил, Костя, — сказал он после паузы. — Ну не сволочь же я распоследняя. Только таких романтиков, как этот Пригоршня, в Зоне… сам понимаешь. — Понимаю. И что? Каждый свою жизнь устраивает как может. — Ладно, идем. — Леха взял у меня сканер и встал.
* * *
Курортник провел нас через фронт аномалий легко. Я вспомнил, как осенью прошлого года мы шли через Пустошь к Доктору на болото с помощью одной девушки, Ани. Дурная история приключилась. Нас, когда мы вернулись из того похода, продержали в следственном изоляторе особого отдела почти полгода. Следствие на контроле у начальника штаба ОК висело. Всю кровь выпили, вменяя в вину терроризм, измену, убийство товарищей и сговор с Осознанием. Хорошо, что про монолитовцев мы оба молчали как партизаны. А то ведь такое вообще в голову не лезет: военсталы и цепные псы Осознания, бойцы группировки «Монолит», идут бок о бок в центр Зоны, проводят совместную операцию на ЧАЭС. Пока тянулось следствие, нас держали в разных камерах, меня так поначалу в тюремной больнице «Гуантанамо», я ж тогда нахватал осколков, плечо собирали, словно пазл, даже титановые микропротезы вставили в кости. Я коснулся куртки там, где когда-то была дырень размером со сливу. Помассировал плечо, сжал и разжал кулак. Молодцы военные хирурги, сделали по высшему разряду. Ближе к январю, перед празднованием Нового года, нас с Курортником неожиданно перевели в одну камеру. Похоже, дело пошло на лад. Может, вмешался кто. А может, действительно разобрались, что к чему. Что нашу группу подставило Осознание, столкнув со спецназовцами, заставив убивать друг друга. К середине февраля выпустили, сняв обвинения. Леха стал рядовым бойцом — на должность заместителя командира группы не вернулся, а предлагали. В отряд мы попали, когда началась спецоперация. Нам дали простенькую задачу и отправили на патрулирование. И во как все обернулось. Наверное, нельзя нам с Лехой вместе. Мы каким-то загадочным образом притягиваем неприятности себе на голову. Это в книжках приключения, а мне после того не то что в Зону возвращаться не хотелось, а вообще было желание сбежать на край Земли, в Сибирь, например. В глушь, чтоб не видеть ничего, кроме нормальной природы, и подальше от новостей, СМИ, суеты всякой — городской, армейской, какая там еще бывает суета? Не знаю. Видеть хочется только лица родных… Курортник остановился. Впереди была поляна, по центру — дерево, похоже на дуб, но далековато, не разберешь. А под деревом — сгорбившийся человек. Мы присели. — Кто это там? — спросил Никита. — На сталкера, кажись, смахивает? — Лабус, глянь. Я поднял бинокль. Леха-то свой в монолитовца швырнул у реки. Действительно, под деревом сидел сталкер: куртка анорак, капюшон на голове, рюкзак на земле, оружия не видно. Поза какая-то… будто куклу на веревочках опустили на землю, она сложилась и ждет, пока кукловод за ширмой проснется, продолжит представление. — Ну что? — сказал Курортник. — Сталкер. Оружия не вижу. Уснул, что ли. Или труп? Хреново выглядит. — Дай мне посмотреть. Я отдал Курортнику бинокль. И тут сталкер поддеревом ожил. Поднялся, руки развел в стороны, сделал пару движений, присел, поболтал разведенными локтями и опять опустился на землю. Курортник сплюнул. — Кукловод. Вот, Лабус, Пригоршня, смотрите и запоминайте: дерево-кукловод выделяет сонный газ, так ученые говорят. Тот, кто слишком близко подходит, не замечает, как усталость накатывает — все происходит медленно, человек может не ощутить серьезных изменений в организме, просто отдохнуть хочет. Как только уснет, кукловод и присосется. На ветвях тоненькие иглы-ниточки, они протыкают кожу, проникают в организм. Не почуешь… Пригоршня передернул плечами. Я сглотнул. Курортник поднял бинокль и продолжил: — Может притянуть человека к стволу. После этого человек проживет еще день или два, пока кукловод жидкость сосет, а затем высохший мертвец отвалится от дерева. Это если повезет. Но может и не повезти, тогда, — Курортник указал биноклем на сталкера под деревом, — тогда он годами здесь будет отплясывать… — А как определить, что это именно кукловод? — прошептал Пригоршня. Похоже, его сильно впечатлила картина. Я слышал раньше от Лехи рассказы про эту растительную аномалию, но все равно стало не по себе. Захотелось убраться подальше от поляны. — Видишь, листва на дереве… не зеленая, конечно, но присутствует. Это первый признак: кукловод никогда не сбрасывает листву. А второй — кукловоды обычно на полянках стоят, вот как здесь. Не может ужиться это дерево среди обычных. Еще кровянка кругом часто растет, у нее листья узкие, с красными прожилками, но сейчас зима, не разберешь. Ладно, двинули. Леха пошел по краю поляны — видно, боялся, что надышимся сонного газа. Я задержал взгляд на дереве-мутанте — пойманный им сталкер издали казался живым. Просто шел человек, да уснул в тени ветвей, склонившихся к телу. Ветви толстые у ствола, а дальше тонкие. На таком расстоянии не видно ниточек, которые проникли в плечи, локти, голову, бока и колени жертвы. Крона зашелестела, ветки качнулись… Человек снова пустился в жуткий танец. В такт шелесту и треску он приседал, широко разводя колени, вскакивал, притопывал по мягкой земле, похлопывал ладонями по ягодицам и ляжкам, иногда даже складывал руки на груди — и тут же безвольно опускал их… Мы обогнули поляну, а кукловод трещал, шелестел, похрустывал ветвями вслед. Звуки механические, мертвые — но в то же время присутствовал в них едва уловимый оттенок жизни, хотя и слишком непонятной, чуждой людям и потому пугающей. — Как-то я слышал спор Григоровича и Орлова, — тихо заговорил Курортник. — Григорович утверждал, что деревья эти имеют связь между собой. Через куклы или еще как-то, я не вникал. А Орлов говорил, что бред это. — Ага, бред… — пробормотал Пригоршня. — Я теперь на поляны вообще не сунусь, буду всегда обходить. Когда отошли от поляны на приличное расстояние, я с облегчением глубоко вдохнул пару раз, медленно выдыхая. Мы пересекли поросшую кустами и высокой травой узкоколейку. Стебли как солома сплелись поверх насыпи. Я ни одной шпалы не разглядел — все занесло землей, скрыло растениями. За узкоколейкой начался хвойный лес. Сосны, прямые как мачты, но иногда попадались деревья причудливой формы, исковерканные выбросами аномальной энергии. А вот обычных аномалий что-то не видно. И зверья нет. Глухое местечко. Леха остановился. — Здесь на отдых встанем. Пригоршня внимательно осмотрел крепкий многолетний кедр, ударил несколько раз стволом «Грозы» по ветке, потрогал гибкие зеленые иголочки. — Да не боись, Пригоршня, это не кукловод. Никита попятился к нам, с напряжением произнес: — Я могу и не спать. Могу подежурить. — Спать будем по графику. Двое дежурят, один отдыхает. Вопросы? Нет вопросов. — Курортник взглянул на часы. — Полтора часа на отдых каждому. Выступаем засветло. Бодрствующая смена чистит оружие отдыхающего. — Он протянул мне «Джи-36». — Я спать. Разбудите через полтора часа. Взяв винтовку, я кивнул. Пригоршня отошел на пару шагов и уселся под сосной. Поставил между колен «Грозу», достал из кармана тюбик со сгущенкой, свинтив колпачок, выдавил в рот. Я снял рюкзак, сел под кедр. Пулемет поставил справа. Из рюкзака вынул чистую портянку, положил на нее Лехину винтовку. Достал кусок ветоши и масленку. Поднял глаза — Леха раскатал спальник и улегся под соседним деревом, голова на рюкзаке, в руке пистолет; проверил оружие, поворочался, выбирая удобное положение, и похоже, сразу уснул. Я посмотрел на Пригоршню — он обернулся, окинул взглядом Курортника и снова принялся за сгущенку. Ладно. Я разобрал Лехину винтовку, начал чистить. — Помочиться мне надо, — сказал Пригоршня. — Давай. — Я отложил винтовку, взялся за пулемет. Пригоршня отошел, а я выпрямился, вгляделся в лес. Шумит ветер, скрипят деревья… мирно, спокойно все. Будто и не Зона кругом. Не успев подумать об этом, я обнаружил, что в грудь мне целят стволы охотничьего ружья, а за кустом впереди прячется человек. — Не дергайся! — Неизвестный сталкер повел оружием в сторону. Я повернул голову — позади стоял Никита с поднятыми руками. — Ты чего, дядя?.. Свои мы, — произнес он. — Кровосос те дядя! — хрипло бросил незнакомец. — Или вон, — стволы ружья качнулись в мою сторону, — он тебе дядя. А я те Лесник. Пригоршня буркнул что-то нечленораздельное. Ветки кустов раздвинулись, к нам шагнул крупный, ростом с Никиту, мужик. Клочковатая темно-русая борода, движения основательные, взгляд спокойный… Спокойствие вдруг как ветром сдуло, стволы охотничьего ружья описали полукруг и вновь остановились на мне. Я скосил глаза — Лехи под кедром не было. — Спокойно, дядя Василь! Спокойно, — долетел сбоку его голос. —Опусти ружье. Леха раздвинул ветки, вышел из кустов за спиной Лесника и упер пистолет ему в затылок.
|