Глава 9. Да что ж такое?! Тело ватное, движения мягкие, плавные Будто время замедлило бег и дышит Дышит

МАРЕВО

Да что ж такое?! Тело ватное, движения мягкие, плавные… Будто время замедлило бег и дышит… Дышит.

Почему я об этом подумал? Что не так со временем?..

Но тут невесомость исчезла, и я не успел додумать мысль до конца. Пригоршня прыгнул к Курортнику, я вскочил, качнувшись, — показалось, земля уходит из-под ног, а небо кренится, но потом все успокоилось, и я вскинул оружие. Осмотрелся — чисто, тихо, ветерок по кронам гуляет, качает ветки.

Пригоршня помог Курортнику сесть. Леха озирался, тряс головой и зачем-то ощупывал лицо.

— Лабус… — прохрипел он.

— Здесь.

— Связь есть?

Я включил станцию, запросил через пост отряд. Ко­мандир практически сразу ответил. Выслушав доклад о случившемся, он взял паузу, потом снова вышел в эфир, сказал одно слово: «Ищите», — и дал отбой.

— Слышал?

— Слышал. Значит, есть связь, работает станция.

— А у меня ПДА глючит.

Пригоршня держал «Грозу» на локтевых сгибах и разглядывал ПДА на ладони. Теперь сталкер не мог за­крепить его на предплечье, потому что скотчем примо­тал к ПДА батарею и наладонник стал похож на радио­приемник. Мне вспомнилось, как мы еще пацанами прикручивали изолентой круглые батарейки, не проле­завшие в отделение магнитофона — потому что тех, ко­торые туда помещались, никогда не было в магазинах. Во времена всеобщего дефицита такие ухищрения были распространены. Зато теперь каждый за себя, а тогда жили весело и дружно. И главное, не нужна бы­ла изощренная техника, полагались на опыт и знания. А сейчас — без спутников, ПДА этих, персональных компьютеров ни шагу. Вон даже Лехе в башку электрон­ный модуль засунули, и ведь согласился он, пошел до­бровольцем… И я бы согласился — теперь другое вре­мя. Такая философия. Я шагнул к Пригоршне:

— Дай посмотрю. Он не возражал.

На маленьком экране его ПДА фон постоянно менял­ся — то синий, то зеленый, то белый. Ни букв, ни ико­нок. Я понажимал на кнопки, но видимых результатов это не принесло. Вообще-то странная у сталкеров сеть. Когда-то некто по кличке Че сумел выстроить самоде­лом целую систему сообщений, ее сейчас и пользуют сталкерские группировки да одиночки внутри Перимет­ра. Правда, система слабенькая. Так, баловство, чтобы обеспечить элементарную коммуникацию — во слова-то какие знаю! На таких площадях без спутников и допол­нительных вышек со стационарным оборудованием не обойтись. Хакеры-шмакеры, самородки двадцать перво­го века — вот и результат, глючит сетка, толку от нее…

— Не работает, — сказал Никита.

— Ага, — согласился я и отдал ему ПДА. — Ку­рортник, ты как?

Леха уже стоял на ногах. Ощупывал себя, крутился на месте, будто на спину табличку привесили «пни ме­ня» и он пытается ее сорвать.

— Что с тобой? — спросил я.

— Ерунда какая-то, Лабус. Словно облапали всего, да еще и в башку залезли. У меня БТС* даже запусти­лась и карта Зоны на пару секунд развернулась, как тог­да в Припяти, помнишь?

Я кивнул.

— Потом кольнуло, БТС выключилась. Может, ми­раж, почудилось?.. Ведь не может она запуститься.

— Я помню, ты тогда на верхушке трубы сказал: от­ключилась вся система…

Снова отголоски из прошлого. Ведь очень хочу за­быть ту историю — нет, не получается. Еще аукнется оно нам. Есть в Зоне, помимо безмозглых мутантов, те, у кого на Леху и на меня зуб…

Пригоршня с любопытством глядел на нас.

— Чего зыркаешь? — спросил я хмуро. Сталкер хмыкнул.

— Так вы в Припяти были? Когда? А как Радар про­шли? — Он повернулся к Курортнику. — А что это за БТС?

— Тебе знать не положено, — отрезал Леха. — За­будь про Припять, вообще забудь все, что слышал. Что делать будем? Если эта волна повторится, мы так до ве­чера с места не сдвинемся. Я вон и сейчас покалывание такое легкое ощущаю по всему телу, и в затылке ломит. Ни у кого похожего нет?

Я помотал головой, Пригоршня пожал плечами.

— Значит, один я такой уникальный, — заключил Курортник.

БТС — боевая тактическая система, описана в романе А. Бобла «Воины Зоны».

— Леха, а что начальник разведки про группы гово­рил? И про единственного свидетеля?

Курортник посмотрел на Пригоршню, решая, расска­зывать или не стоит, и все же сказал:

— Янтарь двое суток не отвечает. Сначала с ними связь прервалась. Погода, сам видел, какая была — хрен куда долетишь. Потом борт отправили, а он сва­лился, не долетев несколько километров… Четвертый отряд в полном составе туда пешком пошел… Инфор­мацию только сейчас спустили по всем каналам. А Ки­рилл наш — похоже, единственный, кто может объяс­нить происходящее. Он же с Янтаря, свидетель. Так что ищем, ищем до потери пульса. Вперед. — Леха развер­нулся и пошел в чашу.'

Пригоршня растер щеки снегом, фыркнул.

— Там же Отмель сменой командовал… — произнес я. — Юра…

Теперь я понял, почему Курортник готов идти до конца и Кирилла из-под земли достанет. Они с Юрой однокашники по училищу… Отмель, брат, как же так? И отряд у тебя был одним из лучших… Почему был? Есть! Мапупа вам всем, еще посмотрим, кто в Зоне хозяин!

Направившись за Лехой, я спросил:

— Так в ОК знают, что на Янтаре случилось?

— Ну да, думаешь, они доложат нам? Распечатку пришлют по факсу с полным раскладом?..

Да, действительно, вводную кинули, на чувствах сы­грали — «ищите». Ищем! Ищем уже — вас бы всех сюда! Сидят за Периметром, чистенькие, в тепле, жрут нормальную пишу. А мы — тварей бей, лови рентгены да в происходящем разбирайся…

— А что со мной? — подал голос Пригоршня. Он по-прежнему стоял на месте.

— С тобой потом разберемся. Считай, что пока по­везло, — не оглядываясь, бросил Курортник. — Ты с нами, тебя задержали у Периметра. — Он все же обер­нулся. — Шагом марш на левый фланг!

Никита перехватил «Грозу» в боевое положение и побежал между деревьями, нагоняя нас.

* * *

Идиотизм, натуральный идиотизм. Кто-то выкрал Ки­рилла. Кто? След явный оставлен. Да только каким об­разом и где так быстро лаборанта спрятали? А мы и не заметили и главное — не услышали. Волокла его ка­кая-то двуногая тварь, по следам видно. Лес кругом. Обычный лес, не дремучий. Снега хватает, идти тяжело, но даже если предположить, что в похищении участво­вали несколько человек, как же они так стремительно исчезли? Атаковать, понятно, не решились, ведь боевая вертушка в воздухе висела, да и мы рассредоточились. Пока Пригоршню завалили бы, пока меня… хотя со мной легче — я дымил шашкой, указывая место посадки и на­правление ветра. Потом еще с Курортником пришлось бы повозиться… Нет, атаковать им было не с руки.

А если кровососы? Обернулись невидимками, вот мы и прошляпили. Но очень уж странно, что они объедини­лись… Так, может, контролер?.. Нет, отпадает. Ему нуж­но было шустро передвигаться, а он не умеет. Хотя… ес­ли сильный контролер, действуя с большого расстояния, подчинил кровососов… Нет, опять ерунда. Нас бы попы­тался подчинить, если и вправду сильный. К тому же, на­сколько я знаю, эти твари от своих обиталищ далеко не уходят. Рабочий городок разбомбили ночью, там точно ничего живого не осталось, даже строения в труху смо­лотили — так откуда же мог прийти этот контролер?..

Мы двигались медленно, Курортник внимательно ос­матривал окрестности. Я догадался о его мыслях: он то­же не понимает, что случилось, обдумывает ситуацию с разных сторон, прикидывает варианты и потому не то­ропится — не знает, с чем мы можем столкнуться за ближайшим кустом.

Я поглядел на Пригоршню. Вот кого надо хорошень­ко тряхануть. Кирилл знал про ГСК, пытался что-то о нем рассказать, когда тушканы подвалили. А потом за­вертелось. Ладно, сейчас сталкеру повезло — потом, все потом. Найдем лаборанта, тогда я Пригоршню при­жму. Курортник, добрая душа, верит ему на слово, по­тому что знает давно. Ну и что, я видел, как люди пре­дают, вмиг меняются, в скотину превращаются…

Курортник поднял руку, присел под деревом. Мы с Пригоршней обменялись знаками, Леха обернулся, кив­ком подозвал меня, а Пригоршне показал, чтобы оста­вался на месте.

Побежав к молодой сосенке, я тихо опустился в снег, положил ствол пулемета на крепкий сучок.

— Прямо пятьдесят, видишь? — прошептал Курорт­ник и протянул мне бинокль.

В электронной оптике плясала странная картинка: рябило, будто снег идет, только как бы и не идет, ско­рее завис в воздухе. Ощущение, что фотограф взял по­зитив с пленки, кинул на диапроектор, а поверх накла­дывает разные кальки с зернистым фоном. Пейзаж ста­тичен, рябь меняет положение.

— Марево… — прошептал я.

— Оно. — Курортник взял у меня бинокль. — И что делать будем?

Я не знал, что делать. Трудно говорить о том, чего никогда не видел, не щупал, не чувствовал. Не зна­ешь, чего ждать. В Зоне полно таких явлений, вот только почему именно нам выпадает честь с ними зна­комиться?

Я пригляделся — можно и без бинокля различить слабые колебания воздуха вдалеке. На фоне черно-бе­лого леса сразу и не заметишь, Леха глазастый. А с воздуха, должно быть, видно лучше. Спасибо вертолет­чикам.

Поставив пулемет, я взялся за планшет. Сканер мол­чит. Перебирая разные диапазоны, устройство пискну­ло, зафиксировав повышенный электромагнитный фон. Ох, не нравится мне это, чудит Зона. Впереди нет ни радиации, ни знакомых аномалий, судя по показателям. Только глазами видно, как еле-еле колеблется воздух, будто парит в жаркий день над асфальтом, а приборы ничего не фиксируют.

И след на снегу ведет прямиком в это марево…

— Зови Пригоршню. Подумать надо, — сказал я, оторвавшись от планшета.

Но Курортник, оказывается, уже махнул сталкеру ру­кой, и вскоре тот присел за соседним деревом, вопро­сительно посмотрел на нас.

— Видишь? — негромко спросил Курортник.

— Что? — Пригоршня покрутил головой.

— Прямо смотри.

Сталкер сощурился, привстал.

— Во бред!

— Варежку прикрой и сядь! — прошипел я.

Развернувшись, Пригоршня привалился рюкзаком к дереву и положил на колени «Грозу».

— Я такое впервые вижу.

— Мы тоже, — сказал Курортник.

— А следы-то туда ведут. В эту аномалию, или что там за хрень.

— Без тебя видим, — проворчал я. — Что с ПДА? Сталкер достал устройство, пожал плечами и пока­чал головой.

— Надо в нее гайку или болт швырнуть, — предло­жил он.

Мы с Курортником переглянулись. Леха скептичес­ки хмыкнул: сталкерские штучки. Эх, жаль, у нас соба­ки нет. Пес бы сразу дал знать, можно ли пройти, бе­зопасно ли марево, он любую аномалию и мутанта учу­ет. Животные всё на каком-то природном, клеточном уровне распознают. Словно Бог, когда создавал челове­ка, дал ему мозги и способность развиваться за счет мысли, оставив только один инстинкт — размножения. А животных поместил на ступень ниже, но не лишил связи с природой и наделил многими инстинктами. Ина­че как объяснить, что звери заранее чувствуют земле­трясения и извержения вулканов и уходят из опасных мест…

— Пса бы сюда. — Курортник будто прочел мои мысли.

А ведь тот, кто в Зоне много времени проводит, что-то приобретает — по-другому передвигается, смотрит на происходящее, чувствует… Вон Леха нутром почуял марево, понял, когда остановиться, осмотреться. Скоро и я стану немного мутантом, домой приеду — родные шарахаться будут. Понимаю Курортника, почему новый контракт хочет подписать, когда истечет срок предыду­щего. Он с Зоной сросся. Только ему легче — жены нет, детей нет… А Кирилл пропавший — ровесник мо­ему старшему будет… Да, нужно в Иностранный леги­он было топать, купился я на сумму контракта с ОК… Черт, ну что за ерунда в голову лезет?

— Я проверю. — Пригоршня подкинул на ладони болт и гайку, они тихо звякнули. — Пойду и кину. А, Ку­рортник?

Леха думал недолго.

— Давай, только с максимальной дистанции. Как бросишь — сразу за дерево и мордой в снег. Понял?

— Чего ж не понять. — Пригоршня перехватил ору­жие, поднялся. Пригибаясь, подошел к нам, протянул мне «Грозу»: — На временное хранение, — и напра­вился к зарослям орешника.

Маршрут он выбрал странный — кровосос его зна­ет почему так. Достигнув ближайшего куста, сталкер свернул на полпути. Швырнул вбок болт с привязанной к шляпке красной ленточкой. Леха хмыкнул, мы пере­глянулись и снова уставились на Пригоршню. Навер­ное, у сталкеров в порядке вещей шаманские ритуалы, а может, и вправду Никита, как и Леха, чует что-то, по­этому кидает болт туда, где, на его взгляд, притаилась опасность. Проверяет. Хотя скорей всего это он трени­ровался, приноравливался.

Сталкер подошел к болту и поднял его. Постоял, пе­реминаясь с ноги на ногу и глядя вперед. Почесал за­тылок, широко размахнулся и запулил железку в маре­во, до которого было метров двадцать, а сам с фырка­ньем свалился за сосну. И я втянул голову, вжался в снег. Краем глаза заметил, как Леха поднял бинокль…

Удачный бросок — болт пролетел между деревьями, не зацепив веток, пересек границу марева и утонул в су­гробе. Ничего не случилось. Ветерок по-прежнему гу­лял в кронах. Я приподнялся на локтях. Вон ворон про­хлопал крыльями, здоровенный какой — падали нынче много в округе, отожрался, скотина летающая. И все, ничего больше. Болт валяется себе где-то в снегу за границей марева. Пригоршня поднял голову, обернулся, посмотрел вопросительно.

Курортник крикнул:

— Давай гайку! — Бинокль он не опускал. Никита размахнулся и швырнул гайку. Она зацепила

молоденькую елку, с веток посыпался снег, а гайка -не долетела до аномалии.- Пригоршня выругался, достал еще одну, метнул — на этот раз попал в марево. Я приметил, куда она упала. Ничего не произошло.

— Ну что, теперь попробуем сами, — сказал Леха. Я выпрямился — в левой руке «Гроза», «Миними» на ремне через плечо, готов к стрельбе. Бросил корот­кий взгляд на Курортника, он показал жестом: «Впе­ред». Перебежав к Пригоршне, я отдал ему «Грозу», присел и прижался к дереву, наведя пулемет на марево.

Леха взял правей, точно по цепочке следов предпо­лагаемых похитителей, пролегшей между кустами ореш­ника. Отойдя шагов на десять, остановился, поводил штурмовой винтовкой из стороны в сторону и дал знак оставаться на месте, а сам приблизился к мареву поч­ти вплотную.

Кажется, командир вину чувствует за пропажу лабо­ранта. Вот в отряде над нами потешаться будут… Да лад­но потешаться — ОК сожрет, особый отдел душу вы­вернет. Хорошо, если все закончится удачно. И на Ян­таре все в порядке, и мужики из отряда Отмеля живы, и Юра найдет способ, как связаться со штабом. Он опытный командир. Все-таки совсем мы расслабились с Лехой, давно в Зону не ходили, долго нас мурыжили по­сле событий на ЧАЭС…

— Лабус! — тихо позвал Курортник.

— Я.

— Если чего… — Он посмотрел на меня. — Это приказ. Берешь Пригоршню, и выходите за Периметр.

Я открыл рот…

— Это приказ, — без эмоций повторил Леха.

Я вздохнул, покосился на Никиту. Тот пожал плечами.

Командир медленно убрал винтовку за спину. Попра­вил шлем, сдвинул на глаза очки и сложил пальцы в за­мок так, что они хрустнули.

Наконец он расцепил руки, отклонился немного на­зад, как бейсболист перед броском, и прыгнул.

* * *

Ничего не произошло. Нырнув в марево, Леха покру­тился на одном месте, посмотрел вверх, вниз. Казалось, что он стоит за стеклянной дверью и стекло не очень чи­стое — фигура слегка расплылась. Он усмехнулся и вы­шел из марева на нашу сторону. Повернулся, шагнул обратно, снова выскочил.

Привстав, я огляделся. Тихо кругом. Опять пролетел ворон, каркнул ехидно и уселся на сосну, сбив с ветки снег. Тьфу на тебя.

Я поднялся и пошел к Лехе, Пригоршня сопел за спиной. И тут мне приспичило отлить. Черт, нужно бы­ло еще на поляне, когда палатку собирал, ведь хотел — вертолетчики виноваты, точнее, круглолицый. Разо­злился я на него и забыл про малую нужду. А в снегу повалялся — и вот тебе… Старый становлюсь.

— Лабус.

— Я.

— Ты чего такой? — спросил Курортник.

— По нужде отойду. Прикройте. Пригоршня фыркнул.

— Чего фырчишь? — нахмурился Леха. — Когда сам пойдешь, а кабан с лежки фыркнет… Смотри, кабы чего не откусил.

— Та не, — протянул Никита, — то я на ворону. Глупая птица.

— Не ворона это, — проворчал я, направляясь к ку­стам, — а ворон.

— Ну ворон.

— Пригоршня, наблюдай за лесом, пока он до вет­ру сходит.

Видимо, Никита хотел еще что-то сказать, но Ку­рортник приказал; «И помолчи чуток», — после чего стал вызывать по радио отряд.

Оказавшись возле кустов, я поглядел по сторонам — еще со срочной ненавижу зимой ходить по нужде в поле­вых условиях. Дело не в стеснении — мне хоть взвод баб за спиной или лицом к лицу, — просто холодно, оружие неудобно болтается, да и форма… Хоть и стали шить луч­ше, как сейчас модно говорить, эргономику просчитыва­ют, а все равно, пока штаны расстегнешь, термобелье подцепишь да дело сделаешь…

Курортник что-то бубнил скороговоркой командиру отряда. По обрывкам фраз было ясно, что докладывает про марево. Сеанс связи оказался коротким, я еще не закончил. Подал голос Пригоршня:

— Марево как марево. Может, это туман такой. Снега в Зоне вон сколько не было, а тут за несколько дней навалило и не тает.

Захрустел наст под ботинками.

— Нет, — откликнулся Курортник. — Это точно ка­кая-то аномалия. Может, не совсем аномалия, но ка­кая-то природная закавыка. Явление атмосферное, ре­фракция, но в том, что здесь без вмешательства Зоны не обошлось, я уверен.

Опять заскрипел снег* — похоже, оба куда-то побрели.

Я выдохнул. Ну наконец-то, с облегчением вас, Кон­стантин Николаевич, и больше так не затягивайте, а хо­дите в туалет вовремя. Застегнул пуговицы на ширин­ке,. Рука привычно легла на пистолетную рукоять, я по­вернулся и застыл.

Курортник с Пригоршней исчезли.

Накатила мягкая волна, тело поплыло куда-то, я упал спиной в снег…

Каркнул ворон, закачалась ветка. Да чтоб тебя!.. Я поч­ти машинально вскинул пулемет и короткой очередью сбил птицу. Черная тушка взорвалась, разлетелись пе­рья, с веток осыпалась белая пороша.