Главная Случайная страница


Полезное:

Как сделать разговор полезным и приятным Как сделать объемную звезду своими руками Как сделать то, что делать не хочется? Как сделать погремушку Как сделать так чтобы женщины сами знакомились с вами Как сделать идею коммерческой Как сделать хорошую растяжку ног? Как сделать наш разум здоровым? Как сделать, чтобы люди обманывали меньше Вопрос 4. Как сделать так, чтобы вас уважали и ценили? Как сделать лучше себе и другим людям Как сделать свидание интересным?


Категории:

АрхитектураАстрономияБиологияГеографияГеологияИнформатикаИскусствоИсторияКулинарияКультураМаркетингМатематикаМедицинаМенеджментОхрана трудаПравоПроизводствоПсихологияРелигияСоциологияСпортТехникаФизикаФилософияХимияЭкологияЭкономикаЭлектроника






Представления о движении в истории философии





Специфика динамической организации бытия раскрывается в онтологии с помощью категорий движения, развития и покоя.

В развитии представлений о движении выделяют 1) философский подход, где движение трактуется как разновидность изменений и процессов и 2) естественнонаучный, связанный с формированием различных трактовок движения, как «смены состояний тела» в пространстве и времени, относительно других тел, или же относительно какой-то «системы координат»

В античной философии полемизировали «линии Гераклита» (движение есть, а покой лишь видимость его отсутствия») и «линия элеатов» (бытие неподвижно, а так называемое «движущееся тело не движется ни в том месте, где оно есть, ни в том месте, где его нет». С точки зрения элеатов, мыслящих бытие как единое и неподвижное, движение непостижимо для разума. Как утверждал ученик Парменида Зенон Элейский, при попытке мыслить движение наш ум запутывается в неразрешимых противоречиях - апориях, свидетельствующих о том, что движение существует лишь в мире мнения, а не подлинного бытия. Апории движения Зенона строятся по следующей мировоззренческой схеме: прежде чем телу пройти весь путь, надо сначала пройти его половину, а прежде чем пройти половину, нужно пройти четверть этого пути и т.д. Это рассуждение завершается выводом, что (говоря теоретически) движение по какому-либо пути не могло бы быть даже начато. В передаче Диогена Лаэртского «общее доказательство» невозможности (непротиворечиво мыслить) движение гласит: «Движущееся тело не движется ни в том месте, где оно находится, ни в том, где его нет». Иначе говоря, оно не движется в том месте, которое оно в данный момент времени занимает, ибо не покидает его; оно не движется в ином месте, ибо его не занимает; следовательно; движение противоречиво и «по истине» быть не может.

Аристотель отождествляет движение с изменением и выделяет такие его бытийные формы как возникновение, уничтожение, увеличение, уменьшение, превращение и перемещение. Движение есть актуализация потенциальной возможности, переход из возможного в действительное и из актуального в возможное. Фундаментальный принцип физики Аристотеля, обретший свою мировоззренческую эстафету в средние века, звучит следующим образом: все движущееся необходимо приводится в движение чем-то (Иным). Причем сам «Перводвигатель» (будущий религиозно истолкованный «Бог) неподвижен, неделим и вечен. Существует прямолинейное, круговое и смешанное движение, наиболее совершенным из которых объявляется «движение по кругу». Согласно Аристотелю, Зенон не принял во внимание различия между возможностью и действительностью: незачем пытаться разделить время и путь движения на бесконечное число интервалов и отрезков. Актуально, т.е. в действительности, время и пространство непрерывны, хотя в возможности они прерывны (бесконечно делимы) Кроме того, Аристотель указал, что, дробя на все более мелкие части траекторию пути движущегося тела, не следует забывать делать это и со временем движения, так что для прохождения любого малого отрезка пути «найдется» и соответствующий интервал времени.

В науке Нового времени движение начинает исследоваться через призму кинематики и динамики, как разделов механики, где соответственно движение рассматриваются «на уровне явлений» и «на уровне причин». Принципиальное отличие новой физики от физики Аристотеля заключалось при этом в том, что движение перестало быть средством осуществления какой бы то ни было цели; наиболее совершенным и простым движением было признано прямолинейное движение, что повлекло за собой утверждение беспредельности и бесконечности «материального мира», не имеющего отныне единого и привилегированного центра.

Вовлекаясь в этот вневременной диалог, Гегель утверждает: «Нечто движется не так, что оно в этом «теперь» находится здесь, а в другом «теперь» там, а только так, что оно в одном и том же «теперь» находится здесь и не здесь, в одно и тоже время находясь и не находясь в этом здесь». «Становление» у Гегеля – это категория отношения взаимодействия, характеризующая беспокойство бытия внутри себя. Становление сказывается безудержным движением, которое как разрушительно (переход от бытия к ничто) так и созидательно (переход от ничто к бытию). Гегель, подчеркивая единство материи и движения, определяет движение как «исчезновение и самопорождение пространства и времени».

Итак, в истории философии понятие "движения" претерпело известную смысловую эволюцию, в процессе которой были мировоззренчески опробованы весьма разно­образные подходы к его истолкованию. Можно выделить некоторые "сквозные" для философского мышления взгляды на движение, как на характеристику бытия.

· Субстанциональное и атрибутивное понимания движения. Традиционной версией идеалистической интерпретации движения было увязывание его с определенной "Первосущностью", способом самореализации которой движение и объявлялось. При этом сама данная Первосущность мыслилась или как некий "перводвигатель" (Аристотель и деистические представления о Боге как "первотолчке", однократно "причиняющем" инерционное движение мира); или как «чистый акт творческой активности» вечного первоначала, непрерывный процесс осуществления им всех своих бесконечных возможностей. В контексте материалистических представлений движение рассматривалось как "способ существования материи", ее неотъемлемое, коренное, фундаментальное свойство ("атрибут"). "Сказать ли: мир есть материальное движение, или: мир есть движущаяся материя, от этого дело не изменится" (В.И.Ленин). Материя предстает в качестве вечного становления и качественных перевоплощений объектов, событий, вещей и явлений, бытийно завязанных между собой посредством «материального единства мира».

Движение и покой. Проблема источника (само)движения и ее экзистенциальные следствия. Д иалектической противоположностью "движения" в большинстве философских построений объявлялся "покой". Движение и покой сопоставлялись при этом в ценностно-целевой перспективе осмысления того, какое из данных состояний бытия первично во времени и приоритетно для Вечности. Предлагались следующие решения данной проблемы:

· Покой абсолютен, а движение относительно. Покой есть «сущность» самого абсолютного Первоначала, его «исходное и конечное» состояние, ценностная доминанта его «бытийного беспокойства» на этапах существования во "временности Другого». Покой, в определенном смысле, синонимичен Вечности сущностного единства и постоянства абсолютного Первоначала. Не абсолютное Первоначало бытия, а производное от него «многое Иное» находится в движении и конечно во времени. Движение лишь кажется «абсолютным» при взгляде на него «из временности», из суеты бытийных «видимостей», со стороны человеческой «заброшенности в существование» (элеаты, неоплатоники, религиозные философские концепции, буддизм). Высшей целью и смыслом бытия всего сущего является воссоединение с извечной полнотой изначального первосущностного Покоя (погружение в нирвану безмятежности).

· Движение абсолютно, а покой относителен. В контексте данного утверждения, движению принадлежит первенство не только «во времени», но и «в Вечности», ибо все новое порождается в результате «вечной активности» как самого «абсолютно активного первоначала», так и активирующих факторов противоречий мироздания и многообразных «практик человеческих инициатив» (реформ, революций, освободительных движений, научно-технического прогресса и т.д.). Покой только фиксирует и закрепляет результаты самодвижения. Он есть условие «качественной определенности» и относительной самотождественности всего сущего. Покой диалектически «сохраняет», но не консервирует созидаемое движением.

В вопросе об «источнике» движения также были мировоззренчески реализованы две альтернативных стратегии обоснования «движущих сил» становления бытия:

В истории философии было немало попыток представить движение как нечто случайное, не атрибутивное, формально возможное, а «источник движения» (активности) выводить из «внешних причин» (божественного «соизволения», жизненных обстоятельств и т.п.). Тем самым, и движение, и его источник окутывались мистическим туманом. Отсюда ведут свою родословную идеи «неподвижного Абсолюта» и абсолютной предопределенности «всего» в наличном бытии. Итогом же этих мировоззренческих аксиом становилось признание свободы лишь «видимостью», обманчивой иллюзией человеческого самомнения. Но в этом смысловом контексте и свобода самого абсолютного Первоначала оказывалась сомнительной, т.к. «выхождение им из самого себя» в акте «сотворения Иного», представало необъяснимым произволом, где именно «произвол» (т.е. «темное», «злое» начало, «негативная свобода») оказывался истоком самого Первоначала.

Одновременно, в ряде философских концепций движение рассматривалось диалектически, т.е. как с а м о д в и ж е н и е в с е г о, обусловленное «внутренними противоречиями». Фактически, именно противоречия оказывались субстанцией изменений всего сущего. Применительно к сфере человеческого бытия, мировоззренческим следствием подобного понимания движения, становилось неизбежное провозглашение свободы воли (или «своеволия») в качестве способа исполнения человеком своей бытийной возможности личностного выбора и ответственности за него (немецкая классическая философия, марксизм, экзистенциализм).

Концепция «форм движения» бытия. В свое время Ф.Энгельс определил движение как «изменение вообще». Конкретизируя его, он сформулировал концепцию «форм движения материи». К их числу Ф. Энгельс отнес не только механическую (она была постулирована задолго до него в рамках естественно-научных представлений о мире), но и физическую, химическую, биологическую и социальную. В качестве критериев выделения названных форм движения материи, Энгельс сформулировал следующие условия:

· наличие у каждой из «форм движения» соответствующего ей «материального носителя» (или, в более широком мировоззренческом плане, «субстратного основания»). Всякое движение есть всегда движение «чего-то», или «кого-то». Ф. Энгельс при этом также полагал, что на основе выделенных им форм движения материи, можно воссоздать параллельную им «классификацию научных дисциплин». Так, механика исследует закономерности механического перемещения в пространстве и времени «массивных», «макроскопических» тел различной природы. Физика нацелена на изучение молекулярных феноменов. Химию интересуют атомные метаморфозы вещества. Для биологии значимы взаимодействия белковых образований, наследственные, мутационные, популяционные и макроэволюционные изменения в органическом мире. Наконец, социальные науки сфокусированы на комплексном (аксиологически окрашенном) постижении человеческого бытия и культурно-исторической эволюции человечества и «человечности».

· качественное своеобразие «законов движения» различных бытийных областей. Согласно данному критерию, недопустимо абсолютное растворение тех или иных форм движения материи в качественно иных группах бытийных изменений. Это требование неявно содержит в себе мировоззренческую и методологическую «этики» толерантности к сущностной «инаковости» Другого, признание «естественности» бытийного разнообразия, как условия полноценного развития «всего» во взаимодействии «со всем остальным».

· диалектическое единство и взаимопереход «высших» и «низших» форм движения материи. По мнению Ф.Энгельса, физика есть «механика молекул», химия – «физика атомов», биология – «химия белков». Вышеназванный критерий содержит в себе ряд мировоззренчески обязывающих следствий:

Во-первых, высшие формы движения диалектически совмещают в себе низшие, но будучи качественно своеобразными, не сводятся к ним без остатка. Всякое же отождествление высшего с низшим «уничижительно» для «высшего», т.к. не только снижает эволюционный статус высшего, но и, фактически, превращают «низшее» в «первоначало» высшего. Например, известно, что человек биологичен по своему «природному» происхождению (есть разновидность животного). Вместе с тем, тот же самый человек социально-историчен по своей человеческой «сути» и потому, он – «животное», непрерывно преодолевающее свою биологическую прародину. Как писал М. Твен, «человек – это единственное животное, которое способно краснеть…».

Во-вторых, если «низшее» и выступает субстратной основой и эволюционной предысторией «высшего», то это совсем не означает, что высшее «выводимо» и «объяснимо» посредством низшего. Парадокс как раз состоит в том, что высшее, в свою очередь, оказывается «субстанциональной основой» низшего (см. напр., Маркс: «анатомия человека есть ключ к анатомии обезьяны»), т.е. выступает чем-то таким, благодаря чему низшее «высвечивает» как свою бытийную «природу», так и «эволюционную будущность». Начиная же с человека, высшее возлагает на себя (или обязано возложить) абсолютную ответственность за саму возможность дальнейшего существования мира.

Таким образом, «форма движения» может быть определена как совокупность бытийных процессов или «групп изменений», связанных между собой общностью субстратного основания, специфическим характером закономерностей протекания и единством диалектических импульсов к саморазвитию (набором изначальных противоречий). Помимо охарактеризованных Ф. Энгельсом форм движения материи, в современной философии науки выделяются также такие формы динамической организации бытия, как «геологическую» (процессы образования планетных систем как возможных «резерваций» Жизни и Разума), «ядерно-физическую» (корпускулярно-волновые дуализмы микрочастиц, эффекты порождения «сверхбольшого» из «сверхмалого», сверхсветовые скорости) и «кибернетическую» (пространства информационных потоков, виртуалистика «сетевых миров» и т.п.).

 

Представления о пространстве и времени возникли у человека на самых ранних стадиях развития социальной практики и человеческого сознания. Выделившись из природы, и вступив с ней в определенные отношения, человек осознал как отдельность, относительную самостоятельность, обособленность вещей, так и их внеположенность и местоположение. Так наметились первые интуиции п р о с т р а н с т в а. Познавая же изменения, происходившие в предметах и результатах воздействий на них орудий труда, человек отражал, выделял и фиксировал длительность этих изменений, а также последовательность появления либо исчезновения тех или иных качественных состояний. Так сформировались первичные интуиции в р е м е н и. По мере исторической эволюции человеческого общества, появления философии, науки и иных способов теоретического и духовно-практического освоения действительности, исходные представления о простран­стве и времени подвергаются строгому понятийному анализу и мировоззренческой конкретизации. При этом отмечается, что пространство и время лишь в абстракции, лишь в определенных исследовательских контекстах, допустимо рассматривать в отрыве друг от друга.

 

С точки зрения Аристотеля, пространственная характеристика тела, «его место», определяется исходя из тела как первично данного. «Место» оказывается одним их индикаторов «физического бытия». Оно не есть ни материя, ни форма, ни протяжение. Но то, в чем «помещается» тело (единичность). При этом место ни больше и не меньше находящегося в нем тела. «Место» неподвижно и может быть оставлено телом. Всякое тело, если ему не препятствовать, движется к «своему естественному месту», в котором это тело (ус)покоится. Космос есть совокупность «естественных мест», ожидающих свои бытийные заполнения.

Декарт приравнивает пространство к «протяжению» и отождествляет его с «материей». Протяжение есть и главный атрибут пространства и его субстанция (свойство и сущность). Пространство возводится Декартом в ранг сущего, не нуждающегося для своего существования ни в чем, кроме Бога. Физически понимаемое пространство бесконечно делимо. Части пространства наделены движением, величиной, фигурой и расположением. Никакого «внутреннего» пространства не существует. У Ньютона абсолютное пространство рассматривается как независимое от тел и существующее прежде них. Пространство трехмерно, равномерно и бесконечно простирается во всех направлениях. Оставаясь вечным и неизменным по своей природе, бесконечное и вечное пространство, мыслится как творение божье, проявление его сущности и полноты возможностей. Полемизируя с Ньютоном, Лейбниц утверждает, что пространство не существует само по себе, отдельно от тел. Мыслеобраз пространства выражает лишь «рядоположенность» физических объектов, отношение, порядок сосуществования действительных и возможных явлений и вещей. Кант в «Критике чистого разума» представляет пространство как априорную (доопытную) форму чувственности, под которую наше сознание «неизбежно» подводит материал чувственного восприятия.

Теории пространства после Канта строятся как философское и естественнонаучное объяснение и обоснование свойств математического и физического пространства. Причем, неявно предполагается что в «физическом» пространстве выполняются законы Евклидовой геометрии. А в математическом пространстве возможны и неэвклидовы пространственные конфигурации. В специальной теории относительности Эйнштейна пространство является четырехмерным образованием и представляет собой «псевдоэвклидово многообразие», в котором взаимодействуют различные физические поля. В общей же теории относительности пространство привязывается к «гравитационным сгущениям физических масс» в окрестностях которых оно искривляется и меняет свою метрику.

В культурно-исторической ретроспективе и в перспективе сегодняшних представлений пространство, как характеристика бытия, осмысливается в современной научной, художественной и философской литературе со следующих мировоззренческих позиций:

С позиций физико-механико-астрономического взгляда на пространство оно может быть определено как отношение между сосуществующими во времени объ­ектами, порядок их рядопололоженности и протяженности. Пространство в рамках подобного подхода:

· Трехмерно (т,е. характеризу­ется тремя измерениями: высотой, длиной и шириной). Правда, сама «трехмерность» пространства до сего времени постулируется исходя из макроскопичности человеческого «тела».

· Однородно (все «места" в пространстве как «системе физических мест» онтологически равноценны и тождественны между собой, в пространстве нет привилегированных «систем отсчета»);

· Изотропно (в пространстве отсутствуют доминантные направления, в силу чего понятия «верх», «низ», «правое», «левое», «вперед», «назад» во многим условны и антропологичны);

· Бесконечно и безгранично (пространство есть своеобразная физико-астрономическая «всеобъемлемость», отсутствие «внешних» пределов, «Место всех мест», лишенное «собственного места»).

Однако, т.к. бытие представляет собой многообразие сущего и форм его движения выясняется, что каждая из них имеет «свои» специфические» формы пространственной организации, отличающиеся от физико-астрономических характеристик данной формы бытия. Так, в науках биохимического профиля показано, что «пространство Живого и Жизни» неоднородно (ибо в нем существуют «дискомфортные» для биологического самочувствия и выживания «геопатогенные зоны», разнообразные климатические пояса, «места» водопоев, ночевок, охот, брачных игр), и неизотропно (по причине того, что сама возможность появления жизни связана с биологической ассиметрией «правого» и «левого», мутационными сдвигами наследственных цепочек).

Наконец, «социальное пространство» культурно-исторически многомерно и неоднородно. Оно формируется в результате взаимоналожения и пересечения различных информационных, технических, символических и иных контекстов человеческого существования. Выделяют, например, «мифологическое», «экономическое» пространства. Политики всерьез используют понятия «сфер жизненных интересов» и «кризисных зон». Искусствоведы говорят о «пространствах художественного произведения». «Своеобразно своей человеческой природе, так же как и индивидуальным темпераментам, - пишет Г. Парсонис,- люди нуждаются в определенном жизненном пространстве, обеспечивающем полнокровное и благополучное существование: в уединенном, тихом месте – для одиночества и размышлений; приятных зеленых уголках – для игр; в местах, где есть цветы, деревья и небо, где можно любоваться природой и устраивать пикники; в горных районах и пустырях, в диких и обжитых уголках, где можно наслаждаться, беседовать, любить, наблюдать, думать».

Философские же концепции пространства обобщенно могут быть представлены в двух следующих мировоззренческих версиях:

· Субстанциональная: Пространство мыслится как нечто абсолютно всеобъемлющее и неизменное. Оно существует в качестве «первичной Сущности»; выступает безграничным «вместилищем» всего существующего; порождает объекты и тела как свои «протяженные состояния», является «местом» безотносительно к тому, задано ли оно чьим-нибудь присутствием в нем или, напротив, лишено его.

· Реляционная: Как и материя, формой существования которой оно является, пространство вечно, несотворимо и неуничтожимо. Пространственные характеристики мира есть одновременно условие и следствие взаимодействий объектов и процессов. Пространство дано только в этих взаимодействиях, оно есть «системное» выражение отношений «между» всеми сосуществующим в бытии образованиями.

Время относится к тем реалиям бытия, которые издревле определяли смысловое поле человеческого мировосприятия.

В связи с анализом времени Платон различает три момента: 1) то, что существует «вечно», не рождено и не создано; 2) то, что существует «всегда» (сотворено, но не подвержено гибели); 3) то, что существует «временно» (возникает и погибает). Первое – это Единое, вечный образец, подражая которому демиург сотворил Космос, второе – сам Космос, и третье – изменчивый и преходящий эмпирический «мир Иного». Согласно Платону, к Вечности не применимы определения «была» и «будет», она всегда только «есть». А «было» и «будет» приложимы лишь к возникшему и становящемуся во времени, ибо и то и другое суть движения. Тому же, что вечно пребывает тождественным и неподвижным, не пристало становится со временем «старше или моложе», либо вообще претерпевать что бы то ни было. Платон анализирует понятие времени в контексте деления всего сущего на бытие и становление. Первое существует вечно, второе возникает и исчезает во времени. «Время есть подвижный образ вечности», подобие вечности в эмпирическом мире становления.

Считая Космос вечным, Аристотель не принимает платоновский тезис о «сотворении времени» и поэтому не соотносит время с Вечностью как его образцом. Вместо понятия «вечно(сть)» он употребляет понятие «всегда», когда речь идет о вневременном бытии. Например, о логических или математических истинах. Однако, как и Платон, Аристотель связывает «сроки времени» с движением космоса. Время всегда «представляется» каким-то движением (или изменением). Поскольку движение непрерывно, то непрерывно и время. Движение измеряется временем, а время движением. Определение времени, как «числа движения», выражает «сущность времени», определение его, как «меры движения» - его «функцию». Мы распознаем время, когда «разграничиваем» движение, соотнося предыдущее и последующее», ибо, когда мы мыслим «крайние точки» отличными от середины и душа отмечает два момента «теперь», тогда мы и имеем дело со «временем». Само же «теперь» не является временем, а есть потенциальная «граница времени», граница «между» тождественным и Иным. У Аристотеля время, которое «кажется равномерным всегда и везде», связано не столько с «движением мира» (для Аристотеля скорее неподвижного), но с «движением движущегося». Последнее же может быть очень разнообразным: одним у небесных тел, другим у шагающего человека, третьим у играющего на кифаре и т. д. Различны эти движения, различны и их временные характеристики. Мы можем сравнивать одно движение с другим, шаги человека с движением небесной сферы, но не с «движением мира в целом».

В средневековье на первый план выходит «переживание времени», как аспекта Творения. Для Августина время перемещается в индивидуальную человеческую душу. «В тебе, душа моя, измеряю я времена» (Исповедь). Августин раскрывает «психологическую» парадоксальность времени: оно складывается из того, чего «уже нет» (прошедшего), того, чего «еще нет» (будущего) и того, что есть, но не имеет «длительности» - момента, мгновения кванта настоящего. Все три модуса времени существуют и удерживаются лишь человеческим сознанием. Есть три времени – настоящее прошедшего (память), настоящее настоящего (непосредственное созерцание) и настоящего будущего (мир душевных упований, ожиданий и надежд). Для Августина схоластический вопрос о том, что было «прежде» сотворения мира и, следовательно, «прежде времени», является бессмысленным, ибо само это определение «прежде» предполагает время, а значит и существование мира. Бог - вечный создатель всех «времен», Время же возникает «вместе» с Творением.

В новоевропейской философии «объективным» индикатором времени провозглашается «длительность» По Декарту, длительность совпадает с существованием вещи и есть атрибут субстанции, время же дано только в нашем мышлении и есть лишь известный способ, каким мы эту длительность мыслим. «Длительность» в 17-18 вв. связывается с божественным замыслом и помещается между «вечностью» как атрибутом Бога и «временем» как субъективным (душевно-психологическим) способом измерять объективную длительность. Для Локка вечность – не более чем длительность, в которой он видит лишь «сумму моментов» времени. Время оказывается «частью длительности», а различие между ним лишь «количественное».

Время, считает Кант, есть доопытная форма внутреннего чувства, т.е. «схема» наглядного представления; формальное условие восприятия всех «явлений» вообще; способ встречи трансцендентального субъекта с самим собой. Само по себе, вне трансцендентального субъекта, время есть ничто». Будучи чистым созерцанием, время не есть нечто объективное и реальное, вроде субстанции, акциденции или отношения. Оно есть чисто субъективное условие опыта, необходимое для координации чувственных впечатлений, первоначальное и исходное для познания. Взятое «само по себе», время есть нечто сугубо воображаемое.

Для Гегеля реальностью обладает не время как таковое, но временное, т.е. движущееся, конечное и преходящее. Время же есть «созерцаемое становление», единство бытия и ничто, того, что, существуя, не существует и, несуществуя, существует. В действительности не во времени все возникает и уходит, а само время есть это становление, возникновение и прохождение. Истинной и абсолютной мощью обладает не время и даже не реальность как таковая, но лишь вечность. Не потому, что она длится дольше всех конечных вещей, как замечает Гегель, но потому, что она вообще не длится, что к ней непричастны определения времени, что о ней нельзя сказать, что она была или будет, но лишь что она есть. Вечность есть упразднение времени, вечность оказывается равной небытию.

У истоков современных трактовок времени стоят А. Бергсон и В. Дильтей. Время, или длительность, есть, по Бергсону, «сущность жизни», атрибутами которой являются неделимость и непрерывность, творческое развитие, становление нового. Длительность – это жизненная «стихия», в которой безостановочно идущее прошлое, беспрерывно сменяется абсолютно новым настоящим. Суть длительности во взаимном (душевном) проникновении фактов сознания. Время или «временность», по Дильтею, есть первое определение жизни. Общими для жизни и всех ее образований являются «отношения» одновременности, последовательности, временного интервала, длительности и изменения. «Подлинное», а не абстрактно-количественное время, представляет собой неутомимое «движение» настоящего, в котором настоящее становится прошлым, а будущее – настоящим. Время – реальность не столько психологическая (как склонен был считать Бергсон), сколько «историческая и ее должны исследовать «науки о духе». Время – своего рода субстанция культурно-исторической реальности, где живут и действуют сознающие, любящие и страдающие существа!

Экзистенциальную концепцию времени предложил М. Хайдеггер. Он убежден, что бытие и есть время. «Вульгарному» пониманию времени, как бесконечной, необратимой последовательности моментов «теперь», он противопоставляет подлинную и изначальную «экстатическую» временность «здесь-бытия». Прежняя философия зацикливалась на понимании времени, как горизонта, бесконечного в обе стороны. Напротив, главная (сущностная) характеристика времени - конечность. Открытое по отношению к своей конечности, человеческое существование оказывается тем самым и открытым бытию. Временность, т.е. конечность человеческого существования, есть основа его «историчности, есть «зов бытия». Хайдеггер определяет время как «имя для области проектов истины бытия», как «свечение самого бытия». Вся человеческая жизнь проходит во времени, в ней все пульсирует, выбрасываясь в будущее, захватывая прошлое, продолжаясь в настоящем. Хайдеггер настаивает на том, что человек совершенно иначе, чем животные, растения или планеты существуют во времени, он знает время как Время, и время собственно относится к бытию человека. Временность раскрывается как смысл заботы».

Итак, Время может быть определено как бытийное отношение между сменяющими друг друга событиями, характеристика их последовательности и длительности. В культурно-исторической ретроспективе и в перспективе сегодняшних представлений время, как форма существования бытия, осмысливается в современной научной, художественной и философской литературе со следующих мировоззренческих позиций:

С физико-механических позиций время:

· одномерно (описывается единственной координатой);

· анизотропно (т.е. однонаправленно «течет» из прошлого через настоящее в будущее;

· необратимо (прошлое неподвластно физическому «пересмотру» из настоящего и будущего)

· однородно (все «мгновения-кванты» времени абсолютно физически тождественны);

· бесконечно и безгранично (т.е. изначально и «навсегда в е ч н о»).

Время, как и пространство, меняет свои свойства на каждом новом эволюционном уровне самоорганизации мира, в границах той или иной из форм движения. В частности, время качественно усложняется в органическом мире. Здесь существенным признаком временных отношений оказывается «ритмичность» и «циклическая повторяемость» обменных процессов в биологических «субъектах» и экосистемах. В силу этого, для биологического времени характерна известная обратимость и неоднородность биологических состояний, вытекающие из различной психофизиологической, эмоциональной и адаптационной значимости отдельных временных периодов в борьбе всего живого за выживание. Налицо, уже обсуждавшаяся ранее, диалектика высших и низших форм движения. Правда, наложенная на «тему времени» и свидетельствующая о том, что «субстраты физического времени» (мгновения, секунды, часы, сутки, годы и т.п.) сущностно преобразуются биологическими контекстами «эволюционной ценности», превращаясь в «особые» фрагменты биологического существования.

Представление о времени культурно-исторически обусловлено наше привычкой к пространственной аналогии о движении стрелок на циферблате («по солнышку»). Однако, если время физической длительности есть своего рода время горизонтального распространения, то собственно человеческое время есть время развития, время человеческого становления. Время восхождения. Время «вертикального устремления». Время истории. Человеческое время имеет отношения к величине преодоления инерции. В социокультурных представлениях о времени, может сказываться особое место людей в составе социального целого, не только различие их духовного уровня, но и их особое имущественное и общественное положение, а потому и особое отношение к себе, к себе подобным и к обществу, к культуре, а через них и к самой реальности. Социальное время включает в себя:

· время индивидуального развития человека (аспекты биографии и Судьбы);

· время поколенческих эстафет, исторических эпох, цивилизационных разломов, смен общественно-экономических формаций, религиозных реформаций и революционных катаклизмов (аспекты метаистории и «философии истории»);

Эти составляющие социального времени, накладываясь друг на друга, создают причудливые конфигурации личностных и исторических «уникальностей», сложные культурно-исторические сочленения индивидуальных, классовых, национально-этнических, эсхатологических и символических начал. В этом плане, мерилом социального времени, его качественной полноты, выступает «событийная наполненность и смысловая насыщенность» человеческой жизни «судьбоносными» открытиями и откровениями, драматическими коллизиями и трагическими развязками, практическими свершениями и экзистенциальными вопрошаниями. Из этого также следует, что человеческое существование «во времени» лишь тогда есть нечто самоценное и значимое, когда оно воплощает собой личностное самоосуществление человека, реализацию им своей индивидуальной бытийной «миссии», живое творческое единство временного и Вечного.

Социальное время преображает уже «время живого», наделяя его символикой историчности и нравственного долженствования (например, «идеалы» как своеобразные культурно-исторические формы бытия того, что «еще не…» в том, что «уже теперь…»). Социальное время может быть понято только в единстве его качественных и количественных сторон. Социальное время фактически является активным бытием человека. Оно не только мера его жизни, оно - пространство его развития.

Философия времени и философские концепции времени. Обобщая естественнонаучные и социокультурные контексты рассмотрения времени, современная философия мировоззренчески осваивает следующие варианты анализа времени:

1. Субстанциональная концепция времени, рассматривающая его как особого рода «безобъектную сущность», существующую безотносительно к своему возможному «наполнению» предметами, процессами, состояниями или событиями и независимую от материи, движения и пространства. Скорее, следует считать, что именно Время оказывает порождающее влияние на «все существующее», придавая всему индивидуальность; учреждая порядок следования друг за другом и длительность существования всякой единичной временности. Являясь субстанцией всего и «отпуская себя во временность», Время, тем не менее, не растворяется в «дурной бесконечности» бесчисленных временностей. «Время первично» по отношению к миру в целом. Время (из)вечно, временность – относительна и смертна (обречена на «конечность»). «Время непрерывно» (континуально, безразрывно), а временность – бытийно прерывна, атомистична, монадна, существует в промежутке, между, «от и до».

2. Реляционная концепция времени трактует Время как «атрибут» взаимодействия сущего, как систему отношений между событиями, телами, состояниями и процессами, как их условие, следствие и «форму существования». Время – это взаимодействие временностей. Оно бытийствует только «в них и через них», а сами временности оказываются «носителями Времени», основаниями его существования. Время не есть какое-то особое «течение» или особая «длительность» сама по себе, лишь вмещающая в себя вещи (или события мира). Время – есть последовательность бытия самих вещей и событий, порядок их развития, их внутренней связи и их взаимного чередования.

Статическая концепция времени исходит из реального («одновременного») сосуществования во Времени прошлого, настоящего и будущего. В бытии ничего не происходит. В нем всё «раз и навсегда» дано и предзадано, т.е. «всегда уже есть» - таково мировоззренческое кредо этой концепции. Она постулирует необходимость смотреть на время не «из времени», а с позиций «божественного наблюдателя»: как бы «из Вечности», где прошлое, настоящее и будущее только «кажутся» разновременными, качественно своеобразными и самостоятельными образованиями. Однако это не так. Мир подобен киноленте, каждый кадр которой фиксирует нечто уже существующее еще до того, как увеличенным и искусственно выхваченным оно попадет на «экран» человеческого сознания и будет «провозглашено» в качестве чего-то наделенного характеристиками «ранее», «теперь» или «потом». Все существующее существует не во временном «сейчас», а в «вечном Настоящем».

4. Динамическая концепция времени утверждает, что бытие есть становление, непрерывное обновление всего и вся. Поэтому единственно реальным временем, временем как таковым, оказывается тот «миг-мгновение-момент» встречи прошлого, настоящего и будущего, в котором они «точечно» сходятся, совпадают и сливаются до неразличимости. События прошлого, в рамках данного воззрения, «уже не существуют», а события будущего «еще не существуют», хотя и те и другие оказывают «возмущающее» воздействие на каждое бытийное «сейчас и теперь», неустранимы из них. Время извечно слагается из наползающих друг на друга «квантов настоящего», подвижных «сейчасностей». Вопрос лишь в том, какова бытийная «длительность» этих уникальных «свиданий». В этой связи, в отдельных философских ответвлениях динамической концепции времени, вводится понятие «возраста сейчас», который «исчисляется» не на основе физико-механической «календарности», а через призму представлений о «качественной самотождественности» того или иного объекта, события или процесса в чреде бытийных изменений.

Д ля субстанциональной и статической концепций все существующее существует «во Времени вечности», которая их сущностно объемлет и характеризует как «одновременные и совечные», «не становящиеся, но ставшие». Для реляционной и динамической концепций, время есть вечная производная качественно определенных состояний и событий, производная их становления, взаимодействия и саморазвития, феномен постоянного «перехода» из возможности в действительность, «место» этого перехода. Вместе с тем, философские концепции времени мировоззренчески взаимодополнительны. Субстанциональная и статическая концепции акцентируют внимание на «идеальном», абстрактно возможном времени, а реляционная и динамическая концепции говорят о «реальном», действительном времени.

Таким образом, время как элемент физического описания реальности, как одна из координат некоторой движущейся точки, как параметр измерения длительности физических событий и время как общее условие человеческого бытия — не одно и то же время. Реальность одного и другого — не одна и та же реальность. Если величина первого есть, прежде всего, величина измерения, то величина второго есть, в самой своей основе величина изменений. Время человеческого бытия есть нечто несопоставимо большее, чем «момент положения стрелок» и «интервал между этими положениями», чем то, что может быть усмотрено на циферблате часов или путем наблюдения светил на небосклоне.

Время таково, каково то движение, характеристикой и мерой которого оно является. Время есть мера измеримого. Время есть порядок последовательности в бытии вещей. Есть мера этого бытия. Мера движения и жизни. Но не само это движение и жизнь. Субстанцией времени является «временное»движущаяся объективная реальность: все то, что существует и движется, претерпевает процесс бытия и осуществляет бытие; переходит и становится; образует реальные последовательности и длительности, что начинает одни последовательности и прекращает другие; наполняет бытие и опустошает его.

Итак, содержанием категорий пространства и времени является совокупность фундаментальных признаков (протяженность, рядоположенность, длительность, последовательность, непрерывность, прерывность, устойчивость, изменчивость, конечность, бесконечность, однородность, неоднородность, граница, окрестность, расстояние, размерность, место, необратимость и др.).

Опредмечивание категорий пространства и времени в материальном процессе и результатах человеческой жизнедеятельности есть одна из форм освоения человеком объективных пространственно-временных отношений бытия. Степень этой освоенности проявляется:

· в организованности социально-предметного пространства и времени, его широте, насыщенности, динамичности, в разнообразии и сложности созданных в «предметном теле» культуры пространственных и временных форм, конфигураций и ритмов;

· в развитости технического базиса, характере орудий труда, в которых в снятом виде заложена способность преобразования пространственно-временных аспектов мира;

· в технологическом строе культуры, приемах, рецептах, операциях, образцах деятельности, в которых запечатлена степень овладения человеком пространства и времени;

· в деятельности людей, как субъектов общественно-исторического процесса, в ходе которого овеществленный, опредмеченный труд прошлых поколений распредмечивается последующими поколениями, выступает для них как объективное условие их деятельности;

· в социальных ритуалах, церемониях и стереотипах.

Сегодня создается парадоксальная ситуация. С одной стороны социальное пространство как бы сокращается, так как благодаря развитию средств сообщения и связи далекое становится близким, а с другой – те же самые физические километры в настоящее время вмещают в себя значительно большее количество общественных отношений и явлений, чем раньше, т.е. социальное пространство неуклонно растет, расширяется не только в смысле захвата новых ареалов, но и в смысле все возрастающего уплотнения одних и тех же физических пространств социальными процессами. Одновременно, современная техника и технологии «ценят секунду», наполняют ее емким содержанием, располагают соответствующими точными хронометрическими приборами для улавливания мгновений временной длительности. Таким образом, социальное пространство и время выступают как сложнейшее многомерное поле жизнедеятельности человека как субъекта деятельности, в котором кристаллизуются его сущностные силы, знания, навыки и умения.

Date: 2015-05-19; view: 959; Нарушение авторских прав; Помощь в написании работы --> СЮДА...



mydocx.ru - 2015-2024 year. (0.007 sec.) Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав - Пожаловаться на публикацию