Формы мысли

Если под "мышлением" понимать сознательное направление ментального процесса к определенной цели, то мы будем вынуждены признать, что немногие люди вообще "мыслят". Чрезвычайная редкость сознательно направляемой мысли находится в ярком контрасте с общей механичностью всех наших человеческих функций. Самостоятельно предпринятое целенаправленное действие, проведенное до эффективного конца, не играет почти никакой роли ни на какой фазе человеческой жизни. Разница, которую мы видим между людьми, состоит не в разной степени сознательного контроля, но в различиях в объеме и эффективности механизма автоматических ассоциаций и реакций. Даже так называемое "намеренное мышление" и "направленное внимание" являются по большей части лишь реакциями, в которых два района центральной нервной системы отвечают одновременно на данный стимул.

(а) Ассоциативное мышление.

Большинство из нас лишь пассивно испытывают поток ассоциаций и метальных образов, представляемых нам автоматической работой нервной системы. Феномены "интереса" и "сосредоточения" могут быть прослежены до химических реакций в крови, которые усиливают деятельность вегетативной нервной системы, вторгающуюся в деятельность таламо-кортикального механизма. В таких автоматических процессах, включающих большое количество реагентов, конечные сочетания существенно зависят от случая, благоприятного или неблагоприятного, и, понимая это, мы легко можем придти к заключению, что даже великие научные открытия – не более, чем необычные сочетания, имеющие конечную вероятность возникновения в таких случаях. В специфически человеческой нервной системе есть, однако механизм отбора, который увеличивает вероятность того, что мышление и чувствование по автоматической ассоциации может привести к интересному или полезному результату. Но даже если мы допустим эту возможность отбора, внимательное изучение человеческих достижений должно убедить нас в том, что, хотя и редко, но подлинно творческое мышление и чувствование происходит иногда в человеке, и что почти все, что есть интересного и важного в человеческой жизни, возникло из этих нечасто встречающихся феноменов.

Если мы продолжим исследование и обратимся к поискам фактора, который дает возможность автоматическому ассоциативному механизму обретать временами моменты подлинной свободы, мы скоро обнаружим, что этот фактор тесно связан с таинственным свойством самосознания, свойством, отличающим человека от любой машины, которую он в состоянии сконструировать. Переходя к рассмотрению роли самосознания, мы видим, что качество мысли зависит от количества идей, которые могут быть схвачены в своей полной значимости в пределах одного состояния сознания. Почти всякое человеческое размышление состоит, как мы видели, в автоматической ассоциации, происходящей из последовательного представления идей, которые сами состоят из материала прошлых чувственных впечатлений. К этому процессу могут быть применены законы вероятности для объяснения того, почему лишь один ментальный акт из тысяч миллионов дает начало какому-либо новому или значимому сочетанию идей. Ясно, что если мы хотим открыть новые пути для ума, мы должны использовать возможности, которые возникают из сочетаний, выходящих за пределы обычных ассоциативных форм мысли.

(б) Логическое мышление.

Когда в ассоциативный процесс вносится известная мера упорядоченности, мышление начинает становиться логическим. С древних времен логику отождествляли с правилами, в соответствии с которыми мы судим об истинности или ложности утверждений. Эти последние – словесные формы, в которых идеи сопоставляются попарно, в то время как в обычном ассоциативном процессе нет эффективного сопоставления. Логическое мышление, следовательно, представляет собой важный шаг вперед от автоматических ассоциаций. Необходимо специальное усилие, требующее или необычного стимула, или длительного упражнения, чтобы человек мог эффективно удерживать одновременно две совершенно независимые идеи и видеть плоды их сопоставления. Результат выходит за пределы содержания идей, как они непосредственно представлены, и может быть назван полярным мышлением. Две идеи, поскольку они независимы и взаимно исключают друг друга, образуют диполь со своим полем силы. Привыкший к логическому мышлению человек может, благодаря способности испытывать действие этого поля, делать синтетические суждения в пределах идей, которые он способен сформулировать Разница между синтетическими суждениями и автоматической ассоциацией состоит в наличии опыта полярности. Например, слова "бытие" и "ничто" означают два независимых понятия, которые, будучи удерживаемы в одном акте сознания, оказываются одновременно совместимыми и несовместимыми. Ментальный процесс, в котором из двух идей возникает третья, гармонизующая их, не разрушая их самостоятельной значимости, называется диалектикой. Например, Гегель видит в "становлении" понятие, которое согласует "бытие" и "ничто" (70, с.158-164). Всякая пара независимых идей может быть рассматриваема как полярная диада. Так, "власть" и "свобода" могут быть согласованы посредством идеи "ответственности", которая применима к обоим, но вместе с тем отлична от них.

Диалектическое мышление, это очевидно мышление иного порядка, нежели то, которое состоит из автоматических ассоциаций и сравнения идей. Но эта форма мышления, при своей трудности для осуществления оказывается крайне ограниченной в своих возможностях. Опыт показал, что она непригодна для разрешения практических проблем жизни, и, действительно, великие представители диалектики, от Платона до Гегеля, ока­зывались неудовлетворительными руководителями в практической жизни, как личной так и общественной. Диалектика ведет также к несовершенству лингвистических форм. Наш обычный язык, хотя и полный непоследовательностей и двусмысленностей, может быть приспособлен для описания дву­членных систем. Когда значения слов и предложений определены с особенной тщательностью, конструируется логика, которая оказывается законом двучленных систем. Однако процедура, посредством которой язык становится удовлетворяющим этим правилам – неизбежное обеднение. Двусмыслен­ности и непоследовательности обычной речи – не дефект, и существование их – напоминание, что опыт имеет больше измерений, нежели логика. Аналитические и скептические философы в течение сотни лет поколений демонстрировали бесплодность двучленного мышления, и становится необходимым рассмотреть возможности, содержащиеся в более высоких способах мышления. Желая выйти за пределы логики, мы рискуем впасть вместо серьезного исследования в фантастические спекуляции; но полезнее сделать такую попытку, нежели оставаться прикованными к бесплодности, которая охватила философию из-за употребления форм мысли, по своей сути не способных открыть что-либо новое.

(в) Супра-логическое мышление.

Супра-логическое мышление относительно и трансцендентально. Оно, следовательно, требует большего числа категорий, нежели простые "да" и "нет" логики. Необходимость выхода за пределы пар противоположностей – повторяющаяся тема восточных трактатов. П.Д.Успенский в своей замечательной книге "Терциум Органум" называет супра-логическое мышление "третьим каноном мысли", который в следующую эпоху должен занять место логического дуализма прежних времен. Диалектика – в лучшем случае промежуточная стоянка на пути к творческой мысли, для которой должны быть удерживаемы по меньшей мере три независимые идеи. Такое триадическое мышление, однако, лежит вне обычных возможностей инструмента, которым человек наделен от природы.

Мышление в триаде – не просто признание третьей идеи как согласующей две противоположности, это скорее видение всех трех в их единстве, воплощающем фундаментальное отношение, которым управляется весь опыт. Если работает только примитивный ассоциативный механизм, разговор о "единстве триады" имеет мало значения. Для прямого восприятия этого единства необходима способность внимания, которая приходит только с изменением сознания. Такое изменение происходит столь редко и у столь малого числа людей, что в обычном изучении человека и его природы не принимается в расчет.

Из-за неспособности обнаружить как чрезвычайную редкость, так и необычайную силу триадического мышления, обычная история не может объяснить подлинные инновации, которые время от времени возникают в человеческом понимании естественного порядка.