Ларош Г. Собр. музыкально-критических статей. М., 1922. С. 43

вестной публике, а напротив, публика мало-помалу познакомившись с нею, может полюбить ее, и тогда театр поставит оперу, чтобы удов­летворить потребность публики». Так, 11 января 1881 года состоялось первое представление «Онегина» на сцене императорского Большого театра в Москве. Но еще ранее премьеры на большой сцене Чайков­ский, не допускавший мысль о постановке оперы в театре, постепенно стал менять свое решение. И в письме к Юргенсону в 1878 году он уже высказывает мысль о том, что опера «при самой рациональной, тща­тельной постановке... может нравиться на сцене». Но композитор при этом очерчивает условия постановки. И главное среди них — отрицание «рутинных, ходульных, казенных приемов» и наличие права компози­тора требовать всего, что он считает необходимым для достойного воп­лощения «лирических сцен». Первым с пожеланием поставить «Онеги­на» в свой бенефис обратился к Чайковскому капельмейстер Большого театра Э. Бевиньяни. О своем решении дать согласие и мотивацию его автор пишет в письме к фон Мекк от 27 ноября 1880 года следующее: «..."Евгений Онегин" пойдет в Москве при очень хорошей обстановке на Большом театре... Его ставит в свой бенефис Бевиньяни и очень хло­почет, чтобы исполнение было во всех отношениях хорошее. Я радуюсь этому, ибо для меня очень важно разрешение вопроса: может или не мо­жет эта опера сделаться репертуарной, то есть удержаться на сцене? Так как я писал ее не для сцены, то никогда не предпринимал ничего для ее постановки на казенном театре, решив, однако ж, не препятствовать ее исполнению, если инициативу возьмут на себя лица из театрального мира. Теперь, следовательно, решится, перейдет ли "Онегин" из час­тных домов на подмостки театров, или останется безраздельным досто­янием приватных обществ».

В подготовке спектакля непосредственное участие принимали сам композитор, специально по просьбе Бевиньяни приехавший в Москву, и Н.Г. Рубинштейн. Поэтому, вполне естественно, что поста­новка на сцене Московского Большого театра создавалась с уже имев­шимися традициями, шедшими от консерваторского спектакля. Сове­ты и указания самого автора, помощь Рубинштейна в отношении об­щего характера исполнения, темпов, оттенков и прочих исполните­льских нюансов принесли свежесть ученической трактовки на императорские подмостки. Премьера оперы прошла успешно, сопро­мождалась шумными аплодисментами и многочисленными вызовами. МИ. Чайковский в письме к фон Мекк так описывает свои впечатле­ния: «Вчера состоялось первое представление «Онегина». Я выдержал сильный напор самых разнообразных эмоций как на всех предшество­вавших репетициях, так и в этот вечер. Сначала публика отнеслась к опере очень холодно (как и в консерваторской премьере, по оконча­нии первой картины занавес опустился при полном безмолвии обес­кураженных и недоумевающих зрителей. — А.Я.), но чем дальше, тем больше возрастал успех, и кончилось все более чем благополучно. Ра-|умеется, успех оперы сказывается не в первый вечер, а впоследствии, когда определится, насколько она имеет притягательной силы. Но, как бы то ни было, я имею полнейшее основание быть вполне доволь­ным знаками одобрения, которымибыл приветствован вчера. Особен­но же хороши были: Онегин (Хохлов) и Татьяна (Верни). Бевиньяни вел оперу очень ловко, и ему я более всех обязан ее вчерашним успе­хом»'. Чайковский и здесь оказался прав, говоря о том, что первое представление еще не определяет дальнейшую сценическую жизнес­пособность оперы. Музыкальная пресса в своих суждениях была да­леко не однозначна. Но с каждым спектаклем «лирические сцены» 1авоевывали все большее количество симпатий со стороны публики. На смену Верни — Татьяны, хотя и получившей одобрение автора, но вызвавшей со стороны критики нарекания, роль перешла к воспи­таннице Московской консерватории М. Климентовой. Искреннее, теплое и выразительное исполнение ею партии главной героини во многом изменило отношение к опере. Так или иначе «Евгений Оне- I ин» быстро и уверенно завоевал признание, и после премьеры в большом театре репертуарная судьба оперы была предопределена положительно. Она ставится оперными труппами Тифлиса, Харько­ва, Киева, пользуясь все возрастающим успехом. Спустя три года по­сле московской постановки «Онегин» дебютировал в Мариинском геатре. Но перед премьерой на столичной сцене Петербурга опера была исполнена любителями музыкально-драматического кружка под управлением К. Зике; вторая ее постановка обязана своим осу­ществлением салону певицы-любительницы Ю. Абазы. В отличие от московского спектакля, петербургский был представлен более эф­фектно. Руководители постановки старались приблизить ее к жанру большой оперы с роскошными декорациями и костюмами, стремясь