Глава 10. Вселенная, как уже отмечалось ранее, чрезвычайно огромное место --

Вселенная, как уже отмечалось ранее, чрезвычайно огромное место --

факт, который большинство людей стремится игнорировать ради собственного

спокойствия. Многие существа с радостью удалились бы в придуманное ими

самими местечко потеснее, что они, в основном, и делают.

Например, в одном из уголков восточной ветви Галактики есть большая

лесистая планета Огларун, все "разумное" население которой постоянно

проживает на одном относительно небольшом и густонаселенном оглореховом

дереве. На этом дереве они рождаются, живут, любят, вырезают на коре

крохотные философские статьи о смысле жизни, тщетности смерти и важности

контроля рождаемости, ведут чрезвычайно мелкомасштабные войны, и, в конце

концов, умирают, привязанные к нижней стороне малодоступных внешних ветвей.

Единственные огларуняне, которые когда-либо покидают дерево, это те,

кого сбрасывают с него в наказание за злодейски преступные размышления о

том, можно ли жить на других деревьях, и являются ли, вообще, другие деревья

чем-то иным, нежели иллюзией, вызванной чрезмерным поеданием оглорехов.

Хотя такой образ жизни и может показаться экзотичным, тем не менее, в

Галактике нет ни одной формы жизни, которая не была бы в той или иной мере

склонна к чему-то подобному. Вот поэтому так и ужасна Тотально-Бездонная

Перспектива.

Ибо, когда вы оказываетесь в Перспективе, вам моментально показывают

всю невообразимую бесконечность мироздания, и где-то в ней -- крохотную

отметку, микроскопическую точку на микроскопической точке, с подписью: "Ты

здесь".

Серая равнина простиралась перед Зафодом, пустынная и заброшенная. Над

ней дико завывал ветер. Невдалеке был виден прыщеобразный стальной купол.

Это она, догадался Зафод. Да, это была Тотально-Бездонная Перспектива.

В этот момент из нее неожиданно раздался нечеловеческий вопль ужаса,

такой, как будто у живого существа выжигали душу из тела. Он перекрыл на миг

вой ветра и затих.

Зафод в страхе вздрогнул, и ему показалось, что кровь его превращается

в жидкий гелий.

-- Что это? -- спросил он одними губами.

-- Запись голоса последнего, кто был в Перспективе, -- сказал

Гарграварр, -- Она всегда проигрывается последующей жертве. Как бы

вступление.

-- Мне что-то не понравилось, -- сказал Зафод, стуча зубами. -- Может,

мы сначала смотаемся на какую-нибудь вечеринку, или еще куда, а?

-- Насколько мне известно, -- сказал призрачный голос Гарграварра, -- я

уже на вечеринке. То есть, мое тело. Оно часто ходит на вечеринки без меня.

Оно говорит, что я ему только мешаю.

-- А что с твоим телом? -- спросил Зафод, желая оттянуть свою участь,

какова бы она ни была.

-- Оно, знаешь ли... занято, -- сказал Гарграварр, поколебавшись.

-- Ты хочешь сказать, что у него есть какой-то другой разум?

Последовала долгая и весьма холодная пауза, затем голос сказал:

-- Я хочу сказать, что нахожу это замечание довольно бестактным.

Зафод смутился и попытался пробормотать какие-то извинения.

-- Не стоит извиняться, -- сказал Гарграварр, -- ты ведь не знал.

Его голос задрожал.

-- Дело в том, -- продолжал он, явно пытаясь справиться с эмоциями, --

дело в том, что мы сейчас живем порознь, и я предполагаю, что это кончится

разводом.

Голос зазвучал ровнее. Зафод, не зная, что сказать, промямлил что-то

невнятное.

-- Я думаю, мы не подходим друг другу, -- сказал Гарграварр. -- Нам

всегда нравились разные вещи. Больше всего мы ссорились из-за секса и

рыбалки. В конце концов, мы попытались их совместить, но, как ты можешь себе

представить, это окончилось катастрофой. Теперь мое тело близко меня к себе

не подпускает. Даже видеть не хочет...

Снова последовала трагическая пауза. Ветер завывал над равниной.

-- Оно говорит, что я ограничиваю его свободу. Я как-то заметил, что я

затем и нужен, чтобы ограничивать его свободу, а оно велело мне не умничать,

и тема была закрыта. При разделе имущества оно, наверное, получит мое имя.

-- А как твое имя? -- робко спросил Зафод.

-- Унитасс, -- сказал голос. -- Мое полное имя Унитасс Гарграварр. Это

все объясняет, правда?

-- Э-э... -- сказал Зафод сочувственно.

-- И вот поэтому я, бесплотный дух, занимаю должность смотрителя

Тотально-Бездонной Перспективы. Никто никогда не должен ходить по этой

планете. Кроме жертв Перспективы, конечно, но, боюсь, они не в счет.

-- А-а...

-- Я расскажу тебе эту историю. Желаешь ли ты ее услышать?

-- Э-э...

-- Много лет назад это была счастливая, процветающая планета: люди,

города, магазины -- нормальный мир. Вот только на главных улицах городов

было чуть-чуть больше обувных магазинов, чем нужно. Медленно и незаметно

количество этих магазинов росло. Этот экономический феномен хорошо известен,

но печально видеть его в действии: чем больше было обувных магазинов, тем

больше производилось обуви, и тем хуже и непригоднее для носки она

становилась. И чем менее ноской она была, тем больше людям приходилось ее

покупать, чтобы быть обутыми, и тем больше преуспевали обувные магазины. Так

продолжалось до тех пор, пока вся экономика планеты не превысила то, что,

по-моему, называют Обувным Горизонтом Событий, и стало экономически

невозможно строить что-либо кроме обувных магазинов. В результате -- упадок,

разруха, мор. Большинство населения вымерло. Те немногие, у которых был

нужный тип генетической нестабильности, мутировали в птиц -- ты видел одну

из них -- и прокляли собственные ноги и землю, и поклялись, что никто больше

никогда не пройдет по ней. Горький удел. Идем, я должен отвести тебя к

Перспективе.

Зафод изумленно покачал головой и побрел, спотыкаясь, по равнине.

-- А ты сам тоже из этой дыры? -- спросил он.

-- Нет, нет, -- сказал Гарграварр испуганно, -- я из мира Жабер-В. Это

прекрасное место. Там отличная рыбалка. Я по вечерам возвращаюсь туда. Хотя

сейчас я могу только лишь смотреть.

Помолчав, он продолжал:

-- Тотально-Бездонная Перспектива -- единственная вещь на этой планете,

имеющая какое-то назначение. Ее построили здесь, потому что больше никто

нигде на это не соглашался.

В этот момент еще один отчаянный вопль разорвал воздух. Зафод

содрогнулся.

-- А что эта штука делает с человеком? -- спросил он.

-- Она ему делает Вселенную, -- просто сказал Гарграварр, -- всю как

есть. Бесчисленные солнца, бескрайние расстояния между ними, и ты сам,

бесконечно крохотный -- невидимая точка на невидимой точке.

-- Ну, вообще-то, я Зафод Библброкс, -- пробурчал Зафод, попытавшись

напыжить остатки своего эго.

Гарграварр, ничего не ответив, снова замычал заунывную мелодию. Вскоре

они подошли к тусклому стальному куполу, стоящему посреди равнины.

Когда они приблизились, дверь, мягко вжикнув, съехала в сторону, открыв

маленькую темную камеру.

-- Входи, -- сказал Гарграварр.

-- Как, прямо сейчас? -- спросил Зафод, задрожав.

-- Прямо сейчас.

Зафод нерешительно заглянул внутрь. Камера была очень маленькой, со

стальными стенами, в ней едва было место для одного человека.

-- Но... э-э... по-моему, здесь нет ничего бездонного, -- сказал Зафод.

-- Конечно, нет, -- сказал Гарграварр, -- это просто лифт. Входи.

С трепетом Зафод шагнул внутрь. Он ощущал, что Гарграварр тоже в лифте,

хотя бесплотный дух молчал. Лифт начал опускаться.

-- Мне нужно прийти в соответствующее расположение духа, -- робко

сказал Зафод.

-- Здесь не бывает соответствующего расположения духа, -- строго

ответил Гарграварр.

-- Ты знаешь, как заставить человека чувствовать себя неадекватно.

-- Нет, не знаю. Это знает Перспектива.

Лифт остановился, его задняя стенка открылась, и Зафод на неверных

ногах вышел в небольшое функционального вида помещение со стальными стенами.

В дальнем углу его стоял узкий стальной ящик, в который мог войти

человек.

И все. Очень просто.

Единственный толстый провод соединял этот ящик с небольшим комплектом

аппаратуры и приборов.

-- Это она? -- удивился Зафод.

-- Да, она.

На вид не так уж страшно, подумал Зафод.

-- И я должен в нее войти? -- спросил Зафод.

-- Да, войти, -- ответил Гарграварр, -- и боюсь, прямо сейчас.

-- Ну ладно.

Он открыл дверцу ящика и шагнул в него.

Он подождал.

Через пять секунд щелкнуло, и вместе с ним в ящике оказалась вся

Вселенная.