Неделя одиннадцатая

7.11.2011 - 13.11.2011

Понедельник, седьмое ноября.

Звонок в шесть утра.

-Фран.

-Что? – говорю спросонья.

-Пойдёшь гулять?

-Ник, ты свихнулся? 6 утра, – злобно шепчу.

-Имею ввиду, уроки прогуливать будешь?

Я задумался.

-Алло, Фран, ты там что, заснул?

-Да не сплю я. Дай подумать.

Пока думал, чуть, действительно, не заснул.

-Фран, так ты решил?

-А? А, да, решил. Нет, я не буду.

-Ну, а хотя бы первые несколько?

-Это уже возможно.

-Хорошо, созвонимся.

-Угу.

И продолжил спать.

Но в семь бодро зазвенел будильник.

Когда вышел из дома, мне снова позвонили.

-Прогуливаешь?

-Нет, - стою на переходе.

-Почему? Ну Фран! Ну давай с нами!

-Ник, я не хочу проблем. У меня дома сейчас не самое мирное вреемя.

-Ну и ладно.

-До встречи в школе? – перехожу дорогу.

-До встречи в школе.

Первые три урока Сопрано браво прогулял. И четвёртый. И на пятый не явился.

-Кого сегодня нет? – химик отмечает в журнале.

-Сопрано, Фельдман, Росси, - оповестила учителя Ола.

Семпай как-то странно посмотрел на меня и на пустое место сбоку.

-Хорошо. А теперь…

У него зазвонил телефон. Гимн Великобритании на весь кабинет.

-Минутку, - достаёт сотовый из заднего кармана, отворачивается. Говорит тише: – Лу, я сейчас не могу. У меня урок.

О-па.

-Я помню, что у Леви день рождения, да. У меня ещё неделя есть, - выдыхает. – Меня не волнует, что он хочет. Я подарю то, что посчитаю нужным, - помолчал. – Нет, ещё не купил.

Ор из трубки долетел даже до последних парт.

-Луссурия. Я без тебя знаю, что делать. Не капай мне на мозги, чёртов придурок.

Луссурия - мужчина? Опять молчит.

-Допустим.

Шишикает.

-Тогда ладно. Я перезвоню, - и повесил трубку. Развернулся. – Так, сегодня поговорим о кремнии и его свойствах.

Мда, ну у него и окружение. Весь урок усиленно готовились к работе.

На крыльце школы стоял Николас.

-Где тебя носило?

-Я прогуливал, - улыбается.

-Прогуливал, значит? – словно из-под земли над нами вырастает химик. Друг аж рот раскрыл. – Ладно, меня это не волнует. Но только попробуй написать диагностическую работу плохо или не явиться.

Пошёл к выходу со школьной территории.

-Он угнетающий тип.

-Мне ли не знать.

Дома меня ждала депрессивная Меди. Пока та вечером сидела на кухне, я приоткрыл окно в своей комнате и незаметно достал пачку сигарет из куртки. Мне начинает нравиться, что ли. Не знаю. Ничего дурманящего, в общем-то. Через полчаса вернулся отчим. Благо, успел проветрить. К полуночи уселся рисовать. Долго раздумывал. Короче, лист так и остался пустым.

В четыре заснул.

Вторник, восьмое ноября.

Поспать удалось только два с половиной часа.

Проснувшись, почувствовал тяжесть в низу живота. Поганый щенок. Опять в комнату ввалился. Что мне там снилось-то? Бел-семпай, я, магазин. Сидел за партой посреди «Икеи» и писал диагностическую работу. А химик развалился на двухъярусной кровати и ел хот-дог. Причём смачно ел. Что, вообще, со щенком? Приподнимаюсь. Под одеялом бугор. Стоишь, сука? Ну, стой. Лёг назад. Эрекция во время сна, замечательно. Немного подумал.

Встал с кровати. Не шибко удобно ходить, но ладно. Дошёл до туалета, прихватив с тумбы в коридоре какой-то крем. Раньше дрочить случай не выпадал, но как-то пришлось читать про подобное.

Уже семь. Быстро вернул тюбик на место и пошёл в душ. Собрался и поел буквально за полчаса.

В школе был рано. Но день пролетел на удивление быстро и незаметно. Опять курил, опять учил химию. Хотя, сегодня занимался усерднее. Хочу на диагностике проверить свои знания. Я узнал больше, чем было в планах.

Среда, девятое ноября.

Среда проходит даже быстрее, чем на прошлой неделе. Я и не заметил, как закончились все уроки. После шестого сразу пошёл к кабинету химии. Хочу спросить насчёт завтрашней работы.

У двери немного помялся, но постучал.

-Семпаай? – заглядываю внутрь. Никого нет.

Захожу в кабинет. Из лаборантской доносится смех. Опять стучу.

-Бел-семпай, простите…

За столом спиной ко мне сидел некто широкоплечий и с очень длинными белыми волосами. Его я сразу узнал. На столе бутылка текилы и два наполовину полных стакана.

Химик оторвался от поисков чего-то на полке:

-Нет, м-м-м, нет, - мычит и мотает головой. – Никогда не прощу.

Шелестяще смеётся, белобрысый глухо похохотал в кулак. Отсмеявшись, выдохнул.

-Чего тебе, Жаба?

-Я хотел насчёт диагностиической узнать.

Краем глаза заметил, что Скуало немного повернулся в мою сторону. Продолжаю в упор смотреть на учителя.

-Сядь там, где обычно сидишь. Не искушай судьбу, тебе должно повезти, - что несёт этот явно подвыпивший псевдогений? – Выучи, вызубри всё про углерод и кремний. Ибо я так сказал.

-Вы отдаёте отчёт своим словам и действиям?

-Абсолютно, - кивает. – А знаешь, почему?

-Потому что Вы приинц?

-Бинго! Лягушка срывает Джек-пот! А теперь вали, - махнул рукой в сторону выхода.

-До свидаания.

-До завтра.

Услышал, когда закрыл дверь:

-Это тот?

-Да, - стул отодвигается, человек садится.

-Я его себе представлял иначе.

-Я же показывал фотографию, - наливают.

-Ты думаешь, я что-то соображал в час ночи за рулём, когда ты мне телефоном в лицо светил?

-Это твоя обязанность.

-Придурок, - звук чоканья стаканов.

Я, наверное, продолжаю не понимать жизнь.

К курению уже привык. Поначалу запах был немного отталкивающий, но теперь даже ничего. Скверная привычка. Вечером зубрил всё про кремний и углерод.

Четверг, десятое ноября.

Вот и наступил судный день. Я не выспался, нервничал, и было желание повеситься на шнуре от фена в ванной.

Первые пять уроков прошли нормально, а на шестой все три выпускных класса отстранили от уроков, дабы написать диагностическую работу по химии. Нас посадили в кабинет биологии на первом этаже, «С» класс - на втором в кабинете английского, а «А» класс сидел в математике на третьем. Учителя тоже были кто угодно, но не химии. В том же порядке, что и классы: математик, географ, физик. Списать получится при любом учителе, кроме математика Верна. Вот влип.

После звонка дверь в кабинет раскрылась, и зашли химик с завучем. Статный мужчина в лиловом костюме и химик-недомерок в джемпере в сине-голубую полоску. Он держал в руке листы формата А4, на которых были задания. Вроде даже немного волновался. Если сравнивать с завучем, Бельфегор смотрелся жутко молодо и несуразно. По приказу, все оставили на столах только ручки, а рюкзаки и сумки положили у кафедры. Я специально прошёл как можно ближе к семпаю. Тот немного улыбнулся. Одноклассники заняли свои места.

-Вашим надзирателем будет Луиджи Верн, ваш учитель математики, - толкает речь завуч. Химик раскачивался с носка на пятку, смотря в окно в стене справа. – Сейчас раздадут задания и кратко расскажут о том, как заполнять работу.

Учитель передал математику листы, чтобы раздать. У меня второй вариант. Про кремний и углерод. Поднял голову на блондина. Перехватив мой взгляд, ухмыльнулся. Как и говорил.

Завуч кивнул ему. Поднялся на кафедру и взял мел.

-В левом верхнем углу печатными буквами пишете фамилию, имя, класс. Например.

Пишет на доске: «Айроне Фран 11 В». Класс похохотал.

–Затем заполняете «школа» и «дата». Всем понятно? Отлично. Желаю удачи.

И своим весёлым быстрым шагом покинул помещение. Завуч объявил время сдачи работы и тоже ушёл.

Почему-то почти все вопросы я посчитал крайне лёгкими и сразу везде писал ответ. Я был уверен, что они правильные.

Последнее задание на уравнения реакций. Я посмотрел на настенные часы. Матерь Божья, ещё пятнадцать минут. Просмотрел свою работу. Всё сделано, кроме последнего. Времени больше, чем достаточно.

-Фран, - тихо зовёт Ник. Кивнул. – Что ещё за оксид серы четыре?

Тыкнул пальцем в пятое задание на своём листе.

-Сернистая кислота.

-Ты уверен? – сдвинул брови на переносице, припоминая мои «успехи» в химии.

-Полностью.

-Первый ряд, четвёртая парта, - громко сказал Мистер Верн. – Никаких разговоров, а то рассажу.

Вскоре сдали работы. Выходим из кабинета.

-Почему ты уверен, что та фигня - это сернистая кислота?

-Потому что при горении серы на воздухе образуется сернистый гааз, или оксид серы четыре. Это бесцветный газ с резким характерным заапахом, более чем в два раза тяжелее воздуха, который хорошо растворяется в воде и ядовиит, - рассказал я, слегка жестикулируя.

-Ты не обкурился случаем? – друг щёлкнул пальцами у меня перед носом. – Откуда ты всё это знаешь?

-Ну, выыучил.

-Точно?

-Точно.

-Вот это да, - мы повернулись на голос. – Мои уроки не проходят даром.

Химик стоял с плащом в руках и рюкзаком на плече.

-Занятия не будет. С тебя на сегодня химии хватит. Молодец, - и, потрепав меня по голове, пошёл на выход.

Николас ошалело смотрел ему вслед:

-Мне показалось или он доволен?

-У меня тоот же вопрос.

Внутри меня уже был парад: Да! Да! Да! Я понимаю химию!

После школы прошёлся с Николасом. Покурили.

Домой вернулся в шесть. Рассказал о химии, работе и о том, что я преуспел. Мачеха слабо кивала на каждую фразу. Решил от неё отстать.

Лёг спать с самым наилучшим настроением на планете.

Пятница, одиннадцатое ноября.

Здесь и говорить нечего. Она прошла так же, как и любой другой ничего не предвещающий день.

Суббота, двенадцатое ноября.

Утро было пасмурное. Ещё две недели.

Я долго не хотел вставать, но всё-таки заставил себя оторваться от кровати. Мачеха стала разговорчивее.

Сколько бы ни хотел, но поехал на автобусе. Начал накрапывать дождик. Покурить не успел.

Пришёл в пять минут первого.

-Ты опоздал, - нехотя открывает дверь. С улицы задувает холодный ветер.

-Только на пять минуут.

-Я говорил тебе быть вовремя.

-Ладно.

В гостиной на диване скомканный плед, помятая подушка из спальни и хорёк, спавший там, где должны быть ноги. На столике мерно гудящий ноутбук в режиме сна. Шнур от него тянулся куда-то дальше, за телевизор, в розетку.

-Иди кофе мне сделай. Себе тоже что-нибудь налей. Я сейчас принесу что, - и пошёл к лестнице.

Сделал кофе, налил себе зелёный чай. Решил похозяйничать – полез в холодильник.

Еле успеваю убрать голову:

-Не копайся в королевском продовольствии, - резко захлопывает рукой дверцу холодильника.

Сажусь за стол. На нём уже лежит тёмно-синий мешочек с чем-то.

-Был в Норвегии, решил тебе привезти, - отрезает кусок колбасы, ест.

-А чтоо это?

-Открой, посмотри.

Поставил передо мной тарелку с овсяной кашей.

-Фу, овсяянка, - отодвигаю от себя.

-Во-первых, шапка, во-вторых, сожрёшь как миленький.

-Неет, Бел-семпаай, я не хочуу.

-Ты превышаешь лимит растягивания букв, - швыряет в меня стилет, намеренно промахиваясь. Припугивает.

-Сейчас шапку надену, - пробубнив, пошёл в коридор. Надел, вернулся.

-Так-то лучше.

Беру мешочек в ладонь, взвешиваю. Что-то лёгкое. Химик следит за мной. Поднёс к лицу. Не пахнет, мешочек не просвечивает. Хмыкнув, достаю содержимое. И что я вижу? Кольцо из странного сплава с выгравированными тремя чёрными шестёрками.

-Почему именно три шестёрки? – примеряю кольцо на средний палец. Как раз.

-Не знаю, - пожимает плечами. – Я пришёл к выводу, что это принесёт тебе неудачи. Вот и купил.

-А когда Вы были в Норвеегии? На каникулах?

-Нет, - пьёт кофе.

-Когда же тогда?

-Недавно.

-А что Вы там деелали?

-То, что нужно, ши-ши-ши, - кинул в меня два ножа.

-Вам так трудно рассказаать? – вожу ложкой по тарелке.

-Тебя это не должно касаться. И вообще, ешь давай.

-Я не бууду.

-Будешь.

-Нет.

-Да.

-Нет.

-Да.

-Нет.

-Да.

-Нет.

-Да, и не обсуждается. Иначе кину на тебя сонного Минка, - поев, ставит всё в посудомойку.

-Меня не запугать пустыми обещааниями.

В конце концов, Минка на меня кинули, а кашу я съел. Теперь царапины на руке. Надо же было чем-то защититься. Вот, рукой решил.

-М, кстати, - развалился на диване, закинув ноги на спинку. Волосы свисают вниз, но чёлка неизменно лежит на глазах. – В феврале будет олимпиада.

Перевёл взгляд на семпая:

-Я не вижу очевидный намёк?

-Ты едешь на олимпиаду по химии.

-Я? – кивает. – На олимпиаду по химии? – кивает. – В феврале? – кивает. – У меня нет шансов.

-Ты преуспеешь. Я так сказал, - сел по-турецки. – С сегодняшнего дня мы начинаем усиленно заниматься.

Мне очень не нравится всё это.

Буквально через полчаса меня гоняли по всему пройденному материалу. Учитель проверил третью «А» и «В» группы. Это всё, конечно, тяжело помнить, но возможно. Весь день разрыхлял себе мозги химией. Дома за ужином вяло отвечал на вопросы о жизни сей, а потом моментально заснул.

Воскресенье, тринадцатое ноября.

Тяжело встав, подошёл к окну. Жизнь проходит мимо. Уже середина ноября, а я только что понял, что на улице осень и дикий холод. На деревьях почти нет листвы, почва промёрзла. Скоро зима, новый год. Приложил ладонь к стеклу. Прохладно.

Где-то в полдень сел за уроки, и к обеду было готово просто всё на свете. Наконец, взял альбом, карандаши.

Что бы мне нарисовать? Что бы мне нарисовать? Что бы мне нарисовать?

Долго сидел, чертя разнообразные каракули. Со временем из этих самых каракуль стало что-то вырисовываться.

«Чопорный чёрт в чёрной шёлковой одежонке сидел на жёстком диване и пил дешёвый желудёвый кофе, изредка чокаясь со своим отражением в тяжёлом глянцевитом самоваре, стоящем на парчовой скатерти шоколадного цвета».

Чопорный химик в чёрном костюме сидел на жёстком диване и пил дешёвый желудёвый кофе, изредка чокаясь со своим отражением в самоваре, стоящем на шоколадного цвета скатерти.

«Чёрт был большой обжора и, несмотря на изжогу и больную печёнку, объедался крыжовником со сгущённым молоком».

Химик был большой фанатик своего дела и, несмотря на бутылку текилы в руке, неплохо выводил уравнения реакции на доске.

«Поев и погрозив своему отражению пальцем, чёрт, встряхнув чёлкой, пустился танцевать чечётку».

Дописав и погрозив Айроне мелом, химик, встряхнув чёлкой, пустился объяснять новый материал.

Я бы нарисовал ещё, да и более чётко, но когда взглянул на часы, понял, что весь день рисовал семпая.

Уже семь вечера. Ну, зато его легко рисовать. Лицо особенно. Мне даже нравится. Нравится рисовать этого человека.