В фокусе главы

Представьте себе старшеклассницу, перешедшую в новую школу. Что может быть напряженнее дня, когда вы не знаете, как себя вести, особен­но находясь в среде сверстников, вписаться в которую важнее всего на свете. Молодая девушка, хотя на самом деле она очень тревожится и не знает, что ее ждет, решила использовать свой первый день в новой школе, чтобы кое-чему научиться. Ее план заключался в том, чтобы смоделиро­вать свое поведение по образцу самых успешных «старожилов» шко­лы. Наибольшее внимание она обратила на то, о чем они разговаривали, что носили, куда и когда ходили. Вскоре она оказалась самым «крутым» новичком в классе.

Эта юная девушка находилась под очень сильным влиянием своего нового окружения, но вместе с тем она была активным агентом, выбирающим, как реагировать на это окружение. Идея, состоящая в том, что поведе­ние есть результат взаимодействия человека и окружающей среды, ста­ла ключевым понятием для социально-когнитивной теории личности. Эта теория примечательна своей убежденностью в социальных истоках поведения и в значительной роли когнитивных (мыслительных) процес­сов в функционировании человека. Согласно данной теории, люди спо­собны активно управлять своей жизнью и усваивать сложные паттерны поведения в отсутствие вознаграждения. Возникнув из традиционной теории научения, социально-когнитивная теория обросла новыми поня­тиями и параметрами и сегодня представляет собой серьезную силу в психологии личности.

Вопросы, на которые отвечает данная глава

1. Насколько согласованно п о в е д е н и е людей от ситуации к ситуации?

2. Насколько подкрепление существенно для научения?

3. Насколько важны для личностного развития ролевые модели?

4. Насколько важны убеждения в своей компетентности для мотивации и успешности человека? Есть ли польза от понятия об общем чувстве само эффективности, или об общей самооценке?

Корни социально-когнитивной теории уходят в традиционную теорию на­учения (глава 9). Первоначально она фигурировала под названием «теория соци­ального научения» и в ранних изданиях книги была представлена как один из подходов к личности со стороны теорий научения. За это время теория разви­лась; все больше подчеркивалось значение когнитивных (мыслительных) про­цессов в человеческом функционировании, и теория становилась все более систематической. Сегодня она известна как социально-когнитивная теория и за­служивает отдельного от других теорий научения разговора.

Социально-когнитивная теория придает особое значение социальным при­чинам поведения и важности когнитивных мыслительных процессов во всех ас­пектах функционирования человека — мотивации, эмоции и действии. Опреде-

Вопросы, на которые отвечает данная глава

ляя свою позицию, создатели социально-когнитивной теории по целому ряду аспектов критиковали другие теории, уже представленные на страницах книги. Например, Бандура (Bandura, 1986) критикует психоаналитическую позицию за акцентирование ею внутренних инстинктов и бессознательных сил, которые не поддаются систематическому изучению. Как отмечалось в главе 8, Миш ел (Mischel, 1968, 1990; Mischel & Shoda, 1995) критиковал традиционную тео­рию черт и психоанализ за упор на внутренние диспозиции, которые, по мне­нию сторонников этих теорий, приводят к согласованности поведения в раз­ных ситуациях. Вместо этого Мишел настаивает на вариабельности поведения, посредством которой человек реагирует на изменения в окружающей среде. Со­гласно социально-когнитивной теории, поведение ситуативно-специфично и люди обладают различными паттернами поведения в разных ситуациях (Shoda, Mischel & Wright, 1994). Считается, что эти характерные ситуативно-поведен­ческие паттерны в большей степени определяют личность, чем агрегированные кросс-ситуативные различия, предпочитаемые теорией черт. Например, авто­ры социально-когнитивной теории полагают, что важнее знать о том, в каких ситуациях человек ведет себя как экстраверт, а в каких как интроверт, чем знать общий уровень его экстраверсии—интроверсии по сравнению с другими индивидами. Пытаясь выйти за рамки традиционных дебатов по поводу относи­тельной важности внутренних и внешних детерминант поведения, социально-когнитивные теоретики заявляют, что между организмом и средой, которая его окружает, всегда идет процесс взаимодействия.

Кроме того, представители социально-когнитивного направления пытают­ся обойти и традиционное разделение поля психологии личности на бихевио­ристское и «противоположное ему» гуманистическое представление о человеке. Эти психологи являются бихевиористами в своем пристрастии к систематичес­кому исследованию человеческого поведения, но они гуманисты в своем под­черкивании возможностей человека влиять на свою судьбу и развиваться в уста­новленных для него биологических пределах. Их разрыв с традиционной теорией «научения через подкрепление» выражается также в признании роли когнитив­ных процессов и в предположении о том, что научение может происходить в отсутствие вознаграждения (табл. 12.1).

Наверное, внутри академического сообщества социально-когнитивная тео­рия — самая популярная теория личности, а в последнее время растет число ее приверженцев и в кругах клинических психологов. Наиболее четко теория пред­ставлена в трудах двух психологов — Альберта Бандуры и Уолтера Мишела.

Таблица 12.1. Отличительные черты социально-когнитивной теории

1. Подчеркивается, что люди выступают как активные агенты.

2. Подчеркиваются социальные источники поведения.

3. Подчеркивается значение когнитивных (мыслительных) процессов.

4. Подчеркивается ситуативная специфичность поведения.

5. Подчеркивается важность систематического исследования.

6. Подчеркивается возможность усвоения сложных паттернов поведения без воз награждения.

432 Глава 12. Социально-когнитивная теория Бандуры и Мишела

ПРЕДСТАВЛЯЕМ АВТОРОВ ТЕОРИИ Альберт Бандура (р. 1925)

Альберт Бандура вырос в Канаде на севере провинции Альберта и учился в Университете Британской Колумбии. После окончания университета он посту­пил в аспирантуру по клинической психологии Университета Айовы, который был известен своими блестящими исследованиями процессов научения. Уже тогда Бандура интересовался приложением теории научения к клиническим феноменам. В одном из интервью Бандура заметил, что у него «был огромный интерес к концептуализации клинических феноменов, для того чтобы эти кон­цепции стали доступны экспериментальной проверке и (поскольку мы как прак­тики отвечаем за эффективность психотерапии) люди не подвергались бы тера­пии, пока мы не узнаем, каково ее влияние» (цит. по: Evans, 1976, р. 243). В Айове большое влияние на Бандуру оказал Кеннет Спенс, ученик Кларка Халла, а также общая установка на тщательный концептуальный анализ и строгие научные эксперименты. В этот период он находился и под влиянием трудов Нила Миллера и Джона Долларда.

В 1952 г. после получения докторской степени в Айове Бандура уехал в Стэн-форд и начал заниматься интерактивными процессами в психотерапии, а так­же паттернами семейных отношений, которые приводили к агрессивности де­тей. Работа о семейных причинах агрессии, выполненная совместно с Ричардом Уолтерсом (Richard Walters) — его первым аспирантом, привела к открытию ведущей роли моделирования (научения через наблюдение за поведением дру­гих) в развитии личности. Эти результаты и последующие систематические ла­бораторные исследования моделирующих процессов изложены в книгах «Под­ростковая агрессия» {«Adolescent Aggression», 1959) и «Социальное научение и развитие личности» {«Social Learning and Personality Development, 1963).

Бандура пишет, что в последнее время он осуществляет программу много­сторонних исследований, нацеленных на прояснение тех аспектов человечес­ких способностей, которые должны стать предметом внимания во всеобъемлю­щей теории поведения человека. Его книга «Социальные основы мысли и дей­ствия» {«Social Foundations of Thought and Action»), вышедшая в 1986 г., представляет собой попытку создать такую теорию (Bandura, 1986). Его внима­ние к человеческим способностям и возможностям связано с интересом к раз­витию личности и терапевтическому изменению. Его последние работы посвя­щены мотивации человека и значению чувства личной эффективности (компе­тентности) для физического и психологического благополучия. Кроме того, его самая последняя работа посвящена тому, как характеристики общества, в частности экономические и социальные условия, влияют на веру человека в свои способности воздействовать на события (Bandura, 1995).

Бандура получил множество академических наград за выдающиеся научные достижения. В 1974 г. он был избран президентом Американской психологичес­кой ассоциации, а в 1980 г. получил награду ассоциации «За выдающийся вклад в науку» с формулировкой: «Исследователю, учителю и теоретику за создание великолепного образца для подражания».

Представляем авторов теории

Уолтер Мишел (р. 1930)

Уолтер Мишел родился в Вене и прожил там первые девять лет, «беззаботно играя неподалеку от дома Фрейда». Он пишет о возможном влиянии этих лет:

Когда я начал читать психологическую литературу, Фрейд взволновал меня сильнее всего. В бытность мою студентом Сити колледжа (в Нью-Йорке, в котором осела моя семья после вынужденного изгнания из гитлеровской Европы в 1939 г.) казалось, что психоанализ дает всеобъемлющее представление о человеке. Но мой энтузиазм угас, когда я попытался применить идеи на практике, занимаясь социальной работой с несовершеннолетними пре­ступниками в районе нижнего Ист-сайда в Нью-Йорке: мои попытки вызвать у этих малоле­ток «инсайт» ничего не дали ни им, ни мне. Эти понятия не соответствовали тому, что я видел, и я стал искать что-нибудь более подходящее.

Источник: Mischel, 1978, личное сообщение

Опыт работы Мишела с малолетними преступниками для нас особенно приме­чателен по двум причинам. Во-первых, возможно, он связан со стойким инте­ресом Мишела к психологическим механизмам, лежащим в основе отсрочен­ного удовлетворения и самоконтроля. Во-вторых, здесь обнаруживается сход­ство с Бандурой, они оба начинают свою клиническую работу с агрессивных детей и подростков.

Мишел учился в аспирантуре в Университете штата Огайо, где на него оказа­ли влияние Джордж Келли и Джулиан Роттер. Он описывает этот период так:

Джордж Келли и Джулиан Роттер были моими наставниками, и каждый из них по-своему очень сильно повлиял на мой образ мыслей. Я ясно вижу, что моя собственная работа и с когнитивными процессами, и с социальным научением корнями уходит в то, что они пытались в меня вложить: мысль о том, что внимание должно быть сфокусировано на человеке как интерпретаторе и деятеле, взаимодействующем с превратностями окружающей среды и старающемся сделать жизнь связной даже перед лицом всех ее несогласованностей.

Источник: Mischel, 1978, личное сообщение

После окончания аспирантуры в Огайо Мишел проводит несколько лет в Гарварде и затем присоединяется к Бандуре в Стэнфорде. В этот период (1965 г.) он участвует в диагностическом исследовании, организованном Корпусом Мира, которое произвело на него сильное впечатление. В исследовании было обнару­жено, что глобальные показатели черт мало что дают для предсказания поведе­ния; фактически они давали меньше, чем самооценки поведения. Это вызвало у Мишела скептицизм в отношении полезности традиционных теорий личности, таких, как теория черт и психоаналитическая теория, которые работают со ста­бильными и широко генерализованными (обобщенными) характеристиками лич­ности (Mischel, 1990). Кульминацией этого скептицизма явилась публикация в 1968 г. книги «Личность и диагностика» («Personality and Assessment») (Mischel, 1968), упомянутой в главе 8, которая сфокусировала внимание на противостоянии «че­ловек—ситуация». Мишел пишет о своем скептическом отношении к полезности широко обобщенных характеристик личности, таких, как черты:

Характеристика индивидов по общепринятым параметрам черт (таким, как «сознательность» или «общительность») дает полезные общие выводы об их усредненном уровне поведения,

434 Глава 12. Социально-когнитивная теория Бандуры и Мишела

но, как мне кажется, совершенно не улавливает поразительных различий, нередко очевид­ных в поведении одного и того же человека, если близко наблюдать его на протяжении некоторого времени и в разных ситуациях. Может ли один и тот же человек, который по отношению к своей семье бывает внимательнее, заботливее и отзывчивее большинства людей, одновременно быть менее заботливым и альтруистическим, чем большинство лю­дей, в ином контексте? Могут ли эти межситуативные вариации поведения оказаться значи­мыми устойчивыми паттернами, а не случайными фпуктуациями? Если это так, то как их понять и что они отражают? Может быть, стоит принять их в расчет при диагностике лично­сти, чтобы концептуализировать стабильность и гибкость поведения человека и его ка­честв? Эти вопросы начали преследовать меня, и стремление на них ответить сделалось главной целью всей моей жизни.

Источник: Mischel, цит. no: Pervin, 1996, р. 76

В 1978 г. Мишел получил «Награду выдающемуся ученому» от отделения клинической психологии Американской психологической ассоциации, а в 1983 г. он был отмечен ассоциацией за выдающийся вклад в теорию и диагностику личности. С 1984 г. Мишел является профессором Колумбийского университета в Нью-Йорке.