Важность раннего опыта

Приверженцы психоаналитической теории подчеркивают особую значимость событий раннего периода жизни для последующего развития личности. Другие же психологи считают, что на всем жизненном пути человека сохраняется го­раздо более высокий потенциал изменчивости. Вопрос этот сложен, превали­рующие точки зрения время от времени меняются, и консенсус до сих пор не достигнут (Caspi & Bern, 1990).

Сложность этой проблемы можно проиллюстрировать на примере двух ис­следований. Первое, проведенное психоаналитиком Гаэнсбауэром (Gaensbauer,

Глава 3. Психодинамическая теория

1982), было посвящено изучению аффективного развития в младенчестве. Де­вочка Дженни была впервые систематически обследована, когда ей было около четырех месяцев от роду. Перед этим, когда ей было три месяца, она подверглась жестокому обращению со стороны отца. В тот раз ее привезли в больницу с переломом руки и травмой черепа. Больничный персонал описывал ее как «ми­лое дитя» — веселое, смышленое, контактное, но девочка не любила, чтобы ее прижимали к себе, держа на руках, и еще, она вся дрожала, если к ней при­ближался мужчина. После этой истории с насилием ее поместили в другую семью, где она получала хороший физический уход, но общение со взрослыми было сведено к минимуму. Это был слишком резкий контраст по сравнению с ее ранним опытом жизни с родной матерью, которая проводила с ней значи­тельное время и кормила грудью по потребности. Первое систематическое об­следование состоялось почти месяц спустя после помещения в приемную семью. На этот раз ее поведение полностью подпадало под диагноз депрессии: летаргическое состояние, апатия, потеря интереса, упадок сил. Систематичес­кий анализ мимики ребенка выявил пять отдельных аффектов, каждый из ко­торых имел содержательную связь с ее уникальной историей. Печаль проявля­лась, когда она находилась рядом со своей родной матерью. Страх и гнев были заметны, когда к ней приближался незнакомый человек мужского пола, но, если это была женщина, подобные эмоции не наблюдались. Веселье проявлялось ко­роткими проблесками во время игровых сеансов. И наконец, интерес и любопыт­ство отмечались, когда она вступала в контакт с незнакомыми женщинами.

После этого обследования Дженни перевели в приемную семью, где она получила тепло и внимание. Через две недели такого обращения приемная мать снова привезла ее в больницу для дальнейшего обследования. На этот раз девочка в целом вела себя как нормальный контактный ребенок. Она не выка­зывала никаких признаков страдания и даже улыбалась незнакомому мужчине. По прошествии еще одного месяца жизни в этой приемной семье ее привезла в больницу для третьего обследования ее собственная родная мать. В общем, девочка была оживлена и радостна. Тем не менее, когда ее мать вышла из комнаты, она громко заплакала. Плач продолжался и после того, как мать вернулась, несмотря на все усилия успокоить ребенка. Очевидно, отделение девочки от родной матери продолжало вызывать сильную реакцию психологи­ческого страдания.

В дополнение к этому у девочки часто наблюдались печаль и гнев. В возрасте восьми месяцев Дженни вернули ее родной матери, которая ушла от своего мужа и получила необходимую консультационную помощь. В возрасте 20 меся­цев девочка была признана совершенно здоровой и имела замечательные отно­шения со своей матерью. Тем не менее реакции гнева и страдания, связанные с отделением ее от матери, продолжали сохраняться.

Исходя из этих наблюдений мы можем заключить, что имеются свидетель­ства одновременно и преемственности и расхождения между ранним эмоцио­нальным опытом Дженни и ее более поздними эмоциональными реакциями. В целом в возрасте 20 месяцев у нее все было хорошо и ее эмоциональные реакции были в норме. Но в то же время реакция гнева в ответ на отделение от матери и фрустрацию была очевидным звеном, связующим ее с прошлым. Психо-

Психоанализ: теория личности

аналитик, проводивший это исследование, предположил, что отдельные травми­рующие события, возможно, менее значимы, чем повторяющиеся переживания, пусть не столь драматичные, но зато более «упорные». Другими словами, ранние годы жизни очень важны, но скорее не отдельными событиями, а целостным паттерном межличностных отношений.

Второе исследование, проведенное группой специалистов по психологии развития, оценивало связь между ранними эмоциональными взаимоотношени­ями с матерью и возникшими впоследствии патологиями (Lewis, Feiring, McGuffog & Jaskir, 1984). В этом исследовании изучалась привязанность к матери девочек и мальчиков в годовалом возрасте. Наблюдение включало стандартную процедуру, заключающуюся в сеансе игры ребенка с матерью по специальной инструкции, за которым следовало расставание с матерью и ребенок оставался один в игровой комнате, после чего мать возвращалась и начинался второй игровой период, на этот раз по свободной программе. Поведение детей систематически фиксировалось и классифицировалось по трем категориям при­вязанности: избегание привязанности, уверенная привязанность и амбивалент­ная привязанность. Избегание и амбивалентность указывают на трудности в этой области отношений. Много позже, в возрасте шести лет, измерялась ком­петентность этих же детей с помощью вопросника «Профиль поведения детей», заполняемого матерями. Оценки, выставляемые матерями, сравнивались с аналогичными оценками, полученными от учителей. По результатам «Профиля поведения» дети разделялись на три группы: нормальную, группу риска и клиническую группу.

Какой же была связь между характером ранней привязанности и патологией, наблюдаемой позднее? Особенно существенными являются следующие два результата, полученные в этом исследовании. Во-первых, связи были совер­шенно различными у девочек и у мальчиков. У мальчиков тип привязанности в возрасте одного года был значимо связан с выраженностью патологии в более позднем возрасте. Неуверенные в отношении к ним своих матерей мальчики чаще обнаруживали патологию в возрасте шести лет, чем мальчики, уверенные в отношении к ним матерей. В то же время у девочек не наблюдалось никаких связей между характером привязанности и последующей патологией. Во-вто­рых, авторы отмечают разницу между успешностью попыток предсказать (в пер­спективе) патологию, исходя из раннего опыта, и попытками объяснить (рет­роспективно) последующую патологию через трудности отношений с матерью в раннем возрасте.

Если начать с мальчиков, которые в шестилетнем возрасте попали в группу риска или в группу с патологическими нарушениями, то окажется, что 80% из них в годовалом возрасте имели избегающую или амбивалентную привязан­ность к матери, т.е. существует очень тесная статистическая связь. Вместе с тем, если взять всех мальчиков, неуверенных в позитивном отношении к ним со стороны матери (т.е. тех, чья привязанность была в годовалом возрасте класси­фицирована как избегающая или амбивалентная), и предсказать риск возник­новения у них клинических патологий к шести годам, то прогноз подтвердится только в 40% случаев! Причина расхождения заключается в том, что мальчиков, которые были классифицированы как неуверенные в позитивном отноше-

Глава 3. Психодинамическая теория

нии к ним матерей, было гораздо больше, чем мальчиков, которые потом по­пали в группы риска или в группы детей, имеющих патологические нарушения. Таким образом, взгляд клинициста на уже имеющуюся патологию может дать четкие основания для предположения о тесных связях между патологией и зат­руднениями эмоциональных отношений с матерью в раннем детстве. В то же время данные прогнозирования дают намного более неясную и сложную кар­тину и позволяют предположить наличие других важных переменных. Как при­знавал сам Фрейд, когда мы наблюдаем уже имеющуюся патологию, тогда слиш­ком легко установить, как она образовалась. Но когда мы смотрим на эти явле­ния в перспективе (т.е. из прошлого — в будущее), мы вынуждены признать разнообразие путей, по которым может идти развитие.

Как уже отмечалось, проблемы, касающиеся роли раннего опыта для даль­нейшего развития личности, очень сложны. Может быть, нам надо искать более дифференцированные подходы к этому вопросу, а не ответы по типу «все-или-ничего». Например, значимость раннего опыта для развития личности может зависеть от изучаемых характеристик. Может быть, некоторые личностные характеристики, однажды сформированные, оказываются более устойчивыми к изменениям, чем другие. Значимость раннего опыта может также зависеть от интенсивности определенных видов опыта, их продолжительности и других его видов, которые предшествуют и следуют за первыми. Так, например, влияние лишения материнского общения может зависеть от того, насколько серьезным и продолжительным было лишение, а также от влияния позитивного опыта как до, так и после этого лишения. И наконец, мы можем отметить явную разницу между тем, что может случиться, и тем, что случится обязательно. Психоаналитическая теория может правильно описывать возможные последствия раннего опыта, особенно те, что проявляются в разнообразных психологических нарушениях, структура которых складывается рано и сохраняется долго, но не может утверждать, что подобные последствия неизбежны.