Лекция: Аристотель. 20 лет общался с Платоном

20 лет общался с Платоном. Филипп Македонский пригласил его воспитывать своего сына Александра, и с 15 до 20 лет Аристотель его воспитывал. Александр стал всемирно-исторической личностью – распространил греческую культуру на территории своей империи. Когда Александр отправился в поход, Аристотель в Афинах организовал философскую школу, получившую название Лицей, из-за того, что беседы проходили в парке у храма в честь Аполлона Ликейского. Школа позже получила название перипатетической, что значит, школа прогуливающихся, поскольку Аристотель вел занятия, прогуливаясь по дорожкам этого парка. Когда Александр умер, Аристотеля обвинили в неуважении к афинским богам, и он бежал в Халкиду, где через год и умер.

О внутренней жизни Аристотеля мы можем узнать из его рукописей, в которых Аристотель обобщил все знания, которые были известны в то время. Он оставил их своему ученику Теофрасту, и далее рукописи передавались от одного руководителя Лицея к другому. И лишь Андроник Родосский впервые взялся опубликовать их для широкой публики. Главный труд Аристотеля – “Метафизика”, получил свое название (букв. – “после физики”) от того, что Андроник поместил ее в своем издании после “Физики”.

В 4-х томнике произведения Аристотеля расположены не в правильном порядке. Правильный порядок такой:

“Физика” (посвящена философии природы – это 2-ая философия).

“О душе” (важнейшая психологическая работа Аристотеля).

“Органон” (формально-логические произведения Аристотеля, где им исследовались правила субъективного мышления; Аристотель – отец силлогистики):

А) “Аналитики” 1-я и 2-я (важнейшие);

Б) “Категории”;

В) “Топика”;

Г) “О софистических опровержениях”.

“Этика” (“Никомахова” и “Большая”).

“Политика”.

“Поэтика” (эстетика).

“Метафизика” (точнее – первая философия).

Начиная с конца Античности, ложная традиция противопоставляет Платона и Аристотеля. Даже на знаменитой фреске Рафаэля, где они изображены беседующими. Платон показывает рукой вверх, Аристотель – вниз. Выставлять Аристотеля только критиком Платона неверно. Аристотель - критик не Платона, а платоников. Аристотель развивает мысль Платона и, естественно, что ему видны ее недостатки; мышление Аристотеля более сознательно.

Стиль мышления Аристотеля – классический; Аристотель уже не нуждается в образах, поэтому его мысль выражается в форме чистой теории. У Платона стиль мышления, так сказать, романтический, в нем много места занимают образы, мифы. Поэтому, если читать Аристотеля и не входить в суть, то его читать скучно, ибо он не дает образов, этих “костылей мысли”. Аристотель излагает мысль просто и кратко. Так кратко, что порой даже нестерпимо. Он умеет свести множество понятий к единству на протяжении очень короткого отрезка текста.

Аристотель – это 2-ой необходимый класс в изучении философии. Платон – 1-ый (там философия сколь же разъясняется, столь и еще затемняется мифами).

Итак, рассмотрим философию Аристотеля, остановившись только на ее принципе, как он изложен в главном философском произведении Аристотеля – “Метафизике”.

Вся она посвящена одному: поиску и нахождению того, что само по себе и для человека является высшей мудростью. Аристотель ищет такую мудрость, которая является не чьим-то личным достоянием, а наукой. Все содержание “Метафизики” представляет собой определение предмета первой философии. Начиная с первого шага, Аристотель методично идет к результату, и только в XII книге Аристотель его определяет. В “Метафизике” нет, ни одного случайного слова, поэтому читать Аристотеля лучше по-гречески, хотя для первого знакомства и русский текст годится.

Предмет философии не такой, что его можно указать сразу до того, как его достигнешь. К философскому предмету можно прийти, только пройдя немалый путь.

Начинает Аристотель с простейшего, различая три способа деятельности души:

опыт (εμπειρια);

искусство (τεχνε) – техника (это не художественное творчество, как в “Поэтике”);

знание (επιστημη) – наука.

“Метафизика” начинается словами: “Все люди по природе стремятся к знанию”. В оригинале – к пониманию. Здесь Аристотель, заметьте, через стремление к пониманию определяет ни больше, ни меньше природу человека. (Есть у Аристотеля и определение человека, которое получило широкое распространение: “Человек – это общественное животное”). И знак этой природы Аристотель усматривает во влечении человека к бесполезным чувственным восприятиям – их люди ценят ради них самих. Нет животных, смотрящих на растерзанные тела сородичей; мы же не таковы, всякая автомобильная авария собирает толпу зевак, хотя толку смотреть на результаты столкновения нет; навстречу этой же потребности идет телевидение.

В этом бескорыстном стремлении видеть, созерцать сказывается то, что затем приведет людей к философии – потребность в умосозерцании, в понимании. Только случайность задерживает людей на созерцании чувственного.

Первая станция на пути от чувственного созерцания к умозрению – опыт. Он появляется из чувственного восприятия, благодаря памяти. Опыт, по Аристотелю, доступен и некоторым животным – тем, которые имеют память. Опыт человек имеет благодаря памяти, ибо он есть многие воспоминания об одном и том же. Чтобы иметь опыт, не нужно мыслить; опыт – не прерогатива человека. Поэтому слишком уважать опытных людей, по меньшей мере, странно.

Заблуждением является трактовка техники и знания как усовершенствованного опыта. Это современный предрассудок – считать, что наука есть только опытная наука. Без философского противоядия опытная наука приведет человечество к могиле. “Зеленые”, справедливо кажется, протестующие против всевластия опытного насилия над природой, не совсем это понимают.

Хотя опыт кажется почти одинаковым с техникой и познанием, пишет Аристотель, в действительности это не так. Техника появляется тогда, когда из приобретенного опыта впечатлений формируется общий взгляд на сходные предметы, единая мысль. Техника – после опыта, но не ИЗ опыта! Например, ситуация врача: одному дал лекарство он выздоровел, второму дал тоже самое лекарство – выздоровел, третьему дал, а он помер. Поэтому опытный врач знает, кому нельзя давать лекарство. Но почему его нельзя давать - не знает.

Техника же возникает с вопроса “почему”? Почему что-то есть, а что-то не-есть? Как только человек поймет, почему что-то случается или не случается, он становится причастным к технике. Определить, почему данное лекарственное средство помогает ВСЕМ людям определенного склада – это дело техники. ВСЕ в опыте не даны, индивидуальное событие не дает знания причин. А техника позволяет определить пригодность лекарственного средства для ВСЕХ определенных людей, т.е. и для тех, кого не было в опыте врача, тех, кто уже был и тех, кто еще будет.

Мысль возникает не из опыта, а из ума. Совокупность эмпирических фактов не есть общая мысль об их причине. Опыт есть знакомство с единичными, случайными вещами. Опытные это те, кому что-то известно, но не известно “почему”. Опыт – это знание в форме знакомства с тем, что случается.

Техника, по Аристотелю, - это знание причин единичного, т.е. знание особенного. Его можно знать лишь при помощи “общего взгляда” на отдельные предметы, т.е. только с помощью мысли.

В деятельности те, кто имеет опыт, преуспевают более чем техники. Мудрость же зависит от понимания, а не от успешного единичного действия. Имеющие опыт знают “что”, а техники – “почему”. Опытные не могут быть учителями, ибо они не знают “почему”: “Делай как я”. “А почему?” “По-кочану!” Такой человек не знает, почему так все удачно у него получается – случай ему помогает. Он не может это передать другому. Греки: наставников мы почитаем больше опытных людей (ремесленников). И именно они могут быть начальниками, т.е. поучать других не вслепую. Техника мудрее опыта, но знание – мудрее техники.

Техника знает причины случайного, т.е. того, что может быть и не быть. Знание выше техники потому, что оно есть знание необходимых вещей, т.е. тех, которых не может не быть. Оно есть знание причин необходимого или необходимых причин – таких, которые действуют вечно, а не временно. И поскольку предмет знания необходим в точном смысле, знание есть большая мудрость, чем техника и опыт. Но и среди знаний есть разные знания.

Итак, пока для нас, существует три вида мудрости, а Аристотель хочет найти высшую мудрость.

Первый вид мудрости – знание сходных между собой единичных вещей - это опыт. Источник его – ощущение. Опыт есть осведомленность. Большую роль в нем играет память.

Второй вид – техника, вскрытие умом причин единичных, случайных вещей, которые могут быть, а могут и не быть. Техникой познаются причины временного – того, что случается. Почему для познания причин необходим ум, почему недостаточно памяти о том, что наблюдалось? Ум необходим, чтобы знать невидимое – необходимое. Ум необходим для раскрытия необходимого, недоступного чувствам. Ведь случайное почему-то случается, его причины необходимы. Оно не случается само по себе. Чашка треснула. Почему? Говорят: “Я уронила”. Но ведь не только поэтому: если бы чашка не могла треснуть, то роняй ее, не роняй – она бы не треснула. Значит, есть что-то в самой чашке, что позволяет ей треснуть. Что-то должно быть необходимое, чтобы случилось случайное. Техника раскрывает причины случайного. А вот то, что исследует причины необходимого и есть наука или знание как таковое, επιστημη – третий вид мудрости. Знание как таковое – это определение Аристотеля. Что есть знание по Платону – см. его диалог “Теэтет”.

Аристотель: наука – это знание причин необходимого или необходимых причин. Это знание того, что существует необходимо, т.е. вечно. Случайное – то, что не определено в себе самом, т.е. может быть и таким, и другим. Ботинок может быть хорошим, а может быть плохим, рваным. То, что существует необходимо – вечно. Знание об этом вечном – не меняется, т.к. сам предмет неизменен. Знание того, почему сущность человека такова, а не иная – не меняется со временем, т.к. его сущность неизменна. Но необходимых причин много, следовательно, необходимо познать последнюю причину или первопричину.

Знание как таковое или философия у Аристотеля синонимы. Существует три рода необходимых причин, следовательно, философия трояка: третья философия – знание ближайших причин необходимого; вторая философия – знание его средних причин; и первая философия – знание конечной причины, причины всех причин.

Первая философия – это и есть метафизика. Если познана первая причина, то дальше познания нет и быть не может, ибо знать больше нечего. В этом смысле, нет бесконечного познания. Человек знающий первую причину, известным образом знает все, ибо он знает причину всего.

Характеристики первой философии, по Аристотелю, таковы:

Во-первых, она есть самое мудрое знание, потому что быть мудрым – это, значит, знать трудное, не легкопостижимое для человека – то, что дальше всего отстоит от чувственных восприятий. Хлопать глазами могут все, знать невидимую причину всего – единицы.

Во-вторых, она есть самое истинное знание, потому что знает истинное не временами и не в отношении к чему-то иному, а как таковое. Есть вечные истины, но относительные, а есть истина абсолютная, т.е. безусловная, относящаяся лишь к себе самой. Есть ли причина у первопричины? Кажется, что нет. Но значит ли это, что если у нее нет ДРУГОЙ причины, то и вообще нет причины? Нет. Есть причина и у первопричины: она сама себе причина.

В-третьих, первая философия есть самое лучшее знание, потому что она знает наиболее познаваемое, ибо знание самого истинного наиболее познаваемо. Это знание Аристотель называет знанием бога. Первую философию поэтому можно назвать теологией. Занятие первой философией почти не человеческое; оно гораздо более приличествует богу, а не человеку, поскольку, поясняет Аристотель, во многом природа людей рабская и заниматься познанием первой сущности им очень трудно. Людей привязывает к себе область опыта и техники. Чего хотят рабы? Хорошего для себя, полезного. Обычно спрашивают поэтому, а какая от познания будет польза? Такой человек займется познанием только в том случае, если будет от познания польза. Какая польза от познания первой сущности? Никакой. Ведь первая сущность есть для себя, а не для чего-то иного. И редкие люди среди людей могут оторваться от суеты рабского отношения. Редкие люди способны стать равными богам.

“Все остальные познания, - говорит Аристотель, - полезнее, но лучше нет ни одного”. Этим характеристикам посвящены 1-ая и 2-ая книги “Метафизики”.

После этого Аристотель переходит к познанию предмета первой философии – к познанию первопричины, сущего как такового. Это ни случайно существующее, ни необходимое по отношению к другому, а то, что необходимо само по себе. Первую философию интересует, что такое сущее как таковое и что присуще ему самому по себе (популярно: какие у него определения)? Или, что такое бог и что ему присуще самому по себе?

Первое, с чем разбирается Аристотель, есть понятие причины. Что есть предмет ума ищущего причины? Говорят: давайте искать причины. А, что это? Сначала Аристотель выясняет, что говорили о причинах до него далеко неглупые люди, в каких значениях они употребляли слово “причина”? Обычно этот раздел “Метафизики” называется аристотелевским учением о родах причин, хотя здесь Аристотель просто уточняет то, какое значение имела причина до него.

Во-первых, причиной называли то, ПОЧЕМУ любое “что” есть именно это, а не другое – сущность или суть определенного бытия. Например, почему глаз это глаз? Он ведь не потому глаз, что выглядит как глаз, а потому что его суть видеть; именно это делает глаз глазом. Почему человек есть человек? Потому что кто-то выглядит как человек? Нет. Сократ не потому человек, что двуногий и без перьев, а потому что быть человеком есть его суть. Мы можем быть похожи на Сократа, но не по виду, слава богу, а по сути. Этот род причин искал Платон, ибо идеи есть у него сущности любого определенного бытия.

Во-вторых, причиной называли природу вещей, то, ИЗ ЧЕГО все пошло и, стало быть, – материю или материальную причину. Фалес материалист не потому, что вода материальна, а потому что она есть у него природа вещей, т.е. то, из чего происходят все вещи.

В-третьих, причиной называли начало движения – действующую причину. Эта причина выдвигалась из уяснения недостаточности материальной причины, т.к. знание того, ИЗ ЧЕГО все происходит, не говорит, ПОЧЕМУ происходит это происхождение. Что заставляет вещи появляться из материи? Одной материи, для понимания появления вещей недостаточно, надо, чтобы был какой-то толчок. Анаксагор первый, кто понял это, и потому сказал, что помимо гомеомерий (материи), чтобы вещи были, необходима действующая причина – ум.

Следующий род причин противоположен предыдущему. Эта причина есть то, ради чего или ЦЕЛЬ – конечная причина. Все вещи происходят из материи (ИЗ ЧЕГО) в силу действующей причины (ПОЧЕМУ), но зачем, к чему? Сократ и Платон первые заговорили о благе – о том, РАДИ ЧЕГО все происходит. Например, прогулка совершается ради здоровья.

Рассмотрев четыре рода причин, которые были определены до него, Аристотель приступает к собственному определению первосущности, первопричины (субстанции). Различие между доаристотелевскими определениями и определениями Аристотеля заключается в том, что Аристотель начинает переходить от представлений о причине (все предыдущие четыре определения) к понятию причины. И переходя, он начинает формулировать ее первое определение. Здесь важно, что именно первое, а не сразу уже готовое, последнее, как происходит в представлении.

Первое определение причины, по Аристотелю, это возможность (гр. δυναμις, лат. potentia) или подлежащее (гр. υποκαιμενον, лат. substratum). Это задаток всех изменений; материя, которая может принимать все формы, но сама формирующим начало не является. Возможность у Аристотеля – близка к материи, того, ИЗ ЧЕГО происходят все изменения.

Пример:

единство желудя и четырех природных стихий есть возможность дуба. Если нет или желудя (зародыша дуба), или стихий (условий его жизни), то нет и дуба;

камни и дерево – субстрат дома;

тело и душа есть возможность человека, еще не сам человек, а только возможность его.

Второе определение причины – это действительность (гр. ενεργεια, лат. actus) или форма (гр. μορφη), т.е. то, ЧТО формирует материю, то, в результате чего только и возникает что-то определенное, что-то действительное. Форма у Аристотеля близка к действительности.

Форма отрицает материю (формирует неоформленное, определяет неопределенное) и поэтому только она делает возможность некоторой определенной действительностью или “чем-то”.

Для предыдущего 1-го примера с дубом, что есть форма? Форма – это не внешний вид дуба. Внешний вид – это результат действия формы. Заметьте, какой разнообразный результат! Нет вполне одинаковых, по внешнему виду, дубов. Что же делает возможность дуба действительностью дуба, возможный дуб действительным дубом? Что есть форма для дуба, отрицающая материю дуба? В желуде дуба нет, нет там маленького, микроскопического дубочка, который, произрастая, только увеличивается в размерах. Форма для дуба – это его жизнь, вступающая в свои права при наличии условий и вынуждающая возможность дуба стать его действительностью. Желудь должен быть отрицаем, чтобы был дуб, и это отрицание возможности дуба из нее самой есть действительная жизнь дуба.

Что есть форма для дома? Деятельность строителя. Необходима формирующая, энергичная и умная деятельность строителя, чтобы дом стал действительным домом, т.е. домом не только по виду или по имени, который разваливается на следующий день.

Что делает из возможного человека действительного человека? Что есть форма для человека не как внешний вид? Наличие уха с мочкой, двух ног и отсутствие перьев еще не делает человека человеком. Чем отличаются поступки человека от деятельности животного? Они обдуманны. Человек настолько человек, насколько он мыслит. Мышление и есть форма для человека, т.е. то, в результате чего человек из человека в возможности становится действительным человеком. Отсюда практический вывод: нужно стремиться стать человеком, пока есть возможность этого, пока жизнь одушевленного тела не кончилась.

Далее Аристотель говорит, что субстанция или первая сущность всего сущего есть единство материи и формы, возможности и действительности. И поскольку она есть это единство, поэтому все сущее содержит материю (субстрат) и форму (энергию). Без любого из этих двух определений причина не есть первая причина, сущность не есть субстанция, первая сущность.

Отрицательная деятельность или форма не приходит в материю извне. В примере с домом – форма извне, но к дубу жизнь извне не приходит, и мышление не внешне человеку. Следовательно, возможность в себе самой есть действительность, а действительность – возможность. Материя в себе самой есть форма. Нет формы без материи. Если бы материя в себе самой не была бы формой, то она не была бы возможностью некоторой действительности, и если бы форма не была в себе самой материей, то она не была бы действительностью чего-то возможного. Ложно истолкование формы и материи, действительности и возможности как 2-х половинок; они – единое целое.

Таково данное Аристотелем, понятие субстанции или первопричины.

Далее Аристотель указывает, что в разном сущем единство материи и формы выступает по-разному.