Работа на уровне способностей и возможностей

Если вся наша работа на уровне поведения успеха не приносит (или мы и так догадались), весьма вероятно, что дело не в навыке, а — в вере. Или неверии. Клиент может честно выполнять наши инструкции с твердой уверенностью: «У меня все равно не получится». И тогда нам уровень поведения уже мал. Нас интересует уровень способностей и возможностей. Человеку необходимо (а бывает так, что и достаточно) поверить в саму возможность изменения к лучшему. То есть — изменить свое априорное знание (веру) о том, что для него — возможно.

· У меня, со мной, в моей жизни такое — быть МОЖЕТ.

По сути, это уровень мелких повседневных установок-верований. Тут дело не в том, как все обстоит в жизни. Дело в том, как это представляется в душе и в мозгу человека.

Вот у него все на месте: и голова, и руки, и сложен хорошо, и на гитаре играет, и зарабатывает неплохо. Но — «я не могу общаться с женщинами. У меня все равно ничего не получится». И мы понимаем, что человек видит себя этаким недотепой-неудачником (или сгорбленным уродцем — мало ли картинок?), который женщине всерьез понравиться не может в принципе, поэтому не стоит и пытаться. Ну, научим мы такого навыкам, ну объясним, как и куда класть руки, но он-то все равно себя не принцем сказочным видит, а неуклюжим чудищем.

· Поэтому все наши рекомендации будет выполнять именно чудище. И даже если у него все получится, оно этому — не поверит. И будет жить и действовать, как будто ничего не получилось. И опять все испортит.

Конечно, можно работать все-таки на уровне поведения, раз за разом все больше и больше выправляя внешние проявления. И даже есть вероятность, что человек поверит, что получается именно у него. Но поверит — головой. И когда настанет момент «расслабиться и получить удовольствие», довериться человеку рядом, ослабленный самоконтроль позволит проявиться той глубокой вере, которая в душе. И — фольга принца слезет. Проснется чудище. Неуклюжее, несчастное и не знающее, куда себя девать.

Впрочем, частный и временный результат поведенческий подход дает и здесь. И если нам нужен результат именно временный, то зачем углубляться?

· Помните, принцип достаточности?

Например, у человека «потом» обычно все получается, а вот знакомиться он «не в состоянии». Ладно, при хорошей дрессировке (в бихевиоризме это называется «репетицией поведения») он у нас познакомится, а там — все пойдет хорошо как обычно.

Соответственно, что психолог на этом уровне может сделать?

· Как пошаманить?

Задача заключается в том, чтобы:

— поставить под сомнение веру в «невозможность» чего-то;

— предложить принять некое условие, при котором это что-то станет не только возможным, а — обязательно возможным, возможным наверняка. То есть — создать предпосылки для веры новой;

— организовать выполнение описанного условия;

— помочь принять вывод о том, что выполнение условия значит, что и «что-то» возможно наверняка.

И затем нам останется только предусмотреть задания, в которых новая вера в себя закрепится «от простого к сложному». То есть доделать работу уже на уровне поведенческом.

Вроде бы все понятно, но: как это на практике? Давайте разбираться.

«Поставить под сомнение»:

Тут есть (и подробнее будут рассмотрены, когда пойдет разговор об уровне убеждений) три варианта подходов: столкновение с реальностью, столкновение с формальной логикой и столкновение с другим убеждением (желательно, более высокого порядка).

Столкновение с реальностью: «Это действительно всегда так? И всегда было так? А были такие случаи, чтобы это срабатывало не так?». И если покопаться, то в прошлом или даже настоящем клиента обычно можно найти эпизоды, которые он сам не рассматривал (а может, и рассматривал) как аналогичные своей проблеме, но где его «не могу» и прочее «всегда боюсь» не проявлялось.

· «Всегда теряюсь, когда надо принять решение, тяну до последнего…» — «В самом деле? А вот вы рассказывали, что играете в теннис. Там надо быстро решить, что делать с мячиком, как и куда двигаться. Как вам это удается?» — «А ведь и правда…»

Тут важно не столько то, что приведенная нами аналогия «выдерживает критику» вообще, сколько то, чтобы она оказалась приемлемой для клиента. Заставила — задуматься. Засомневаться, всегда ли все так плохо, как он говорит и думает. Чем больше разных, не связанных между собой эпизодов из собственной жизни клиента мы приведем — тем больше сомнение. Нам важно даже не доказательство «противного», а доброжелательный вопрос, желание разобраться вместе: «Вот вы говорите, что не получается, а сами же описываете, как это получается, как же так?» Клиент начал сомневаться — хорошо. Начал сам по нарастающей приводить примеры уже в пользу того, что «не все и не всегда так плохо» — отлично!!!

Столкновение с логикой: «Как из факта А вытекает факт В?» — и выявляем вопросами все сомнительные с точки зрения формальной логики места. Мы указываем на нарушения закона достаточного основания: «Откуда точно известно, что это вытекает из того? Если это предположение, то почему вы выбираете именно его?» Мы показываем места, где верные частные суждения становятся в репликах клиента уже необязательными обобщениями (а то и вовсе неверными). Мы замечаем, как одно понятие в разных рассуждениях изменяет свой смысл (подмена тезиса) и т.д. Но! Все это мы делаем не для того, чтобы клиента «поймать» и сделать из него дурака. Нет. Мы (продолжая поддерживать контакт) спрашиваем недоуменно, как человек, готовый согласиться, но столкнувшийся с некоторым противоречием.

· Мы как бы говорим своим видом: «Да, может быть и так. Просто мне не все понятно. Меня смущают некоторые неувязки. Давайте вместе разберемся».

И так, пока клиент не запутается в собственных неувязках. В принципе, нам достаточно уже и этого: породить сомнение. Но если клиент начнет уже разбираться и подключит к наведению порядка нас, задача облегчается.

Столкновение с другим убеждением: «Вот вы говорите, что правильно так и одновременно, что хорошо — так. Как же на самом деле?»

· «Вы говорите, что отношения превыше всего и тут же — что в этой ситуации партнера надо было наказать, потому что он — подвел, а подводить — нехорошо. Так как же быть?»

Нетрудно заметить, что, по сути, вся работа по созданию сомнения связана именно со столкновением с другим убеждением: с убеждением о том, как мысли не должны противоречить реальности, с убеждением о том, что думать надо логично и о том, что одно убеждение не должно противоречить другому.

· Есть вариант, что нам попадется клиент, для которого все это будет необязательно. Противоречит реальности — ну и что? (Или с чистыми глазами: «тут нет никакого противоречия».) Нелогично — а при чем тут логика? Не стыкуется с высшими убеждениями и ценностями (самого клиента, а не нашими) — тут же появляются как грибы убеждения и ценности новые. Честно говоря, этот вариант, скорее всего уже не к нам. А к врачу. Или — клиент над нами издевается, что говорит об отсутствии контакта.

Усомнившись в своем «не могу», клиент дает пробудиться надежде, что, может, все-таки «могу», что все может получиться. Тут-то, пока человек привыкает к этой мысли, нам важно дать ему —

«Принять условие»:

Это, пожалуй, самый сложный и ответственный момент.

· По сути, это момент внушения.

Нам надо оформить в голове клиента связь как можно более жесткую, по типу «если — то». Варианты нам сейчас не нужны. «Если ты сможешь это, то тем более сможешь и то. Если ты сделаешь это — сделать то тебе будет раз плюнуть. Если ты позволишь себе это — то получится и то».

· Произносится убедительно и с ударением.

Поскольку проблема (то) представляет субъективную трудность, «это» тоже должно быть (точнее, казаться) неимоверно сложным, лучше даже, если героическим. Оно должно вызывать те же чувства, что и изначальное «не могу», «не уверен», «боюсь», но в обостренном варианте, концентрированно. «Это» должно быть преувеличенным символическим отражением проблемы.

· Преувеличенным, чтобы страшнее было, а символическим — чтобы реальное его выполнение особых трудностей не вызвало и много времени не заняло. «Глаза боятся, а руки делают» — эта поговорка лучше всего описывает наилучший выбор для символического выражения проблемы. Должно быть страшно, но — возможно.

Само действие может (и часто бывает) банальным. Крикнуть из окна на всю улицу, по-дурацки или просто нестандартно повести себя в обществе, «оторваться» под бурную музыку, взойти на высокую гору на рассвете…

· Найти цветущий папоротник, четырехлепестковый цветок сирени, увидеть северное сияние, пройти над пропастью, в безлунную ночь на кладбище в полночь зарыть монетку… — вам, читатель этот старый добрый способ ничего не напоминает?

Но тут важен настрой: Если мы с клиентом к этому времени уже и выстрадал суть, и сформировали результат (и контакт есть, нам доверяют), если клиент настроен работать, если мы его предупредили, что работа будет сложной, трудной и, возможно, болезненной, если сказано все это суровым понижающимся тоном,

· Словом, «шутки кончились»,

то к моменту конкретных указаний клиент уже готов к «подвигу». И нам нужно теперь, чтобы клиент это подвиг пережил. И осознал себя свершившим, героем, победителем, созидателем и вообще молодцом.

· Рыцарем в сверкающих доспехах или прекрасной принцессой, победительницей дракона.

Поэтому мы многократно, все усиливая давление, повторяем на разные лады главное: «И если ты это сможешь сделать, то ты… (сможешь, сумеешь, выдержишь и вообще все получится)». И так до тех пор, пока не обнаружим отчетливой борьбы страха с желанием поскорее начать.

Вот тут-то нам и становится важно обеспечить

«Выполнение»:

В отличие от заданий на дом выполнение тут должно следовать сразу за настроем. И, в идеале, под наблюдением психолога. Издалека.

· Во-первых, человек все-таки накручен. Вдруг ему захочется еще больше «усилить» эффект? Так что мы рядом для техники безопасности. А во-вторых нам важно встретить человека сразу после подвига. И сказать ему нужные слова. Одновременно, именно в момент свершения человек должен чувствовать, что он — сам. То есть мы провожаем и встречаем. Но мы не сопровождаем.

Поэтому, придумывая и предлагая задание, мы должны заранее подумать и о технике безопасности, и о доступности всего необходимого антуража: окна с видом на центральную площадь города, музыкального сопровождения, многолюдного общественного места, подходящей горы…

· Не у всех есть Пик Скво.

И если вы отправляете клиента в его «комнату страха», будьте готовы ждать у выхода. В крайнем случае четко проинструктируйте: «Вы выйдете из кабинета, пойдете туда-то и туда-то, сделаете в точности то, о чем мы договорились и — прямиком назад!».

Еще раз напомним: действие в нашем случае полезно не само по себе, а как символическое воплощение класса подобных действий, как концентрированный жизненный опыт, который подтвердит именно силой полученного переживания новое знание о себе — новую веру, новую установку.

· Так что переживание нам нужно сильное. Помните, рассказывая о выявлении сути, мы описывали основные темы, порождающие переживание? Используйте их.

«Итоговый вывод»:

Клиент сделал это! И он весь в чувствах по этому поводу. (А если не в чувствах, то мы или плохо настроили, или задание выбрали не то, или и то, и другое вместе). Клиент готов то ли рассмеяться, то ли расплакаться (второе чаще). Какая бы ни была эмоциональная реакция, нам надо ее поддержать и усилить. И тут же, пока клиент погружен в свои переживания, пока он заново переживает, как он решился и пошел и — победил, пока он еще не начал осмысливать происшедшее (обычно у нас есть минут 5), мы должны четко, внятно, со-чувственно — то есть адекватно его чувствам — сформулировать еще раз: ЧТО ЭТО ЗНАЧИТ для клиента — то, что он выполнил задание. Что это значит в его жизни, что он теперь сможет, что у него получится, как он теперь будет жить.

· Ну да, это внушение. Поэтому следите за словами. Сказать надо ТОЛЬКО то, что вы хотите вложить клиенту и ничего больше. Никаких «бэ-э-э», «мнэ-э-э» и «я бы сказал». Четко, ясно, как ребенку: «Ты это сделал, и значит ты можешь это делать. Ты знаешь как. И всякий раз, когда тебе понадобится, ты сможешь вспомнить этот миг, и ты будешь знать — все получится. Ты можешь. Ты это доказал. Ты — победил. И ты молодец».

Все затевалось, чтобы неадаптивное знание о себе (а оно базировалось на прошлом переживании) клиент заменил на другое. Так дайте человеку это знание. А вот начинать что-то осмысливать в этот момент или просто сказать «ну вот и все» и отправить восвояси — значит недоделать работу.

Приведем пример.

Вместе с клиентом (молодой человек лет 19-20) мы уже выяснили, что он и хочет испытывать теплоту отношений, любовь, нежность и вообще яркие и глубокие чувства, хочет вернуть спонтанность и радость жизни. Но — не может.

· И вообще дискрет.

Поэтому и отношения у него не ладятся, и люди недолюбливают, и жить холодно. Он и вправду хочет жить иначе, и когда он говорит о себе и о том, что «не может», губы у парня сжимаются и кровь отливает от лица. Но осознает он себя — спокойным. Отрезанным от чувств. Он воспринимает только мысли. А что творится внутри — нет.

· Это важно. Человек на самом деле всегда что-то чувствует-переживает. Но он может погрузиться в это, может понимать свои чувства, а может даже и не знать о них. Обычно последнее — вариант защиты от каких-то прошлых тяжелых переживаний.

Итак, он хочет, но не может. (Он еще не ушел в убеждение, что «сопли и слюни — это ерунда», он еще не успел погрузиться в «Я такой, и все тут», он еще понимает, что изменить все надо. По сути, он уже испытывает эмоции — дискомфорт. Но еще этого не понимает. Так что достаточной может оказаться работа на уровне способностей-возможностей). Хорошо. Мы молодого человека понимаем и радуемся вместе с ним, что он спохватился — вовремя. Мы, не кривя душой, говорим, что дело плохо, но поправить его можно. Правда, мы можем только предложить способ. А вот сделать работу может лишь сам парень. Мы не сможем помочь сделать. Но мы можем дать такую работу, которая окажется и трудной, и (мало ли) страшной (вот мы уже заговорили об эмоциях!), и горькой, но — когда он ее сделает — он получит то, что хотел. Он снова обретет свои чувства, и сможет плакать и смеяться, грустить и радоваться, он сможет любить, и его будут любить и, главное, он сможет быть счастлив.

И самым суровым образом спрашиваем, будет ли наш молодой человек эту работу делать. Хочет ли? Потому что результат он получит только тогда, когда сделает все до конца. До самого конца.

· Узнает читатель элементы схемы нашей работы? А состояние молодого человека себе представляет?

Сами мы сохраняем выражение лица человека, которому предстоит тяжелое время и трудное зрелище, который ни в коем случае не рад предстоящему, но — вынужден идти на такое, потому что иначе помочь человеку в его беде нельзя.

· А это беда!

Словом, мы поддерживаем парня в соответствующем состоянии духа еще и тем, что в похожем состоянии находимся сами.

И вот, когда он говорит твердым голосом (и напрягшись телом), что он — «готов!», тогда и только тогда мы объясняем суть задания. Мы сядем на стул. В задачу молодого человека входит проползать под стулом справа налево и наоборот

· Говорим очень серьезным тоном. Нам не до смеха.

со словами «Я — луноход один».

· «Это ОЧЕНЬ важно!» И ни тени улыбки на лице. Только сострадание: «Да, довел ты себя, парень».

Если он интересуется, а зачем, собственно, или сколько раз это делать (то есть продолжает демонстрировать остатки рационального контроля), мы объясняем, что ползать он будет, пока ему не придет озарение.

· “Ползи, это для тебя важно.” — произносится с глубокой убежденностью, состраданием и суровой любовью.

Дополнительных объяснений желательно избежать. Аргументы заменяем убежденностью. И вообще, он обещал работать. Парень ползет, мы сидим достаточно безучастно.

Вот он начинает уставать или прекращает ползти, думая, что на него не обращают внимания. Однако мы следим бдительно, пресекая такие попытки: “Ползи, это тебе поможет. Продолжай, это для тебя важно”. В любые дискуссии и препирательства с ним вступать нельзя: “Это для важно... Продолжай, не останавливайся, ползи”. Не должно быть рациональных объяснений кроме этих — все остальное делаем глубокой убежденностью и сострадательным требованием в голосе.

Парень пытается смеяться, но чем дольше он ползает, тем больше устает, это становится физически тяжело (в этом, кстати, суть: зажимать свои эмоции — на это нужны силы, а их все меньше), он уже не улыбается, начинает злиться, ползет дальше («ползи, ты можешь, это важно, продолжай, не останавливайся, ползи»). Тут мы делаем добавку в текст: “Я Луноход - один. Динь-динь ”. Не останавливаемся на выходе агрессии, добиваемся близости к перелому — состоянию, даже не близкому к отчаянию, а уже после — когда рациональный контроль наконец отказывает сдерживать переживания.

· А к этому времени уже есть что переживать. И если мы не останавливаемся на раздражении-злости, то здесь уже человек начинает себя — жалеть. Ему плохо и тяжело.

Тут мы внезапно останавливаем переползание и от показной суровости переходим к явному состраданию: тебе сейчас как? Что ты чувствуешь? Если плохо — почему не плачешь? (Не надо ждать ответов на эти вопросы — это просто эмоциональное давление.)

И — главное — “плачь!” И если уже видим слезы или хотя бы характерные изменения (подрагивания) в лице — то можно поднять и обнять (своим лицом тоже подходим близко к плачу) и даем выплакаться, поддерживаем: «Плачь. Тебе есть о чем плакать, Плачь, не останавливайся, тебе это нужно».

И пока наш молодой человек плачет или хоть хлюпает и подрагивает плечами (уткнувшись в наши колени), наговариваем главное: «Да, тебе было плохо. Тебе было трудно. Но ты смог. Ты заслужил эти слезы. Это хорошо. Ты можешь плакать. Значит, ты так же можешь радоваться, ты можешь переживать, понимать — себя и других людей. Люди любят тех, кто сам может любить. Теперь ты — можешь. Ты сделал главное. Ты прорвался. Теперь — и всегда — твои чувства будут с тобой. Теперь ты обязательно будешь счастлив».

· Ну и так далее. И логика тут не причем. Да, нелогично. Зато работает.

Возможно, что под наши слова клиент будет плакать все сильнее. И все то время, пока он — в эмоциях, мы будем говорить и говорить, баюкая голосом, о том, какой светлой, доброй и радостной теперь будет его жизнь. Как он будет относиться к людям, и как люди — навстречу ему. Мы предупредим, что будет и тяжело, и плохо, и грустно — но это тоже то, что нужно, потому что «если умеешь грустить, значит, будет и радость, если можешь плакать, значит, можешь любить и быть любимым». И все в этом духе.

А потом, когда сквозь слезы уже проявится улыбка и надежда, мы человека успокоим и дадим домашнее задание: ловить и усиливать каждый момент радости, радостно «казаться придурком с такой-то улыбкой» и, если горюется, то уж горевать, а не давить это в себе, позволять себе быть и жить — тем, что есть на душе. И об успехах рассказать нам через неделю.

· Вопросы есть?

Тут давайте вспомним, что это рекомендации именно ему, такому вот «замороженному», а не вообще любому человеку. Кому-то можно и поменьше отдаваться эмоциям. Но именно этому парню, такому, каким мы его описали — нужно побольше.

Хорошо. Это был случай тяжелый. А вот попроще:

«Я очень неупорядоченный человек. У меня не может выйти ничего путного, потому что я неспособен сосредоточиться на одном предмете дольше пятнадцати минут».

После всей необходимой идеологической подготовки (здесь трагизма уже поменьше, это не беда всей жизни, это — трудность), мы предлагаем клиенту ровно (РОВНО! Мелочи и прочие знаковые подробности тут важны) час — секунда в секунду просидеть вот в этом кресле, глядя только (ТОЛЬКО!) на вот эту статуэтку на полке. Моргать можно. Глаза закрывать — можно. Нельзя смотреть на что-то, кроме статуэтки. Пока мы не скажем, что час истек, обращать внимание на что-то (в том числе и на наши слова) не надо.

· И тут два варианта: либо он так и просмотрит целый час на статуэтку (пусть и не с первого раза), находясь волей-неволей в легком, а то и среднем трансе и будучи доступен внушению (мы же просили не обращать внимание на наши слова). Либо он закроет глаза и погрузится в транс совсем, и мы нужные переживания ему — создадим.

В любом случае в конце мы заявим ему, что он: либо проявил потрясающую возможность к сосредоточению на статуэтке (и значит, умеет сосредоточиваться и теперь знает, как это делать), либо он сосредоточился — на своем внутреннем мире, в себе (и, опять-таки, значит, что он МОЖЕТ сосредоточиться больше пятнадцати минут на одном и том же. Далее по тексту).

· А читатель опять отследил знакомую схему.