Случайность и необходимость

Столкновение эгоистического индивида и «человека вообще»
составляет основу коллизии и в литературе XVIII века. Как
правило, основу сюжета просветительского романа — вспомним,
например, роман Г. Филдинга «История Тома Джонса, найде-
ныша» — составляют материальные обстоятельства жизни героев,
историческая среда и ее жестокие, почти животные законы. Здесь
миром правят власть, богатство, общественное положение людей.
На этом уровне все в жизни человека решает случай. Но через
этот хаос случайностей постепенно начинает проступать разумное
начало. Это внутреннее достоинство человека, его естественное
право, которое в конце концов и определяет развязку романной
коллизии. В столкновении случая и разума побеждает разум.
Но разум и случай при этом всегда оказывается как бы на разных
плоскостях. И это не удивительно: случай представляет собой
художественную метафору частной сферы жизни, где каждый
действует на свой страх и риск и руководствуется лишь своим
интересом; стоящая по ту сторону случайности разумная необ-
ходимость — это не что иное, как право и закон, долженствую-
щие воплощать принцип всеобщности, равно справедливый для
всех. Торжество разума над случаем — это торжество «человека
вообще» над человеком единичным.

Имеем ли мы дело с необходимостью как неизбежной законо-
мерностью природного процесса или с необходимостью как тор-
жеством разума и справедливости, в обоих случаях она выступает
по ту сторону случайности, как бы в ином измерении. Разведен-
ность случайного и необходимого, индивидуального и общего —
характерная черта мышления XVIII века; разум здесь выступает
как абстрактно-общее начало, как формальный закон. Так, фран-
цузский материализм приветствовал необходимость природы как
единственную силу, управляющую миром и людьми и составляю-
щую общее начало в хаосе и случайности индивидуальных по-
ступков и своеволии бесчисленных партикулярных стремлений.
Немецкие просветители склонны были отождествлять эту необхо-
димость с пантеистически трактуемым мировым разумом, который
в человеческом сознании предстает прежде всего как нравствен-
ный закон, а в общественной жизни — как право. Эти два рода
необходимости — слепая природная и осмысленно-разумная —

различаются между собой. Не случайно французские материа-
листы, в частности Гольбах, принимая спинозовскую идею
всеобщей необходимости, в то же время критикуют Спинозу за то,
что у него эта необходимость совпадает с высшей разумностью.
Напротив, немецкое Просвещение идет под знаком спинозизма и
пантеизма, и необходимость в понимании Лессинга, Гердера, Шил-
лера, Гёте есть целесообразно-разумное начало мира.

Таким образом, Просвещение представляет собой далеко не
однородное явление: оно имеет свои особенности в Англии, Фран-
ции, Германии и России. Умонастроения просветителей меняются
и во времени: они различны в первой половине XVIII века и в
его конце, до Великой французской буржуазной революции и
после нее.