Рассказ. О том, что Оля поставила на карту все, знала только одна подруга Таня

О том, что Оля поставила на карту все, знала только одна подруга Таня. Еще по дороге из Москвы до Владивостока Оля представила ей свой жизненный план, рассчитанный на безбедную, легкую и свободную жизнь в будущем.

- Мой идеал, - говорила Оля, - это домик или хорошая квартира на курортном юге. Надежный ежемесячный доход и полная свобода. Единственная жертва с моей стороны – это наличие ребенка, но это не так страшно. Его можно будет отправить и к матери в деревню. Мать у меня жалостливая и ребенка примет с удовольствием. Я думаю, что она даже не потребует денег. В конце концов, если б я не уехала, то она содержала бы меня. На юге я вольюсь в хорошее, веселое общество и буду вечно отдыхающей…

- Постой, я что-то не понимаю, - удивлялась туповатая Таня. - А зачем же ты едешь на Дальний Восток, к холодным Курильским островам, если жить решила на юге?

- Дурочка! Как можно иметь хорошую жизнь на юге, не побывав на севере?

- То, что ты собираешься заработать много денег, это понятно, но кто станет платить тебе, когда ты будешь жить на юге? - не могла понять Таня.

- Господи! Какая ты наивная. Кто сказал, что я собираюсь на севере работать? Ты посмотри на меня: да разве могу я, с такой внешностью, вообще работать, не говоря уж о севере.

Фигурка Оли, тонкая, как стебель, была действительно впечатляющей: Оля выглядела совсем девочкой. Карие глаза и длинные ресницы излучали невинность и доброту. Темно-каштановые волосы локонами спадали на плечи.

Трудно было по наружности Оли допустить саму мысль о брожении в ее маленькой головке каких-либо нецеломудренных мыслей. Однако они имелись. Еще в девятом классе, после одного откровенного разговора, ее школьная подруга сказала.

- Ну, Олька! Ты мина замедленного действия.

Таня этого не знала и не могла понять свою новую подругу. - Ничего не пойму! - говорила она. - Мы завербовались в Северо-Курильск на рыбообработку. Как же ты собираешься не работать, на что тогда жить? И вообще, ты совсем задурила мне голову. Какой дом на юге? Какие доходы? Какой, в конце концов, ребенок и откуда, ведь у тебя же сейчас его нет? Или ты того? - Таня многозначительно похлопала себя по животу.

- Ну и глупая ты, Танька. Какой у меня ребенок, если я еще девушка?

- Тогда я совсем ничего не пойму, - вытаращила глаза Таня.

- Ох, и долго же тебе объяснять придется. Ну да ладно, разуй ушки и слушай. Вы все едете обрабатывать рыбу. Так?

- Так, - согласилась Танька.

- Рыбу эту кто-то ловит?

- Ну, ловит.

- А кто ловит?

- Пароходы, - обрадовалась своей сообразительности Танька.

- Дурочка - не выдержала Ольга. - Рыбу ловят рыбаки. Понимаешь? Ры-ба-ки. А рыбаки - это штурманы, капитаны, механики, радисты. Среди этого сброда обязательно найдутся холостяки.

- Конечно, не все же женатые, - решила реабилитироваться Танька.

- Ну, наконец-то уразумела! - повеселела Оля. - Так вот, - продолжала она. - Я нахожу холостяка и выхожу за него замуж. Рожаю ребеночка и уезжаю на юг, потому что ребеночку нужны фрукты и солнце. А любящий отец и муж будет высылать мне деньги. Вот и весь секрет.

- Это понятно, - согласилась Танька, но на какие деньги ты купишь дом?

- Вот глупая! - улыбнулась Ольга. - Да я же не слепая: буду искать такого, у которого денег много.

- Ага, у молодых может и не быть! - возразила подруга.

- Господи! Кто тебе сказал, что мне обязательно молодой нужен? Главное, чтоб деньги и ребенок, остальное неважно. Куплю дом, оформлю на себя и разведусь.

- Как разведешься? А жить на что?

- На алименты, которые он восемнадцать лет выплачивать будет. У них заработки, знаешь какие!

- Ну да! - не сдавалась Танька. - А если он тоже на юг захочет?

- Пусть приезжает… С южного порта отправлю в загранку. Знаешь, какие они шмотки привозят!

- Умная ты, Олька. Вот я бы ни за что не додумалась, - с грустью проговорила Танька, но вдруг лицо ее просветлело. - Послушай, а мне так можно?

- С твоими-то данными! - снисходительно улыбнулась Ольга.

Татьяна насупилась и долго сидела молча. Неожиданно в ее глазах вспыхнул злобный огонь.

- Ничего у тебя не получится! - мстительно сказала она.

- Это как "не получится"? - насторожилась Ольга.

- А так. Не получится - и все. Как ты сможешь не работать на рыбе? А в робе мы все одинаковые. - Эта мысль вернула Таньке хорошее настроение, хотя и свалилась в ее голову неизвестно откуда.

- Не переживай, подруженька, в начальстве у них не одни бабы сидят, мужиков больше, а уж с ними я как-нибудь договорюсь.

Оля достала зеркальце и стала тщательно приводить свою внешность в порядок.

Это занятие подействовало на Татьяну лучше любого аргумента. Она незаметно скосила глаз на свою фигуру. Оглядев деревенское платье, простую вязаную кофту, хлопчатобумажные чулки и материны полусношенные сапоги, глубоко вздохнула.

Оль, а, Оль! - А может, и мне старого можно найти? Они ж, кобели, молодых любят.

Ольга убрала зеркало. В глазах промелькнула какая-то мысль. Она бросила оценивающий взгляд на Таньку и примирительно сказала:

- Ну, если тебя приодеть, да сделать хорошую прическу, то, может быть, что-то и выйдет. В общем, я постараюсь. Но и у меня к тебе просьба.

- Говори! - обрадовалась Таня.

- Ты будешь мне помогать.

- В чем, Оля? - заискивающе спросила подруга.

- Я еще не знаю, - задумчиво протянула Ольга. - Главное, чтоб ты делала все, как я скажу, и держала язык за зубами. Проболтаешься - не видать тебе капитана, как своих ушей. Поняла?

- Да мне и не обязательно капитана, - засмущалась Танька. - Главное, чтоб не очень старый и не пил много.

- Ну смотри… Не пеняй после, - предупредила Оля.

- Да чтоб я… - клятвенно заверила Танька.

• • •

Позади остались скучные дни дороги, ожидание судна, беспримерное в их судьбе плавание и все мытарства по прохождению на месте медицинской комиссии и устройству на работу.

Таня стирала белье, готовила еду и бегала по всем Олиным поручениям. Она так привыкла к своим обязанностям, что стала оберегать Ольгу, ревнуя к каждой заботе о ней со стороны. В этих случаях она надувала губы и укоряла: "Что, я сама не могла это сделать?" - и даже пускалась в слезы.

Оля устроилась ученицей в машинное отделение большого рыбного холодильника, где машинистами работали отплававшие свой срок бывшие моряки. Ее скромный и доверчивый вид внушал им жалость и призывал к состраданию. Огрубевшие в море старики, прикоснувшись на склоне лет к хрупкому и неискушенному созданию, всячески оберегали ее от грязной работы и разрешали только нажимать кнопки на пульте управления компрессорами.

Татьяна работала в рыбном цехе на шкерке рыбы, но это ее не огорчало, так как и она читала в детстве сказку о прекрасной Золушке.

Мирно проходил первый месяц пребывания их в Северо-Курильске. Ольга не упускала ни одного случая покрасоваться перед моряками в местном клубе и даже два раза заходила в деревянный сарай, который кто-то записал, видимо с похмелья, в "ресторан "Романтик".

Романтика "ресторана" сводилась к деревянному стеллажу, который именовался "баром", обыкновенным столовским столикам и таким же стульям.

Угощали здесь неизменными котлетами из баранины, из нее же - рагу, и прописанными здесь макаронами "по-флотски". Из холодных закусок лидировали рыбные котлеты с морской капустой, различные рыбные консервы и изредка - варенные в бочке крабы, причем и подавались они прямо из бочки на стол без предварительной обработки. На десерт - сироп из переваренных здесь же, испортившихся в магазине или на складе дешевых конфет, а также соки, разбавленные по всесоюзному рецепту водой. Учитывая особый вкус местной воды, а также абсолютную бесконтрольность со стороны ОБХСС, процент воды резко повышали в зависимости от кондиции клиентов.

О винах здесь знали только понаслышке и подавали спирт и водку, купленные в городском магазине и доставленные средь бела дня на больших санях, запряженных сотрудниками ресторана.

Особая дисциплина существовала при определении цен на продукцию.

Работники ресторана высоко ценили свой труд по доставке товаров из магазина, и поэтому их месячная зарплата раз в десять уступала доходам от этого труда.

Если здесь и думали о море, то непременно о Черном, и только в районе Сочи или Одессы.

В ресторане продавались и сигареты. Именно за ними и заходила Оля.

Попыток "пришвартоваться" к ней было немало, но это были женатые или сопливые из местных. Попадался и нужный экземпляр, но он почему-то сразу норовил отбуксировать ее в тихую бухту и положить на мель.

Это в планы девушки не входило. За пошлину в сто или двести рублей она не могла впустить его на свою территорию. Нужен был человек солидный, который смог бы искренней любовью обеспечить ей беззаботное плаванье в своей душе и карманах, а также оформить визу на волнующий ее юг. Таких было немало, но они предпочитали жениться на местных грубиянках или находили жен где-то на материке.

Ольга решила предпринять оперативные меры. Особенно это стало необходимо, когда сын одного из машинистов холодильника, пытаясь овладеть ею и получив отказ в виде удара графином по голове, объяснил на местном диалекте, с частым применением слова "мать" и других существительных с таким же окончанием, что на вербованной никто не женится, потому что они все шлюхи.

Ольга долго обсуждала с Татьяной намеченную операцию и, разработав ее, сняла частную квартиру у старого корейца. Дальнейшая часть операции заключалась в пропаганде и агитации. Это было поручено Татьяне. Получив строгие инструкции от Ольги, Татьяна рьяно принялась за работу.

По флоту поползли секретные данные, якобы просочившиеся из местной поликлиники, что вместе с вербованными приехала девственница, которая пустилась в рискованное путешествие только из-за страстного увлечения романтикой. Что девушка эта поселилась у старого корейца и, возможно, скоро покинет несчастный город. Умирающие от скуки и уставшие от пьянства рыбаки схватились за новость, как за спасательный круг. Началось настоящее паломничество к дому корейца. Элегантные штурманы, радисты, механики и тралмастера патрулировали денно и нощно дорогу, ведущую от холодильника к дому корейца. Многие завели с ним дружбу и наведывались в гости.

Оля охмелела от счастья. Наконец рожденная в глухой краснодарской станице мечта обретала крылья.

Обрадованная Татьяна сдувала пылинки со своей царицы. Еще бы! По плану за Олиной свадьбой следовала ее собственная.

Отбрасывая пешек помельче, царица нащупывала короля. Но неожиданно клев прекратился. Перестали ходить гости, исчезли патрули на дороге. Жизнь повисла в туманной завесе тайны. "Что случилось?" - задавал вопрос работающий с перегрузкой мозг Ольги. Дичь пропала неожиданно и бесследно.

Как охотничья собака, задрав нос, мечется в попытках найти запах ускользнувшего зайца, так металась по городу Татьяна.. "Что случилось?" Проверялись и перепроверялись все шаги, но причина не обрисовывалась.

• • •

В кают-компании сейнера сидели захмелевшие рыбаки и перебирали в памяти вчерашние бурные похождения в женском общежитии, окрещенном рыбаками "Пентагоном". На столе стоял графин с разведенным виноградным соком спиртом.

- Ух, и бабенка мне вчера попалась! - похвастал курчавый светловолосый боцман. - Ты представляешь, - пьет, как сапожник, - обратился он к сидящему напротив Марконе с черной испанской бородкой. Представляешь, она мне говорит: "Давай посмотрим, кто из нас больше выпьет". Ну, я, конечно, согласился. Налили по стакану, выпили. Сидим, смотрим друг на друга. Ничего. Налили еще по одному. Опять ничего. Чувствую, у меня только настроение разыгрывается. Она танцевать пошла. Я - за ней. За такими глаз да глаз. Мало ли что: выскочит в туалет, два пальца в рот - и плакали мои денежки. Садится за стол и опять по стакану наливает. Я ей говорю, давай теперь по полстакана пить, а она говорит, что по полстакана только кошки пьют. Выпили по полному. Чувствую, у меня палуба заходила, но ничего, думаю, ты первая свалишься. Вцепился руками в стол и держусь, а сам за ней наблюдаю. И что ты думаешь? Стерва. Наливает еще по стакану, до самых краев. Смотрю на водку, а по коже мороз. В глазах туман, и все чаще проекция нарушается. Ну, думаю, пусть она первая выпьет и свалится, а мне потом и пить не надо. Она хлоп - и до дна, и на меня смотрит. Давай, мол, и ты. Ты представляешь, еле влезло. Тут все кругом пошло. Как свалился, и сам не помню. Помню только ее смеющуюся рожу, и все. Потух капитально. Очнулся под утро на чьей-то койке. У ребят спрашиваю, а они говорят, что меня эта баба сама в охапку сгребла и в свою комнату на свободную койку отнесла. Утром ей говорю: "Как это ты меня перепила?" А она говорит: "У меня муж любил выпить, и, чтоб он из дома шарахаться не уходил, я ему сама самогонку гнала и наливала до тех пор, пока не свалится. Ну и сама с ним за компанию пила. Чтоб на улицу его не тянуло. Попил он месяца два и совсем бросил, опротивело, а я не смогла бросить. Так и пошло у нас в обратную. Он бросил, а мне два литра, что слону дробинка". Я ей говорю: "Чего же ты сюда поперлась?" А она говорит: "Муж бросил, вот и поехала".

- Врет она все. Они все, вербованные, брехливые да хитрые. Надрала тебя, как хотела, а ты и уши развесил. Да она, пока танцевать ходила, пять раз стравила. Слушай больше, еще не такое повесят. Ты про Дюймовочку слышал?

Маркони с любопытством взглянул на боцмана.

- Какую еще Дюймовочку? - удивился тот.

- Да окрестили тут у нас одну хитроумную, которая на холодильнике работает.

- На холодильнике? - задумался боцман, но тут же повеселел. - Так это же Ольга Акула! За штурманом приехала. Еще говорят, что - девственница.

- Слушай ты больше. Это ее напарница для приманки болтает. Была бы девственницей - к чему ей сети плести?

- Ну да, а может, подороже продать хочет?

- А черт ее знает… - Марконя налил в стакан и покосился на дверь. Она распахнулась. В кают-компанию вошли еще двое рыбаков.

- О! Да вы живете! - воскликнул высокий рыжеволосый детина.

- А, Саня, привет! - обрадовался боцман. - Что не заходишь?

- Когда? - удивился детина. - Только вчера на ремонт встали. - Он вытолкнул вперед своего попутчика и приветливо улыбнулся. - Знакомься, мой кореш.

- Юра, - незнакомец внимательно оглядел боцмана, потом Марконю и, не спеша достав папиросу, бросил пачку на стол. - Перевелся к вам с Сахалина.

- Давай за знакомство, Юра, - боцман разлил по стаканам и один подтолкнул Юрию. - Будем, - крякнул он и подмигнул рыжему. - Мы тут об Акуле говорим. Представляешь, от вербованных открестилась: мол, я не такая, я за романтикой. Хорошо, что бабы предупредили. Стали приглядываться, и точно, сети ставит. Рыбу покрупней ловит. На рожу-то смазливая, скромненькая, а взгляд, точно как у Клавки из ресторана, так и бегает по сторонам.

- У нее и шестерка есть, - вставил Марконя, - ходит по городу, цену набивает. Говорит, Оленька моя девственница, и все такое, - рассмеялся он.

- Чуть нашего штурмана не затралила! Все о сберкнижке выспрашивала да про свою целомудренность распылялась, - с обидой добавил боцман.

- Может, она и вправду девушка? - серьезно спросил Юра.

- Какая разница! Если таким способом замуж лезет.

- Может, подороже продать хочет и плевать ей на замужество? Я таких уже видел, - предположил рыжий.

- Нет, именно замуж! - вмешался Марконя. - На нее мужики поспорили. Предлагали хорошие деньги, но глухо. Уже двое проспорили.

- Значит, мужики у вас хлипкие, - усмехнулся сахалинец, - зачем-то ж она приехала. Узнаем цель - и она в трале, - рассудил он.

- Легко языком чесать. " Мужики у вас хлипкие!" - обозлился боцман. Вот пойди и затраль!

Марконя и рыжий Саня с вызовом посмотрели на Юру.

- Ну-у, - протянул Марконя, - хлестаться мы все орлы.

Сахалинец побагровел, плеснул в стакан и, осушив его, запустил в угол. Стакан хлопнул о металлическую переборку. Мелкие осколки веером брызнули на палубу.

- Пять штук - и она моя! - с вызовом сказал он.

Боцман взглянул на него, встал из-за стола и моча вышел из кают-компании. Через пару минут он вернулся и бросил на стол пять новеньких пачек.

- Продуешь - уходишь с флота! Выиграешь - твои, сказал он и подвинул сахалинцу деньги.

- Из-за какой-то бабы и сразу с флота? - удивился сахалинец.

- С флота! - жестко повторил боцман.

- Круто!

- А ты как думал?! - не отводя взгляда, вспылил боцман. - Говорить, что наши мужики "хлипкие" - не круто? - Его лицо покраснело, глаза вспыхнули мстительным блеском.

Марконя и рыжий Санька не сводили глаз с сахалинца.

- Годится! - отрезал Юра. - Показывай.

• • •

В комнату вбежала разгоряченная Танька.

- Все пропало! Нас предали! - Она упала на кровать и расплакалась.

- Что случилось? Ты можешь сказать спокойно? - насторожилась Ольга. - Все пропасть не может, - твердо сказала она.

- Нет! - рыдала Танька. - Все! Все пропало. Эта гадина Натаха рассказала рыбакам, что ты приехала за мужем.

- Ну и что? - холодно спросила Ольга.

- Они поспорили на тебя! - всхлипнула Танька.

- Кто?! - прозвучало в комнате, как удар хлыста.

- Не знаю, - испуганно ответила Танька.

- То-то они поостыли, - как бы говоря с собой, протянула Ольга, но тут же строго взглянула на подругу: - Узнай, кто спорил! Сегодня же!

- Постараюсь, - неуверенно произнесла Танька.

Вечером она докладывала обстановку.

- Говорила с Мышкой, подругой Натахи, она рассказала, что на тебя поспорили двое моряков с сейнера "Уола", кажется, на две тысячи рублей.

- Солидно, - с достоинством произнесла Ольга. - Неплохо бы узнать имена спорщиков, я бы им показала… "Ну что ж, дело прогорает, но и я с ними рассчитаюсь" - добавила мысленно.

Под вечер, возвращаясь с работы, Ольга увидела идущего прямо к ней черноволосого парня.

- Вы не скажете, как пройти к магазину? - спросил он, поравнявшись с ней.

- Что? Другого повода не нашлось? - с вызовом ответила она.

- Не понял? - удивился парень.

- Да что дурачка из себя строишь? Небось, не с Луны свалился, чтоб не знать, где здесь магазин.

- А! Вот вы о чем. Нет, не с Луны, а немного ближе. С Сахалина я. Недавно к вам перевелся на флот.

- Извините, - смутилась она. - Тут всякие ходят. А магазин вон! - Ольга кивнула на дом с оцинкованной крышей. - Да нам по пути. Я живу рядом, - добавила она, улыбнувшись.

- Вы местная?

- Да как вам сказать? Наполовину местная, наполовину нет.

- Это как же?

- Приехала недавно. Думала остаться, но пожила, посмотрела и передумала.

- Что же вам здесь не понравилось?

- Да как вам сказать? - смутилась она. - Думала: природа, морские котики, киты, вулканы, остров - все так романтично, а увидела пьяниц, хулиганов и, извините, сплошной разврат. Что же в этом хорошего? - она взглянула на него кротким, доверчивым взглядом.

- Это и я заметил, - улыбнулся парень. - Я ведь тоже из-за скуки сюда приехал. Надоело однообразие. Море - оно что там море, что здесь - одинаковое. Думал, берег интересней будет, а оказалось, и тут скука.

- Что же, вы, как все, не развлекаетесь? - покатила Оля пробный шар.

- Это на любителя, - парировал он.

- А вот и магазин, - Оля указала рукой на одиноко стоявший дом, но тут же отдернула ее и посторонилась.

Чуть не сбив ее с ног, мимо прошел рыжеволосый рыбак.

• • •

Вдоль прилавка вытянулась длинная очередь, но пришедшая раньше Татьяна уже подходила к продавцу и окликнула Ольгу. Едва Ольга коснулась прилавка, как тут же почувствовала сильный толчок и увидела лезущего напролом рыжего мужика.

- Куда прешь? - вспыхнула она, пытаясь преградить ему путь.

Он грубо взял ее за плечо и без особого труда отодвинул в сторону.

- Молчи, подстилка! - бросил он с презрением и протянул продавцу деньги.

Ольга покраснела и растерянно взглянула на сахалинца.

- Да как вы смеете? - вспыхнула она, переводя взгляд на рыжего детину.

- Понаедут всякие, да еще и права качают! - грубо обрезал он и угрожающе взмахнул рукой возле ее лица.

У Ольги от страха расширились зрачки. Она в ужасе взглянула на попутчика, но он уже бросился на детину и ухватил его за грудки.

- Полегче на поворотах! - сказал он угрожающе. - Можешь и схлопотать!

- От тебя, что ли? - снисходительно улыбнулся рыжий.

- Да уж не от дяди! - смело выпалил сахалинец.

- Да я тебя как вошь раздавлю! - рыжий схватил сахалинца за рукав и поволок к выходу.

Сахалинец ударил его по руке.

- Убери лапы, ублюдок!

- Слабо?! - издевательски произнес детина.

- Отчего же слабо, пошли выйдем, - спокойно ответил сахалинец и решительно пошел к выходу. Ольга поспешила за ними. Они свернули за пристройку, возле которой находилась тара. Ольга хотела идти дальше, но услышала такой отборный мат, что тут же остановилась. Из-за пристройки донеслись глухие удары, треск разбиваемых ящиков, грубые угрожающие выкрики и возня. Один ящик просвистел в воздухе и приземлился почти у самых ее ног. Она испуганно взвизгнула и отбежала на дорогу.

Через некоторое время, тяжело дыша и пошатываясь, вышел сахалинец. Пуговицы на куртке были оторваны, свитер в нескольких местах вытянут, рубашка разорвана, лицо и руки в крови.

- Что с тобой?! - лицо Ольги побледнело.

- Пустяки, - усталым голосом пробормотал он.

- Ты не ранен?

- Нет, это его кровь, - сахалинец победно кивнул на пристройку.

- А он? Что с ним? - испугалась девушка.

- Оклемается! - улыбнулся он и растерянно оглядел себя. - Ну и видуха! Как же теперь в магазин?..

- А что тебе надо? - с готовностью спросила она.

- Курить хотел взять, - с досадой протянул он. - Теперь не получится, - он снова оглядел себя и махнул рукой. - Ладно. Пойду на судно.

- Нет! Ольга осторожно взяла его под руку. - Пойдем ко мне. У меня и сигареты есть, да и вид твой поправим. Куда ж ты вот так, - она заботливо поправила воротник изодранной рубашки.

- Неудобно, - смутился он.

- Куда уж неудобней, - приветливо улыбнулась она. - Из-за меня подрался, а теперь? - Ольга взглянула ему в глаза и невольно замерла. В лицо ударила горячая струя. В глазах парня было что-то такое, что держало ее взгляд и заставляло трепетать тело.

- Зовут тебя как? - ласково спросил он.

- Ольга, - не в силах отвернуться, робко сказала она.

- А меня - Юра, - неожиданно бодро представился он.

Окутавший Ольгу дурман исчез. Она вновь обрела волю.

- Ну вот и хорошо, Юра, пошли, хоть пуговицы пришью, да умоешься, - деловито предложила она, но тут же заволновалась: - Ты уверен, что он, - кивнула в сторону постройки, - не замерзнет там? Может, ему "скорую" вызвать?

- Обойдется, - отрезал он, - не так уж ему и досталось. - В подтверждение его слов за ящиками послышался мат и хруст шагов.

Ольга испуганно вцепилась в Юрину руку и потянула на дорогу.

- Ну его! Пошли быстрей!

Юра не сопротивлялся.

У Ольги он пробыл недолго. Умылся, подождал, пока она зашивала куртку, попил с ней и с Танькой крепкого чаю и ушел. Договорились, что он придет завтра.

На следующий день Юра прихватил с собой вязанку корюшки, одного краба и пришел в гости. По всему было видно, что его ждали. Как только он появился, Татьяна вспомнила, что ей надо срочно куда-то идти, и, не долго мешкая, исчезла.

Говорили о пустяках, о работе на флоте, о природе, о китах и акулах. Ольга рассказывала о жизни на материке.

- И не побоялась же ты сюда ехать? - удивился Юра.

- Теперь жалею, - с грустью отвечала она.

- Почему?

- Да так, - виновато улыбнулась она. - Понимаешь, Юра, мои родители все время говорили: "И что бы ты без нас делала? На что ты сама способна?" И прочее. Я и решила доказать. Теперь жалею, - грустно сказала она.

- Почему?

- Ты же сам видишь, за кого здесь вербованных принимают. Всех под одну гребенку чешут. Вот и этот, в магазине, небось на местную так не сказал бы.

- Так он и получил! - довольно улыбнулся Юра.

- На каждый роток не накинешь платок, - вздохнула Оля. - Я из-за этого ушла из общежития. Ты же знаешь, что там творится. Теперь меня обливают грязью. Да ты, наверное, уже слышал? - Оля внимательно посмотрела Юре в глаза.

- Когда? - удивился он. - Сам только приехал. Да и не люблю я компаний. Был бы женатый, вообще б никуда не ходил. Отловил рыбку - и домой. У нас все женатики так делают.

- Твои родные на Сахалине? - осторожно спросила Оля.

- У меня их нигде нет. Родители померли, а братьев и сестер нет. Остался домик в Южно-Сахалинске, да и тот продам. Хочу купить где-нибудь на юге, чтоб работать здесь, а в отпуск - туда.

- И что, так всю жизнь? - удивилась девушка.

- Почему всю? Пока не женюсь. Конечно, море не брошу, но море есть и там. Только об этом думать рано.

- Почему рано? - удивилась Оля.

- Как почему? - растеряно взглянул он. - Во-первых, здесь жену не найдешь. А во вторых, я еще на юге не был и не знаю, можно ли там купить дом, говорят, дорогие очень.

- Смотря, какой ты захочешь, - улыбнулась Ольга, - и сколько есть денег.

- Да есть немного, простодушно признался он. Будет мало, еще заработаю.

- Домик… - неожиданно для себя мечтательно проговорила Ольга и тут же покраснела. Ей показалось, что Юра узнал все ее тайные мысли. Она робко взглянула ему в глаза и вновь почувствовала трепет и легкое головокружение. Взгляд невольно упал на Юрины руки. Они были грубые и сильные. Ольга смотрела на пульсирующие вздутые вены и чувствовала горячий прилив крови в своем теле. Ей казалось, что эти вены соединены с ее телом, что это они закачивают огонь в ее сердце и заставляют его биться так сильно. Она никогда не чувствовала такого сильного желания притронуться к мужским рукам, сжать их до боли и даже прикоснуться губами. От этой мысли пересохло во рту. Ольга невольно провела языком по губам и даже прикусила нижнюю. Взглянув на Юру, она заметила, что и его лицо залила алая краска.

- Испортят тебя здесь, - тихо сказала она и сама ужаснулась от неожиданной откровенности. - Да и про меня наплетут с три короба, - добавила, виновато улыбнувшись.

- Да брось ты об этом! Что я, сам не вижу?

Юра взял ее руку и робко притянул к губам. Она не спеша высвободила ее и покраснела еще больше. - Не надо… - прошептала, застенчиво пряча глаза. Но тут же решительно встала и отворила дверь в коридор. Комната наполнилась холодным отрезвляющим воздухом.

• • •

Прошла неделя. Ольга лежала на кровати и читала книгу. В комнату вбежала взволнованная Танька.

- Олька! Да брось ты книгу! У меня новость!

- Плохая или хорошая? - спокойно спросила Ольга.

- Хорошая, хорошая! - закричала Танька.

- Рассказывай, если хорошая, - Оля отложила книгу и внимательно посмотрела на Таньку.

- Ты знаешь, иду я с работы мимо проходной и слышу за контейнером - голос твоего Юрки. Хотела мимо пройти, когда слышу - ругается он с кем-то. Ну, думаю, посмотрю, с кем это он.

- Короче, - нетерпеливо перебила Ольга. - С кем он там и о чем - это главное.

- Я ж тебе и говорю. Стоят двое. Того, другого, он боцманом называет. Боцман ему и говорит: "Ты что, - говорит, - дурак? Весь флот над ней смеется, приехала за женихом богатым, а ты, как сопливый мальчишка, на удочку клюнул".

- А Юра что? - не выдержала Ольга.

- А Юрка как схватит его за грудки да как закричит чуть ли не на весь порт: "Плевать, - говорит, - я хотел! Что хотите, то и говорите, только за моей спиной, а услышу при мне - зашибу!"

- Так и сказал?! - удивилась Ольга.

- Да если б только это!

- А что еще?

- Боцман говорит ему: "Она тебя, - говорит, - женит на себе и умотает на материк, а ты тут батрачить будешь. Хочешь жениться, возьми из местных. Они надежней, да и нашу жизнь понимают. Зачем тебе эта кокетка?"

- А Юра? - вновь не выдержала Ольга.

- А Юрка схватил его за ворот и говорит: "Да ты хоть видишь, что я люблю ее?! Или совсем ослеп?!"

- Так и сказал "люблю?" - глаза Ольги заблестели. Она вскочила с кровати и нервно заходила по комнате. - Как ты думаешь, - строго взглянула на Таньку. - Он действительно любит?

- Юрка? Да что ты?! - удивленно воскликнула Таня. - Да он тебя так любит, что даже в книжках не бывает. - Она радостно обняла Ольгу и грустно добавила: - Эх! Если б меня так любили. Пусть хоть кто, но так. Я бы за ним на край света пошла. Да кому я нужна? - Она уткнулась в Ольгино плечо и тихо заплакала.

- Ну что ты? Подожди, и тебе найдем. Ну! Слышишь, Таня? - Ольга гладила подругу, но думала уже о другом. - "Зна-а-чит, лю-у-бит, - думала она, и тут же в ее сознание ворвался страх. - Наболтают! Опошлят. Все рухнет! Что же делать?!"

Они встречались каждый день. И каждый раз все начиналось со страха. Ольга боялась сплетен, боялась, что найдется "добрая душа" и раскроет Юре глаза. Она каждый раз смотрела ему в лицо и искала в нем равнодушие. Она вела его за город, где не было людей, и только там приходила в себя и успокаивалась. Она чувствовала малейшую перемену в его голосе и настроении и забывалась от прикосновения его сильных рук. Но самое страшное было в том, что она в душе уже сказала "да". Стоило ему захотеть - и он взял бы ее без остатка, без сопротивления, как берет человек то, что ему принадлежит по праву. Она чувствовала, что Юра знает об этом, и боготворила его за терпение. Но ночью, когда Танька мирно сопела и причмокивала губами, Ольга с тоской смотрела в потолок, вспоминала пульсирующие на Юриной руке вены и хотела вцепиться в них зубами. Играющая в них живая сила разжигала ее воображение, мучила истомой и приводила в ярость.

- Упущу! - говорила в ней бывшая расчетливая Ольга. - Придет другая, податливая и ищи ветра в поле.

- Нет! - восклицала влюбленная девственница. - Только не так! Я не шлюха! Я хочу по любви!

И вновь просыпалась бывшая Ольга.

- Он знает… Почему не берет?

Но тут же вступала в спор девственница:

- Он любит! Он боится причинить мне зло.

- Почему ж не предлагает жениться? - наступала бывшая Ольга и брала реванш.

- Почему?! - стонала девственница. - А может, не любит?!

Ей хотелось увидеть Юру, задохнуться в его крепких объятиях и поверить, что это не так.

• • •

Уже заходило солнце, и в пролив опускался туман.

Они медленно шли по берегу и молчали. Юра держал ее руку в своей и лишь изредка, словно отвечая на свои мысли, пожимал ее. Рука Ольги немела. Сердце начинало биться сильнее. По телу прокатывалась горячая волна, и подкашивались ноги. Ей хотелось повиснуть на Юриной шее, прижаться губами к пульсирующей вене и пить из нее огонь. Она робко поднимала взгляд, но, встретившись с его глазами, краснела и пыталась высвободить руку. Юра не отпускал.

Неожиданно он крепко стиснул ее плечи и повернул лицом к себе. Она обвила его шею руками и закрыла глаза.

Одно его слово, и из ее полуоткрытых губ готово было сорваться "да!". Но Юра молчал. Он смотрел в залитое лучами заката прекрасное лицо и стискивал зубы. Он не мог поступить с ней плохо. Не мог, не имел права воспользоваться доверием и ранить чистую душу. Он ненавидел себя, друзей, ненавидел уверенность и легкость, с которыми позволил себе вступить в омерзительный спор. Он знал, что недостоин любви, завоеванной ложно. Ему противно было вспоминать, как он уговаривал рыжего Сашку разыграть с ним комедию в магазине. Как бил ящики за магазинной пристройкой и размазывал по лицу приготовленную заранее тресковую кровь. Как уговаривал боцмана разыграть концерт за контейнером, чтобы убедить Таньку. Он только сейчас понял, что говорил боцману правду. Он любил эту девушку. Любил также искренне, как ненавидел себя.

Оля открыла глаза и удивилась. Она ожидала увидеть в глазах Юры счастье, а увидела боль.

- Что с тобой? - взволнованно спросила она. - Тебе плохо?

- Плохо! - еле выдавил он. - Если б ты знала, как мне плохо. Я не стою тебя! - сказал он обреченно и, отпустив ее плечи, решительно пошел прочь.

- Юра! - испуганно вскрикнула она и бросилась следом. - Юра! - в ее глазах задрожали слезы. - Я-а, - она запнулась и опустила глаза. - Я люблю тебя.

- Я знаю! - тихо ответил он. - Прости! - Юра взял ее за плечи и виновато посмотрел в глаза.

- За что? - всхлипнула она. - За то, что я влюбилась в тебя? - Слезы сорвались с ресниц и потекли по щекам.

- Да! - грустно ответил он, - и за это тоже!

Сказав это, он хотел уйти, как вдруг в голове промелькнула спасительная мысль.

- Оля, - спросил он, не поднимая глаз, - ты сможешь стать моей женой?

- Женой? - неуверенно переспросила она. - Разве это так важно? Я хочу быть с тобой. Это главное. А остальное, - она небрежно махнула рукой. - Остальное… Я люблю тебя, слышишь?

В дом заходить не стали. Юра знал, что едва он переступит порог, как Танька тут же исчезнет. Он также знал, что после этого вечера остановить себя уже не сможет.

Оля долго смотрела ему в глаза. Потом жарко поцеловала и тихо прошептала:

- Потерпим до свадьбы.

Даже лунная ночь не смогла скрыть выступивший на ее щеках румянец.

- Можно, я объявлю о свадьбе на флоте? - с надеждой спросил он.

- Можно! Хоть всему свету! - согласилась она и, счастливая, побежала к дому.

Юра еще долго смотрел на захлопнувшуюся дверь, порадовался полной луне и медленно пошел в порт. "Свадьба заставит замолчать злые языки, - думал он. - А потом я расскажу все сам".

На следующий день весь город только и говорил о свадьбе.

Проходя мимо "Пентагона", Ольга гордо подняла голову.

- Никак, Оля, заявление подали? - с завистью спросила ехавшая с ней в одном вагоне женщина.

- Подали! Обещали без волокиты расписать, - с достоинством ответила девушка.

- Ну, а ты его хоть любишь? - добродушно спросила женщина.

- Любишь, - с наслаждением протянула Ольга, но тут же изменилась в лице и заносчиво бросила: - Главное, чтоб он любил!

- Как знать, как знать, - грустно проговорила женщина и пошла прочь.

Весь день пролетел в хлопотах. На город опускались сумерки. На улицах появились подгулявшие рыбаки. В окнах зажглись лампочки.

Ольга прибирала в комнате. Вот-вот должен был прийти Юра, но вбежала испуганная Танька.

- Что случилось, на тебе лица нет! - испугалась Ольга.

- Ой! Что делается! Что творится! - запричитала Танька.

- Да что случилось? - побледнела Ольга.

- Ты знаешь, что они надумали?!

- Да кто надумал?! - потеряла терпение Ольга.

- Натаха и ее банда, - выдавила из себя Танька.

- Ну и что же они надумали? - стальным голосом спросила Ольга. Она уже поняла, что случилось то, чего она боялась все это время.

- Да то! Они хотят все рассказать Юре.

- Что значит все?

- Ну все! То, что ты специально сюда за мужем приехала. Еще хотят сказать ему, что и я об этом знала.

- А ты причем?

Натаха слышала наш разговор в поезде и теперь говорит: Если ты, Танька, все честно парню не расскажешь, то мы утопим тебя в проливе!" - От страха у Таньки увеличились глаза.

- Значит, ты решила все рассказать, - обреченно проговорила Ольга.

- Тебе легко, а мне как? - заплакала Танька. - Ты же Натаху знаешь. Если сказала, утопит.

- Ну и пойдет в тюрьму, что, думаешь, за спасибо сойдет?

- Ага, а мне как? Ее-то посадят, а я-то в проливе буду! - жалобно всхлипнула Танька.

- Подожди, не вой! Что-то придумаем. - Ольга задумалась. - Вот что, - сказала она неожиданно спокойно. - Собирай свои вещи и дуй в общежитие. Когда бабы спросят, скажешь, что пришел Юра, и ты ему все рассказала.

- А если они спросят у него?

- Завтра, - твердо сказала Ольга, - они спросят у моего законного мужа. А это не одно и то же.

Танька расплылась в счастливой улыбке.

- Олька! Ну, ты умная! И Натаха мне ничего не сделает. Я скажу, что вы меня выгнали. - Она немного задумалась и робко спросила:

- Оль, а Оль! А ты ведь любишь Юру, правда?

- О, Господи, - воскликнула Ольга. - Уйдешь ты, наконец, или нет? Вдруг Юра придет или бабы нагрянут!

- Иду! Иду! - заторопилась Танька, но с лица ее уже не сходила счастливая улыбка.

Подходя к дому корейца, Юра увидел нырнувшую в переулок нагруженную узлами Таньку.

- А куда это Таня с вещами? - спросил он Ольгу.

- Сначала поцелуй, а потом вопросы… - ласково сказала она и обвила его шею руками.

- Юра, тихо сказала она. - Мы будем здесь жить.

А Таня? - смутился он.

- Таня перешла в общежитие.

Юра чувствовал на щеке горячее дыхание, слышал, как сильно бьется ее сердце. Он знал, что еще секунда - и будет поздно. Он не сможет признаться, и тогда…

- Оля, - тихо, но твердо начал он. - Я должен…

- Ты любишь меня? - жадно спросила она.

- Люблю, - искренне ответил он.

- И все! - страстно зашептала она, - остальное не имеет значения. Ты хочешь? - обжег его тихий вопрос.

- А свадьба? Ты же сама… - к его губам прижалась ее горячая ладонь.

- Молчи! - умоляюще прошептала она и стала расстегивать пуговицы на его рубашке. - Молчи…

• • •

Юра проснулся чуть свет. Быстро оделся, но уйти не смог. Он долго и пристально разглядывал спящую Ольгу. Прощупывал глазами каждую клеточку еще недавно пылающего страстью лица. Путался в черных как смоль бровях и даже нащупал в них маленькую родинку. Она пряталась от посторонних глаз, как еще не открытая звезда. Юре стало приятно, что открыл ее он, и что отныне она принадлежит только ему.

Неожиданно он вспомнил о споре. По спине пробежал неприятный холодок. Юра поморщился, как от зубной боли, и с ужасом подумал, что сегодня Ольга узнает все. Его отсутствие на судне не может быть незамеченным. К тому же, Танька перешла в общежитие и, конечно же, сообщила причину. Юре захотелось начать все сначала: честно, открыто, а главное, чисто, но было поздно. Он тяжело вздохнул и сел на краешек кровати.

Оля пошевелилась, но глаз не открыла. Он ласково погладил обнаженное плечо и тихо позвал:

- Оль!

Она открыла глаза, обвила его шею руками и горячо прошептала:

- Ты любишь меня?

Юра почувствовал, как к горлу подкатил комок. Он невольно потянулся к шее рукой.

- Да, - грустно сказал он охрипшим от волнения голосом. - Но я должен тебе признаться…

- Ты любишь, остальное не важно, - сказала она и прижалась к нему.

- Важно, - тяжело вздохнул он.

- У тебя есть жена, - насторожилась Ольга, - но тут же добавила: - Все равно я счастлива.

- Хуже, - еле выдавил он.

- Хуже?! - удивилась она и пристально посмотрела ему в глаза. - Разве может быть что-то хуже другой женщины?

- Может.

- Ну-у?

- Понимаешь, - Юра тяжело вздохнул и умоляюще взглянул ей в лицо, - я же не знал тебя…

- Короче, - лицо Ольги стало серьезным.

- Спор у нас вышел… - начал было он, но тут же запнулся.

- Так это ты?! - Ольга взглянула на него широко открытыми глазами, как будто только что получила пощечину.

Он молча опустил голову и сжал спичечный коробок. Послышался хруст, и все стихло.

- Так мне и надо! - обреченно сказала Ольга и смахнула ладонью навернувшуюся слезу. Вместе с ней она смахнула и плаксивое выражение лица. Оно вспыхнуло ярким румянцем. Глаза холодно блеснули и воткнулись в Юру, как два острых кинжала.

- Все равно я счастлива! - гордо сказала она. - И ни о чем не жалею.

Лицо Юры просветлело. Он хотел обнять ее, но не успел.

- Вон! - резануло воздух, как удар хлыста. - Пошел вон! - повторила она, как будто обращалась не к нему, а к собаке.

- Но я не думал! - попытался оправдаться он, но Ольга вскочила с кровати и шлепая босыми ногами по холодному полу, голая подошла к двери и распахнула ее настежь.

Обнаженное тело покрылось мурашками. В комнату ворвалась холодная струя. Дверь в сенях была тоже открытой, и Юра увидел идущих мимо дома прохожих.

- Там же люди! - испуганно выкрикнул он.

- Теперь это уже не имеет значения! - неожиданно спокойно сказала она.

- Ну, хочешь… - начал было Юра, но вновь просвистел хлыст:

- Во-он! Я кому сказала?!

Юра встал и, не оглядываясь, вышел на улицу. Взвыла от удара наружная дверь, и Юра исчез.

Ольга закрыла дверь на засов, вернулась к кровати, надела ночную рубашку. И лишь после этого тишину комнаты нарушило ее горькое рыдание. Она била руками подушку, кусала простыню, пыталась прикурить сигарету, но та сразу промокала и разваливалась. Наконец она притихла. Уперлась глазами в потолок и лишь изредка приговаривала:

- Так мне и надо! Так мне и надо!

• • •

На палубе Юру уже поджидал боцман.

- Ну-ну, - многозначительно протянул он. - Как ночь?

- Послушай! Дракон! - Юра схватил боцмана за грудки и притянул к себе. - Спор я выиграл! Но лезть дальше тебе не советую.

Лицо боцмана стало серьезным. Он без особого усилия оторвал руки Юры от своего свитера и отошел к борту. Не торопясь, достал папиросу, размял ее и, смакуя каждое движение, так же неспешно закурил.

- К чему же клоунада с дракой, размазыванием крови и все остальное? - спокойно спросил он, выпуская огромные клубы дыма.

- Не знаю! - раздраженно ответил Юра. - Я вообще ничего не знаю!

- Меня впутал, а теперь не знаешь? - боцман с любопытством взглянул на Юру. Тот поморщился.

- Я же сказал: не знаю! - повторил он, и с тоской посмотрел в сторону города. - Напиться, что ли? - сказал так, как будто спрашивал у боцмана разрешения.

Но боцман не ответил. Он пыхтел папиросой и беспокойно поглядывал на берег. Неожиданно его губы вытянулись в довольной улыбке.

- Ну, наконец-то! - радостно проговорил он и выплюнул папиросу за борт.

Юра взглянул на берег и, к великому удивлению, увидел бегущую к судну Татьяну. Она размахивала листочком бумаги и что-то выкрикивала. Увидев его, Татьяна споткнулась и упала на колено.

- Случилось что-то? - Юра взволнованно посмотрел на боцмана, но лицо того было спокойно.

- Случилось, - согласился боцман.

- С Ольгой?! - в глазах Юры появилась тревога.

Ответить помешала Танька. Она подбежала к самому краю пристани и, счастливо улыбаясь, замахала листком бумаги. Юра узнал в нем бланк телеграммы.

- Мама согласна! - закричала она, что есть духу.

- Куда она денется! - удовлетворенно пробурчал боцман. - Так о чем ты трепался? - спросил он, повернувшись к Юре.

- Выпить, говорю, охота! - раздраженно ответил тот.

- Что ж не выпить, - согласился боцман. - Свадьба на то и свадьба, чтоб погулять от души, - улыбнулся он хитроватой улыбкой.

- Да я-то не против, - согласился Юра. - Она как? - он опять с тоской посмотрел в сторону города.

- Двое согласны, - ухмыльнулся боцман, - третьему и сам Бог велел, - он подмигнул и кивнул на все еще размахивающую телеграммой Таньку. Она, словно боясь, что ее не поняли, потирала рукой ушибленную коленку и что есть силы орала:

- Мама согласна! Мама согласна!

- Кто это "двое"? - насторожился Юра и подозрительно взглянул на боцмана.

- Как это "кто"? - переспросил боцман. - Ты и Ольгина мама. Вот и телеграмма пришла, - кивнул он на охрипшую Таньку.

- Но как ты?!… - опешил Юра.

- Артист ты ни к черту. Что в сердце, то и на роже, - внешне равнодушно ответил боцман.

- И ты с ней?… - Юра растерянно посмотрел на Таньку, затем недоуменно на боцмана.

- Так ведь и она не слепая, - улыбнулся тот. - Она Ольгу давно раскусила.

- Что ж теперь делать?! - на лице Юры появилось отчаяние. - Я же ей все рассказал!

- Свадьбу, - невозмутимо ответил боцман. - Что же еще?

- Свадьбу? Но как? Она же меня и на порог не пустит!

- А мы попробуем, - хитро улыбнулся боцман…

• • •

В полдень возле калитки дома старого корейца собралась большая толпа рыбаков. Рядом стояли ящики с водкой и шампанским, лежали коробки конфет и прочие припасы.

Марконя держал медный поднос с двумя хрустальными бокалами, бутылкой коньяка и плиткой шоколада.

Рыжий Сашка, откупорив банку красной икры, накладывал ее деревянной обгрызенной ложкой в крохотные хрустальные розетки и ставил их на поднос.

Откуда-то появился боцман. Задыхаясь от быстрой ходьбы, он подошел к одетому в новенький синий костюм Юрию и вручил ему живую красную розу.

- Первой сунешь ее! - кивнул боцман на цветок. - Они на это дело ох как слабы! Помню… - начал было он, но Марконя перебил.

- Пора! - волнуясь, сказал он.

Юра побледнел:

- Может, и ты со мной? - умоляюще взглянул он на боцмана.

- Нет уж! - лукаво улыбнулся тот. - Я лучше тут, с братвой.

Марконя сунул Юре поднос и, тяжело вздохнув, похлопал по плечу:

- Давай, брат, все равно придется.

- Как у зубного врача! - заржал рыжий Сашка.

Но ребята шутку не приняли. Они провожали Юру тревожными взглядами и нервно курили.

Юра толкнул ногой входную дверь и пропал в сенях.

Его долго не было. Из дома доносились крики, шум бьющейся посуды. Под ногами рыбаков образовалась гора окурков. Один рыбак не выдержал и смачно заматерился.

- Кошка! - восхищенно заметил другой.

Наконец показался жених. Он был без пиджака, в изодранной рубашке и со свежей розовой царапиной на щеке.

- Кошка! - повторил рыбак.

- Тигрица! - со знанием дела твердо сказал боцман и отчаянно сплюнул. - Эхма! Кутерьма! - добавил он с такой досадой, что даже видавшие виды рыбаки переглянулись.

Но тут громыхнула дверь и из дома в одной ночной рубашке, босиком выбежала Ольга. По пылающим щекам стекали крупные капли слез. Догнав Юру, она повисла у него на шее и стала покрывать его растерянное лицо жаркими поцелуями.

Ошеломленные, притихшие рыбаки услышали громкое и недвусмысленное "люблю". Рыжий Сашка разрядил бутылку шампанского.

Это был первый залп гремевшей почти две недели свадьбы.