Главная Случайная страница


Полезное:

Как сделать разговор полезным и приятным Как сделать объемную звезду своими руками Как сделать то, что делать не хочется? Как сделать погремушку Как сделать так чтобы женщины сами знакомились с вами Как сделать идею коммерческой Как сделать хорошую растяжку ног? Как сделать наш разум здоровым? Как сделать, чтобы люди обманывали меньше Вопрос 4. Как сделать так, чтобы вас уважали и ценили? Как сделать лучше себе и другим людям Как сделать свидание интересным?


Категории:

АрхитектураАстрономияБиологияГеографияГеологияИнформатикаИскусствоИсторияКулинарияКультураМаркетингМатематикаМедицинаМенеджментОхрана трудаПравоПроизводствоПсихологияРелигияСоциологияСпортТехникаФизикаФилософияХимияЭкологияЭкономикаЭлектроника






Умереть в мире





 

Исключительные пациенты научили меня тому, что мы в удивительной степени можем контролировать наше умирание. Даже проведенное недавно широкомасштабное статистическое исследование нескольких тысяч смертей показало, что около половины из них произошло в первые три месяца после дня рождения, и лишь восемь процентов случилось в предыдущем квартале. Я не хочу этим сказать, что мы можем прожить сколько хотим, но мы не должны умирать, пока мы к этому не готовы. Самое очевидное свидетельство этого – это время, когда люди умирают в больнице. Значительное большинство умирает в ранние утренние часы, когда медики-спасители отдыхают, а члены семьи ушли или спят. В этом случае никто не мешает уходу и не испытывает по этому поводу вины. Все мы, особенно те, кто живет с серьезной болезнью или травмой, постоянно колеблемся, взвешивая блага жизни и «стоимость жизни». Одна пациентка сказала мне, что она хотела бы жить, пока у нее остается пять хороших минут в день. Боль и страх смерти происходят главным образом от конфликта, от неоконченного дела и от опасения, что семье будет тебя «недоставать». Мы можем научиться прожить каждый день как единое целое – делать то, что надо делать, давать и получать любовь – и, таким образом, быть всегда готовыми к смерти. Один пациент сказал мне: «Смерть – это не самое плохое. Жизнь без любви гораздо хуже». Усвоив искусство жить день за днем, мы всегда можем найти двадцать четыре часа, если у нас есть важная цель.

Таким образом, смерть можно долго откладывать. По этому поводу я проводил ободряющий разговор с Мелани, сестрой, у которой был рак груди. Она сказала: «Незачем мне это говорить. Когда мне было шестнадцать лет, моя мать пришла однажды домой и сказала: «Девочки, мне сказали, что у меня лейкемия и что я умру в течение года. Но я не собираюсь умирать, пока вы все не выйдете замуж и не уйдете из дома». Через восемь лет она присутствовала на свадьбе своей младшей дочери.

Я много раз присутствовал при смерти людей, вполне научившихся любить. Это мирное безболезненное прощание, где на умирание не тратится время. Но перед тем, как это может произойти, должны быть выполнены два условия: врач как спаситель жизни должен получить указание, когда остановиться, и близкие должны дать пациенту разрешение уйти. Они должны разделять любовь и печаль, но умирающий должен знать, что они смогут пережить его. Иными словами, умирающий не должен получить от своей семьи послание: «Не умирай». Он должен получить их любовь, их поддержку, и должен знать, что любимые им люди переживут его, потому что он их любил. Пример того, кем был умирающий, свидетельствует о ценности жизни, даже когда он с ней расстается.

Теперь я понимаю, что даже смерть может быть формой исцеления. Когда пациент, чье тело устало и изнурено, находится в мире с самим собой и своими близкими, он может выбрать смерть как свою следующую форму лечения. Он не страдает, потому что в его жизни нет конфликта. Он чувствует душевный мир и спокойствие. Часто в такое время с ним происходит «маленькое чудо», и он еще какое-то время живет, потому что испытывает такой мир в душе, что происходит некоторое исцеление. Но когда он умирает, он решает покинуть свое тело, потому что не может больше использовать его для любви. Мой отец рассказал мне о своем дедушке, который в возрасте девяноста одного года сказал: «Соберите моих друзей и дайте мне бутылку водки. Я сегодня вечером умру». Чтобы угодить ему, семья повиновалась. В ночь после вечеринки он поднялся в свою комнату, лег и умер.

У каждого из нас есть этой выбор. Я могу решить, что буду жить, а кто-нибудь другой может решить умереть, но это зависит от того, чтó мы должны завершить и как много любви нам осталось подарить другим. Смерть в этом смысле уже не поражение, а естественный выбор, и поскольку я дал себе новое определение как целителя и учителя, я могу принимать участие в этом выборе, помогая пациентам продолжать жить до тех пор, пока они умрут. Мы должны понять, что люди не живут и не умирают, они живы или мертвы. Если кого-нибудь называют терминальным пациентом, с ним обращаются, как с мертвым. Но это не правильно; если вы живы, вы все еще можете участвовать в любви, смеяться и жить. Если человек, у которого парализованы все конечности, хочет умереть, то прежде чем я соглашусь с его решением, я предложу ему в течение месяца брать уроки искусства у другого такого же больного, рисующего невероятно прекрасные картины, держа кисть во рту.

Один пожилой джентльмен упал с лестницы и был принят в больницу в состоянии комы. Он и его жена жили в браке больше шестидесяти лет. На следующий день с ней случился сердечный приступ, и ей оказали медицинскую помощь. У него была кома, а она лежала с респиратором, и они находились на разных этажах. Я предложил врачу сообщать каждому из них о состоянии другого, поскольку прямое сообщение между ними было очевидно невозможно. Я сказал: «Если один умрет, другой должен об этом знать». Все врачи решили, что это ужасно, и я шепнул на ухо каждому из них, что случилось с другим. На следующий день я пришел в больницу, и дежурный врач сказал: «Знаете ли вы, что случилось?» Я сказал: «Нет, а что?» Он сказал: «Мистер Смит умер и я позвонил дежурному врачу на другой этаж, чтобы узнать телефон его племянницы, ближайшей родственницы. Тот сказал: «Это любопытно. Я как раз ищу его. А зачем он вам нужен?» Мистер Смит только что умер, и врач сказал мне, что его жена только что умерла. Жена последовала за ним через пять минут». Что за джентльмен – он взял с собой жену, и они ушли вместе.

Затянувшаяся живая смерть происходит, когда чувства не высказаны, конфликты остаются неразрешенными, а жизнь продолжается лишь ради других. Это происходит, когда умирающий получает послания: «Не умирай», определяющие смерть как неправильный поступок, как нечто, что должно быть сделано втайне, когда врачи и близкие отсутствуют.

Когда человек достигает мира с самим собой и другими, он получает право умереть, «расслабиться и насладиться этим», как выразился один из моих пациентов. Но парадоксальным образом, как обнаружил доктор Эллербрук, самое принятие смерти может привести к исцелению. Я полагал, что Валери осталось жить лишь около сорока восьми часов, и поскольку ее муж не мог принять эту ситуацию, я решил собрать семью вместе. Во вторник вечером я объяснил ситуацию ее мужу и предложил ему вызвать из колледжа их дочерей. Он обещал это сделать.

В среду вечером Валери говорила со мной о своем муже: «Знаете ли вы, что он говорит, когда вы выходите? Он говорит: «Не умирай, не умирай»». Я спросил ее: «Вы сделали что-нибудь для себя в своей жизни?»

«Нет»

«Тогда вы имеете полное право умереть, – сказал я, – но перед тем как вы умрете, я хотел бы, чтобы вы выяснили ваши отношения с мужем».

Я вернулся позже в тот же вечер. Валери встала с кровати. Показывая на своего мужа, стоявшего у окна, она сказала: «Я просто сказала ему кое-что, чего он не хотел слышать».

В четверг утром она прекрасно выглядела и сказала мне: «У меня два вопроса. Откуда пришла ко мне вся эта энергия? И почему сестры все время в моей комнате?»

Я сказал ей: «Сестры в вашей комнате потому, что вы уже не умираете, а энергия происходит оттого, что вы разрешили конфликт со своим мужем. Не знаю, произошло ли чудо, но я думаю, что вы должны встать и идти домой».

«Это немножко жутко, – сказала она, – я думала, что должна сегодня умереть!»

Как показали тесты, реакции сестер на так называемых терминальных пациентов значительно замедленны. Но это вовсе не порицание в адрес сестер. Когда они входят в комнату, где некто считается «умирающим», они должны столкнуться лицом к лицу со своей собственной смертностью, а это трудно для всех нас, пока мы не примирились со своей смертностью.

Ремиссия Валери продолжалась два или три месяца («маленькое чудо»), в течение которых она жила у себя дома, сделав чудесные вещи в своей семье. Затем она мирно умерла дома, окруженная любовью. Этот пример дал больше медицинскому персоналу, чем любые лекции. Они увидели, что происходит, когда человек разрешает свои конфликты и находит новую энергию исцеления. Если бы мы могли делать это со всеми нашими пациентами на ранней стадии, они не только жили бы дольше и лучше, но вероятно мы резко увеличили бы число самоизлечений.

Удивительно, как редко больничный персонал посещает пациентов, близких к смерти. Если закрыть дверь, то никто не входит.

Из-за этой боязни увидеть смерть меня даже однажды допрашивали по поводу убийства. Я был на заседании, когда мне позвонила Мьюрьель, молодая женщина, почти не способная дышать и близкая к смерти от обширного рака. Она сказала мне: «Вы сказали, что умереть легко. Я посмотрела на небо и сказала: «Я готова», но ничего не произошло».

Тогда я объяснил: «Это потому, что вы слишком возбуждены. Я не могу быть у вас до пяти часов, но потом я приду и помогу вам». Если пациенты хотят ждать, они ждут.

Когда я вошел, она была полна страха и обиды, и нисколько не расслабилась. Я попытался сказать ей, что трудно умирать в раздражении и страхе. Это направляет ваши мысли на ваше тело. Вы должны расслабиться и разрешить себе уйти. Затем я попросил морфина, небольшую порцию, чтобы успокоить ее и облегчить ее боли.

Это была страшная сцена для сестер, из-за молодости Мьюриель. Они должны были думать: «В этой кровати могла бы быть одна из нас». Кроме меня и семьи пациентки там была лишь одна храбрая студентка медицинского факультета. После того, как морфин подействовал, ее дыхание стало легче, и мы провели там чудесную пару часов, наполненных любовью и смехом. Она буквально вернулась к жизни, и был момент, когда она сказала, что она станет первой женщиной-президентом.

В семь часов Мьюриэль выглядела настолько лучше, что, как мне показалось, она переменила настроение. Я спросил ее: «Вы не возражаете, если я пойду пообедать?» Она сказала, что не возражает. Через полчаса я вернулся, и она только что умерла. Я знаю, что она хотела облегчить мою задачу.

Сестры объявили, что она умерла, но когда я вошел в комнату, глаза Мьюрьель были открыты, внутривенный насос все еще работал, и все остальное было подключено, как будто она была еще жива. Сестрам трудно далась ее смерть.

Позже тем же вечером мне сказали, что одна из сестер звонила администратору и пожаловалась, что я, возможно, убил пациентку морфином. Администратор не стал меня вызывать, поскольку он был не врач. Таким образом дело дошло до медицинского руководителя персонала, который был в гостях.

На следующий день руководитель персонала, хорошо меня знавший, вызвал меня, и я объяснил ему, что случилось. Но что меня неприятно поразило, так это неспособность сестер войти в эту комнату. Они увидели бы, как прекрасны были последние часы Мьюрьель. Эти часы были даром любви, который помог жить дальше тем, кто это видел. Одна недавно умершая пациентка оставила мне записку: «Благодарю вас за любовь. Я могу взять ее с собой». Она исцеляла меня и свою семью, и всех, кто с ней общался.

Эту любовь, происходящую от завершаемой в мире жизни прекрасно выразила в своем стихотворении Джульет Берч, теперь студентка колледжа Сент Джон. Оно было написано у постели ее отца, умершего через два дня.

 

Сидя с папой

Человеком, который был и есть мой отец

Его затрудненное, ритмическое дыхание

Его худая фигура теперь

Я держу его теплую руку и

В этой комнате мир

Здесь совсем нет

страха

в этой комнате.Это

мирное место, чтобы умереть.

Я

наконец

не боюсь держать руку человека, который

был так силен.

Медитация

комната, в которую

трудно войти,

но как-то

тяжело уйти.

Он открыл глаза.

Он здесь

но что происходит внутри его?

Перерыв в метрономе дыхания

Я слушаю внимательно.

И затем ритм

подобно усталым часам

возвращается.

Я спрашиваю себя

не плачет ли он

внутри. Неужели он совсем

не испуган?

Я меньше беспокоюсь –

потому что я смотрю и вижу

теперь руку, которую он держит

мою.

 

Контраст между естественной, мирной смертью, и смертью, искусственно продолженной и лишенной достоинства, выразила в аналогичном стихотворении Джоан Нит Джордж.

 

Бабушка, Когда твой ребенок Умирал

 

Бабушка, когда твой ребенок умирал

горячий рядом с тобой

в твоей узкой кровати,

его тяжелое дыхание не давало

тебе покоя

и разбудило тебя когда

он вздохнул

и перестал дышать.

 

Ты держала его до горького рассвета

и утром

одела его, причесала его волосы,

ты лила слезы, но ты не плакала

пока наконец он не лег

среди диких ирисов в землю

душа его непостижимо ушла к Богу. Аминь.

 

Но бабушка, когда мой ребенок умирал

сладостный Иисус, он умирал трудно.

Мотор рядом

с его стерильной кроватью

стонал, шипел и жужжал

когда он пел о своей боли –

низкими нотами и высокими нотами

медленной чредой

проскальзывавшей через облако лекарства.

Мои слезы, напрасные,

медленно капали

как глюкоза или кровь

из бутылочки.

И когда он умер

мои глаза были сухи

и боги в белых халатах

отвернулись.

 

Date: 2015-06-08; view: 482; Нарушение авторских прав; Помощь в написании работы --> СЮДА...



mydocx.ru - 2015-2024 year. (0.005 sec.) Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав - Пожаловаться на публикацию