Благовестие один на один

Мы завершили предыдущую главу, указав, быть мо­жет, на самый существенный недостаток, который при­сущ адвентистам, когда они общаются с секулярными людьми: речь идет о нашей неспособности учиться язы­ку и терминологии, которая соответствует их опыту. Как научиться их языку? Так же, как делают дети: слушая и говоря. Если мы регулярно начнем общаться с просты­ми людьми, мы поймем, как добиться успеха в этом деле.

Но что это означает на практике? Как на самом деле можно установить контакт с секулярным человеком?

Не знаю лучшего способа, чем тот, который я назы­ваю «творческим слушанием». Это искусство задавать наводящие вопросы, мягко и ненавязчиво выясняя, что же на самом деле волнует человека. Творческое слуша­ние дается мне с трудом. Я сам люблю поговорить и по­рой разговор превращаю в монолог. А тот, кто умеет слу­шать, способен, тактично приободрив человека, заста­вить его рассказать о том, что его сейчас больше всего волнует. Моему другу Джо обычно хватало пяти вопро­сов, чтобы выяснить самые насущные заботы другого че­ловека. Должен сознаться, что мне остается только меч­тать о такой способности.

Уметь слушать творчески — значит уметь задать нуж­ный вопрос в нужное время. Однако, попытавшись сде­лать это, вы быстро поймете, что неприкосновенность | частной жизни — основная проблема в общении с секулярными людьми. Легко нарушить принятые у них нор­мы поведения и, действуя слишком быстро или слишком энергично нажимая, самого себя привести в замешатель­ство. Помните — это произойдет с вами, когда вы начне­те работать с секулярными людьми. Вы часто будете го­ворить не то, что надо, будете задевать собеседников, за­давая многочисленные вопросы, стремясь заручиться их доверием. Однако, наверное, неудача — лучший способ чему-то научиться. Когда мы были в Гринфилд-Виллидже, ассистент из лаборатории Томаса Эдисона сказал нам, что, прежде чем изготовить первую электрическую лам­пу, Эдисон предпринял 3573 неудачные попытки. Кто-то поинтересовался у Эдисона, как повлияли на него столь многочисленные неудачи. «Зато теперь, — ответил уче­ный, — я знаю столько способов не изобрести электри­ческую лампу!» Неудача — чудесный путь постижения! И наверняка распространение Евангельской вести стоит того изобретательского духа, который был у Эдисона.

Однако одно дело — экспериментировать с электри­ческими лампочками и другое — с людьми. Многие из нас вполне естественно не хотят, что называется, лезть в душу. К счастью (и раньше мы об этом уже упоминали), секулярные люди с уважением относятся к тем, кто чес­тен и открыт, к тем, кто может сказать: «Мне кажется, так говорить не стоило» или: «Извините, я сболтнул что-то не то». Пока мы таим свои чувства, общение с секу­лярными людьми будет большим приключением. Осо­знавая значение креста в наших отношениях с Богом, мы можем научиться видеть в правильной перспективе то естественное напряжение каждодневного общения.

Быть может, кто-нибудь скажет: «А разве Иисус не попал прямо в точку, когда говорил с богатым юношей? Он не тратил время на какие-то затейливые беседы». Что касается Иисуса, то зачастую это было действительно так, однако разница между Им и мною в том, что Иисус мог читать в человеческом сердце, а я этого пока не умею.

Если я когда-нибудь этому научусь, то только в резуль­тате долгого двухэтапного процесса. Мне необходимо, во-первых, устранить все препятствия, которые могли бы помешать Его Духу научить меня общаться с други­ми людьми, и, во-вторых, много времени потратить на творческое слушание. Случай с Джо, предложившим мне выпить, — исключение. Большинство незнакомых лю­дей сумеешь понять, только внимательно их выслушав. В этой своей книге я вовсе не пытаюсь умалить роль Духа в миссионерской работе, однако нельзя забывать и то, ради чего написана первая глава, — Бог, как правило, не пренебрегает процессом, который дает человек возможность научиться. Нам отведена немаловажная роль в сотрудничестве с Ним. Здесь Он преследует раз­ные цели. Во-первых, осиливая тернистый путь, кото­рый мы проделываем в попытках почувствовать, что же кроется в сердце человека с улицы, мы и о себе узнаем то, чего никаким другим способом нам не удалось бы узнать. Если согласно изначальному положению вещей было бы лучше, чтобы миссионерскую работу осуществ­ляли ангелы, они с радостью взялись бы за это дело, од­нако, рискнув, Бог поручил эту работу нам, поскольку она принципиально важна как для тех, кому мы служим, так и для нашего блага. Вторая цель, преследуя которую Бог позволяет нам спотыкаться на нашем миссионерс­ком пути, сводится к тому, что такое слушание чудесным образом свидетельствует о любви, которая была свой­ственна Христу. Вспомним слова Джона Стотта:

Диалог — признак подлинной христианской любви, потому что он указывает на наше непо­колебимое стремление освободить свой ум от тех предрассудков и карикатур, которые у нас могут быть по отношению к другим людям; такая лю­бовь предполагает и напряженное желание, взглянув на происходящее их глазами, понять, что же им мешает услышать Евангелие и увидеть Христа; она предполагает и стремление сочув­ствовать им во всех их сомнениях, страхах и го­рестях¹.

Каждый, кто счастлив в семейной жизни, знает, что любовь и умение слушать — две стороны одной монеты.

По-видимому, даже библейские писатели поступали подобным образом и подолгу слушали, прежде чем за­писать то, чем Бог поделился с ними. Так, например, хотя в Ветхом Завете и сказано, что Слово Божье творит мир, нигде это «Слово» не описывается как Божественная Личность. В то же время именно этот образ играл важ­ную роль в греческой философии. У Платона «слово» — это Божественная Личность, Которая сотворила мир, поддерживает его и ныне служит Посредником между Богом и людьми. Поэтому когда в первой главе своего Евангелия Иоанн пишет: «И Слово стало плотию», скла­дывается впечатление, что он говорит грекам: «Возвещаю вам: то "Слово", Которому вы поклоняетесь, есть Иисус Христос». Под водительством Духа внимательно прислу­шиваясь к тому, как греки представляли себе Бога, Иоанн научился действенно благовествовать им.

Поэтому тем, кто изучает Книгу Откровение, будет очень любопытно узнать, что Гекату (самую известную богиню Малой Азии I века) описывали почти так же, как Иоанн описывает Христа в 1-й главе Книги Откровение. Гекату тоже называли первой и последней, началом и концом. Считалось, что у нее находятся ключи от неба и ада и что она может позволить людям заглянуть туда. Таким образом, грекам, населявшим Малую Азию, Иоанн рисовал тот образ Иисуса, который удовлетворял самым глубинным их желаниям, будучи описан понят­ным для них языком. Даже предположив, что именно Бог был источником таких ассоциаций, мы вновь убедимся: Евангелие можно воспринять только тогда, когда оно возвещается в соответствующем контексте! Это справед­ливо и в отношении людей: мы сможем понять их толь­ко тогда, когда научимся их слушать!