Картина 4

МАРИНА СЕМЕНОВНА. Ну, не дура?! Прости, Господи. (мужу) А ты чего разулыбался? Ты вон в зеркало посмотри сначала, потом улыбайся. Кто в тебя такого влюбиться то может? А? Тем более памятник в порыве страсти поставить.

МУХИН. Ну, ты ж когда -то влюбилась. Значит и ещё кто-то мог…

ШАРАФУТДИНОВ. Я тут, кстати, на днях видел, как ты какой-то пассажирке чемодан помог в вагон затащить. Симпатичная такая дамочка. Знакомая что ли?

МУХИН. Да какая знакомая. Так – помог просто.

МАРИНА СЕМЕНОВНА. Не поняла. Это на что намеки? Выходит, эта профурсетка тут не просто так сказки свои рассказывала?

ЗАХАР ЕГОРОВИЧ. Это он в теоретическом смысле. Чего звали?

МУХИН. А привет, Егорыч! Заходи!

ЗАХАР ЕГОРОВИЧ. Так о каком таком памятнике шумите?

МАРИНА СЕМЕНОВНА. Да вот видишь, Ваньке нашему памятник посреди площади выставили. Думаем – откуда взялся? Ты не в курсе?

Захар Егорович. Памятник? Тебе памятник? (Захар Егорович задумался) Это очень может быть.

ШАРАФУТДИНОВ. А ты что, видел его уже, Захар Егорыч?

Захар Егорович. Пока не наблюдал.

ШАРАФУТДИНОВ. Чего ж тогда говоришь – может быть?

ЗАХАР ЕГОРОВИЧ. Может быть, а может и не быть. Но раз вы все в беспокойстве, то, значит, вполне может быть.

ШАРАФУТДИНОВ. Да в том то и дело, что никак он не может быть, а он есть. Стоит в центре площади.

ЗАХАР ЕГОРОВИЧ. Значит, и причина тому есть.

ШАРАФУТДИНОВ. В том то и дело, что нет никакой причины! Нет и все!

МАРИНА СЕМЕНОВНА. Что, правда что ли какая то баба в него влюбилась? (Мухину) Ты чего сыну скажешь, когда он на каникулы приедет? Бессовестный ты человек…

ЗАХАР ЕГОРОВИЧ. Женщина - это вряд ли. Тут скорее государственная благодарность.

МУХИН. За что?

ЗАХАР ЕГОРОВИЧ. Вот предположим, что ты боец невидимого фронта.

МУХИН. Кто?

ЗАХАР ЕГОРОВИЧ. Разведчик

МУХИН. Я?!

ЗАХАР ЕГОРОВИЧ. А что? Вполне вероятно. На первый взгляд, ты вроде бы тихий. Вроде бы неприметный. Никто на тебя внимания не обращает. Пока, конечно, ты лишнего не выпьешь. А так – машет человек метлой и машет. А на самом деле Ваня для своей страны стратегическое задание выполняет. Вот Родина его памятником и отблагодарила. Вы нам – мы вам. А признаться, за что именно Ивана наградили, никто не может. Потому что это, опять же, государственная тайна. За семью печатями. (довольно хохотнул) Вот все и сходится.

МАРИНА СЕМЕНОВНА. Мамочки родные, и этот с ума сбежал. Да какой же из него разведчик?

ЗАХАР ЕГОРОВИЧ. Законспирированный, какой же еще.

МАРИНА СЕМЕНОВНА. Так ему ж для разведки куда то уезжать нужно. А он всю жизнь тут сиднем сидит. В армию и то по болезни не взяли. У него ж грыжа.

МУХИН. В отпуск к морю два раза ездили. К твоей тетке в Крым. Не помнишь что ли?

МАРИНА СЕМЕНОВНА. И чего ты там в Крыму наразведывал, кроме язвы желудка?

МУХИН. Я уточняю просто. А в Португалии, как и в других дальних заграницах ни разу не был. Это правда.

ШАРАФУТДИНОВ. Крым, кстати, это территория иностранного государства. Они тоже в НАТО хотели вступить.

ЗАХАР ЕГОРОВИЧ. А скорее всего, ты, Вань, как раз здесь, на месте свою тяжелую работу ведешь.

ШАРАФУТДИНОВ. А памятник ему, выходит, Массад израильский за эти труды поставил? Или Аль-Каида? Так получается?

ЗАХАР ЕГОРОВИЧ. Отчего же. Поиск врагов внутренних, тоже есть задача архиважнейшая.

МУХИН. Да хватит вам издеваться. Нашли Штирлица.

МАРИНА СЕМЕНОВНА. Чего ж ты тогда молчишь? Чего же не сознаешься, почему тебе, олуху такому, памятник поставили?

МУХИН. Да сколько вам говорить, не знаю я! Не мне это памятник. Ошибка это…

ШАРАФУТДИНОВ. Может поближе монумент рассмотрим? Дойдем до площади?

МУХИН. А чего я пойду на чужой памятник глазеть? Других дел много.

Для приличия стукнув в дверь, врывается Маша Козулина, она заканчивает школу и поэтому торопится все успеть. Фразы вылетают у неё с пулеметной скоростью.