Трайбализм, непотизм (кумовство)

Отношения родства, обеспечивавшие устойчивость человеческих коллективов в традиционном обществе, выполняют в той или ной форме ту же функцию и сегодня. Люди, сплоченные родством, активно действуют во многих сферах жизнедеятельности современного общества, порождая такие явления, как трайбализм, непотизм (кумовство), а в конечном счете — коррупцию, которая на Востоке обрела громадные масштабы. Например, в современной экономике Китая специалисты видят возврат к «тысячелетнему опыту», поскольку в сельском хозяйстве и легкой промышленности предпочтение отдается именно семейным (а фактически — клановым) предприятиям. В этом видят и большую роль культа предков, который сохраняется в Китае при всех режимах, благодаря чему объединения родственников не утратили функции важной социальной силы (Сусоколов 2006: 146-147).

Аналогичные выводы делают исследователи на материале Индии: «При более пристальном рассмотрении выявляется, что многие ассоциа-

\292\

пни представляют собой плотные сети, отвечающие интересам каст, и строятся на принципах родства. Институты родства получают новую экономическую роль» (Харрисс-Уайт 1999: 445).

Эти же отношения формируют базис так называемой неформальной экономики (НЭ), которая составляет подчас доминирующий сектор в экономиках развивающихся стран. Э. де Сото, опубликовавший lj конце 80-х классический труд по НЭ, изучив ситуацию в Перу, заключает: «Семью, объединявшую разные поколения родственников, в городах заменили сети коммерческих или производственных отношений: совместное участие в бизнесе "дядей" и "кузенов" сейчас обычное дело... человек, впервые приехавший в город, вскоре начинает понимать, что никто кроме родственников или земляков не намерен входить с ним в отношения. Из наших опросов следует, что лучше всего идут дела у тех мигрантов, кто нашел влиятельных родственников в Лиме. Требуется достаточно времени и ресурсов, чтобы создать и поддерживать широкую сеть друзей, "дядюшек" и "кузенов", и это сдерживает развитие широкого эффективного рынка» (Сото 1995: 176).

Подобная система, как выясняется, в известной мере предоставляет гарантии при ведении бизнеса. Например, субъекты неформальных рыночных отношений, пострадавшие от недобросовестности партнеров, обращаются к их семьям, родственникам или друзьям в надежде, что групповое давление принудит виновного компенсировать нанесенный ущерб.

Это необходимо для поддержания репутации данной группы в бизнес-сообществе. Репутация же имеет в условиях НЭ решающее значение, о чем уже было сказано В свою же очередь, репутация индивида зависит от принадлежности актора к «определенной семье, касте, общине». Причем приоритет родства подчас выше, нежели деловые интересы.

Порой же общественные структуры, основанные на родстве, создают серьезные препятствия для развития рыночной экономики. Хорошо известны примеры из африканской действительности, когда преуспевшие бизнесмены стараются скрыться от своих соплеменников, вплоть до отбытия в другие страны, так как в противном случае вынуждены принимать многочисленную родню (соплеменников), которые рассчитывают на содействие. Это явление, конечно, имеет и оборотную сторону, так как в случае полного краха, что случается с бизнесменами не так уж и редко, они всегда могут рассчитывать на помощь своих соплеменников.

Подобного рода коллективы, объединенные идеей родства, функционировали у нас, по моим наблюдениям, еще в 50-е годы XX века. Моему отцу, уроженцу Ленинграда, приходилось принимать многочисленных родственников из деревни в Новгородской области, откуда родом была его мать. Когда они приезжали, первым, как помню, было выяснение степени родства, о которой мой отец не имел никакого представления. Да и бабушка тоже, как правило, пребывала в неведении о существовании той или иной родни. Однако, действительно, из деревни достаточно часто

\293\

приходили посылки с деревенским продовольствием, родители же в свою очередь отправляли промтовары (обувь, одежду и т. д.). Это свидетельствует о чрезвычэиной жизнестойкости данных структур, которые советская впасть целенаправленно разрушала.

2. Трайбализм и непотизм в политике

Большие коллективы, объединенные идеей родства, являются важными троками на политических сценах многих современных государств, прежде всего восточных. Политические лидеры, идентифицирующие себя с ними, апеллируют к их членам, используя традиционные отношения взаимных обязательств между родственниками, что делает подобные коллективы весьма конкурентоспособными в борьбе за политическую власть. В результате возникают современные но форме, т. е. организованные по модели западной политической культуры, партии и движения, состоящие на самом деле из соплеменников, членов этнорешональных групп. Политическая борьба между подобными структурами на самом деле зачастую уходит своими корнями в традиционную вражду между соответствующими социально-родственными коллективами (племенами), характерную для более ранних эпох. Б случае прихода к власти лидеры также формируют государственные управленческие структуры из членов своих «партий», уповая в первую очередь не на профессиональную пригодность, а на лояльность и родственную солидарность, укорененную в обычно-правовой ментальное™. Такое явление получило название трайбализм (от англ, tribe — племя). Первоначально данный феномен отождествлялся с Африкой, хотя на самом деле он широко распространен по всему Востоку.

Трайбализм был широко представлен в кавказских и среднеазиатских республиках СССР, хотя его исследования, по известным причинам, практически отсутствуют. Например, в Адыгее в течение всего советского периода представители Э1 непременной группы бжедугов занимали все посты в административном аппарате района. При этом создавались условия, при коюрых проникновение представителей других племенных подразделений как в партийный аппарат, так и на хозяйственно-административные должности, практически исключалось. По мнению исследователя-очевидца, именно племенное сознание играло первостепенную роль в формировании политической структуры советского периода в данном регионе. Причем внуфи этого «клана» имитировались кровнородственные отношения, в частности, за счет символической экзогамии, так как браки заключались преимущественно с русскими (Панеш 1995:13-5, 31).

После распада СССР трайбализм в бывших азиатских и кавказских республиках стал еще более очевидным. В Казахстане, например, по мнению экспертов, создалось положение, когда «под гром деклараций о построении демократии в стране укореняется этнополитичсская структура, основанная на иерархическом племенном делении... Действия большей части казахской политической элиты, особенно в кадровой политике, под-

\294\

сознательно определяются принципом жузовой (племенной. — В. Б.) солидарности. Тем самым, трайбализм, хотя и неофициально, положен в основу государственного существования Казахстана» (Гусев 2005).

Трайбализм имеет давние традиции в Кыргызстане. Первые годы советской власти ознаменовались групповой борьбой за руководящие посты в партийно-государственном аппарате, которая воспроизводила былую межплеменную борьбу за скот и пастбища. Ожесточенная родовая борьба стала повседневностью в кампаниях по перевыборам партийных и советских органов и проходила под лозунгом «Власть своему». Феномен трайбализма проявил себя в полной мере и в процессе коллективизации сельского хозяйства. Он принял форму создания колхозов по родовому принципу, просуществовавших в таком виде почти до крушения колхозной системы.

И сегодня этот лозунг продолжает оставаться элементом реальной политики во время выборов, и в первую очередь президента. Традиция ответственности рода за своих членов продолжает существовать. Известны случаи, когда растрата, совершенная каким-нибудь проворовавшимся торговым «деятелем» или чиновником, покрывалась за счет средств родственников и сородичей. Практически кандидаты в депутаты всех уровней и на другие выборные должности выдвигаются только у себя на малой родине, то есть среди сородичей и соплеменников, и после избрания продолжают опираться на их поддержку.

Парадоксально, но сегодня влияние трайбализма и клановое™ характерно не только в массе сельского населения, оно возросло также и в городах. Причина, видимо, в массовой внутренней урбанизации, когда в города вместе с людьми переносятся и клановые взаимоотношения. Те в свою очередь оказывают сильное воздействие также и на образованную часть общества, из которой комплектуются органы управления страной.

По мнению эксперта, практически любой кыргыз, даже если он является горожанином «со стажем» и имеет высшее образование, в том числе и полученное за границей, сознательно или бессознательно чувствует себя членом определенного племени и рода. Любой министр или чиновник всегда старается сохранить связи со своим племенем и родом, находя у них поддержку и в то же время поддерживая их. Не является исключением и глава государства. Словом, вся система властных отношений, вся пирамида власти функционирует за счет вовлечения в нее родственников и земляков (Омаров 2007).

Причиной революций в Кыргызстане (2005, 2009 гг.) стало несправедливое, с точки зрения населения, распределение властных полномочий между северными и южными племенными группами в центральных органах управления. В сегодняшнем обществе, как утверждается, трайбализм мимикрирует, рядится в демократические одежды, сохраняя при этом свою клановую, родовую сущность и активно влияя на политические процессы, происходящие в стране. «Трайбализм с "демократическим" лицом

\295\

стал реальностью в политике Кыргызстана и в силу того, что в его обществе лишь тонкая прослойка интеллигенции понимает и разделяет взгляды западной либеральной идеологии. В роли же основной массы акторов политической жизни выступает носительница трайбализма и клановости мононациональная сельская община страны, поскольку другие этнические Фупны в ней практически никакого участия не принимают» (Омаров 2007).

В современном Таджикистане стабильность также «держится на хрупком контракте, заключенном между обитателями цитадели в Душанбе и ее однородным квазикровнородственным составом... Махалгарои — это таджикский вариант местничества с элементами трайбализма... Размежевание в обществе проходит не по политическому (левые-правые, коммунисты-исламисты и т. д.), а по этнорегиональному признаку. Это значит, что мулла или коммунист района А" не окажут поддержки мулле или коммунисту района Б". Скорее мулла сговорится с коммунистом из своего района. Точно так же и таджикский филолог, спустившийся некогда (давным-давно, сам не помнит, котда!) в Душанбе из района с преобладанием холмистой местности, проголосует на выборах в Академию против своего коллеги не потому, что тот не разбирается в филологии, а потому, что имел несчастье спуститься в столицу с противоположной стороны... Провинциальный историк, сидя в Душанбе, прежде чем давать оценку тому или иному деятелю прошлого, вначале поинтересуется, из каких краев он родом? Тому, кто из "неправильного" района, может не повезти! Таджикская история богата, на всех компромат найдется. Вот и получается, что коммунисты, исламисты, филологи и историки из холмистого района собьются в одну кучу, а их квазиколлеги и квази-друзья из партии из кочковатого района образуют "свою группу солидарности"» (Абдулпаев 2009).

Могу подтвердить по своему личному опыту общения с образованными представителями бывших кавказских и среднеазиатских республик СССР, что не только «филологи» или «историки», но и этнографы-коллеги, в чо время уже давно покинувшие свои республики и трудившиеся в научных центрах Ленинграда и Москвы, характеризовались аналогичной мен-тальностью. Уже в «перестройку" они очень остерегались, а то и отказывались публиковать свои статьи, касающиеся трайбализма и на Кавказе, и в Средней Азии, мотивируя это тем, что на родине это может быть воспринято отрицательно. Иными словами, местные коммунистические и советские власти скрывали от центра реальные основы социальных отношений в своих республиках, которые, в соответствии с господствовавшей тогда идеологической доктриной, считались феноменом первобытности, чего при «развитом социализме» не могло существовать в принципе.

Близки трайбализму непотизм или кумовства. Эти два термина yiioi-рсбляются сегодня в качестве синонимов и означают служебное покровительство родственникам, близким и друзьям, предоставляемое должностным лицом в ущерб делу. Иногда они употребляются наравне с понятием трайбализм, но чаще всего имеется в виду именно расстановка на руководящие должности своих родственников, друзей, земляков. Практически повсеместно это официально осуждается, а обвинение в непотизме (кумовстве) действующей власти со стороны оппозиции (демократической или вооруженной) — характерная черта политических культур государств

\296\

Востока. Однако при любой форме смены власти данное явление воспроизводится вновь и вновь. Это закономерно. Если в обществе, состоящем из социально-родственных коллективов (родов, кланов, племен и т, д), в которых люди объединены плотной сетью взаимных обязательств, лидер при расстановке кадров будет ориентироваться не на «своих», а привлекать.<ч\'жих», то это обернется тем, что «чужие» «перетянут одеяло» на свою родню. В результате и дело не выиграешь, и испортишь отношения со своей родней, которая в подобных условиях является практически единственной социальной опорой.

Действительно, для традиционного общества, состоявшего из социально-родственных коллективов различных уровней, невыполнение своих обязательств перед сородичами считалось тяжким преступлением. Поэтому уже при зарождении государственной организации возникали элементы управления, призванные действовать в интересах всех. Например, избрание вождей зачастую проводилось через ритуалы, символически как бы отсекавшие их от своих родственных групп, что делало их независимыми, способными действовать в интересах не только своих кланов. В частности, в процессе коронации они обязаны были либо вступать в инцестуозную связь, как правило прилюдно, либо даже убивать своих ближайших родственников.

В то же время необходимость укрепления властной вертикали определила в качестве ведущего принципа иерархического соподчинения принцип личной преданности. Действительно, «вертикаль» вождя, ориентированная в первую очередь на служение интересам дружины, н известной степени противостояла социуму, в котором родственные группирования (кланы) преследовали свои эгоистические интересы. Преданность же достигалась либо за счет привлечения на нижестоящие должности (субвождей) младших родственников клана «начальника», обязанных ему подчиняться в соответствии с прежней традицией, либо «чужаков», людей «без роду и племени», которые в условиях традиционного общества были обязаны вождю самим фактом существования. Поэтому из них формировалась преимущественно и дружина, что давало возможность осуществлять властные полномочия в интересах вождества (дружины) и применять насилие по отношению к «своим».

Собственно, схожие проблемы встают перед лидером любого восточного государства. В отсутствие рыночной экономики, единственным интегрирующим началом государства является властная административно-бюрократическая «вертикалы*, по-прежнему противостоящая социально-родственным (племенным) группированиям, организующим подавляющее большинство населения. Поэтому следование западным принципам действия государственной машины (что, тем не менее, всегда декларируется) на деле грозит целостности страны. Ориентация же на «своих» влечет обвинения со стороны оппозиции в «непотизме» и

\297\

'.кумовстве». Почти каждая смена власти в данных странах сопровождается подобными обвинениями, и именно поэтому каждая новая власть снова прибегает к тем же приемам.

Сегодня налицо стремление некоторых национальных лидеров официально отойти от западного «эталона» при формировании госаппарата. Показательная в этом смысле статья директора Центра стратегических исследований при президенте Республики Таджикистан. В ней, н частности, говорится: «Президент Таджикистана имеет полное право назначать на руководящие посты своих родственников и друзей, если они имеют нужное образование и соответствуют всем критериям... Дети президента, как и дети любого другого гражданина республики, обязаны адаптироваться в обществе и определиться, где они будут работать, на что имеют полное право.,, В Таджикистане родственные связи всегда использовались и будут использоваться. У нас такой менталитет, что родственники стараются держаться вместе, ближе друг к другу.

Родственные связи будут использоваться у нас всегда и всеми, несмотря на то, кто находится у руля власти. Подтверждением тому могут быть и наши политические партии. Например, в Партии исламского возрождения Таджикистана (ПИВТ) руководящие посты занимают брат нынешнего председателя Мухиддина Кабири и сын бывшего лидера ПИВТ Сайда Абдулло Нури. Но никто не говорит, что эта партия — партия родственников...»

Далее автор аргументирует это объективной закономерностью, характерной «для всех государств Центральной Азии, а также большинства государств мира, кроме некоторых западноевропейских стран, где большие демографические проблемы, а родственники отдалены друг от друга... Например, бывшего президента Кыргызстана Аскара Акаева в свое время обвинили в назначении родственников на высокие государственные посты, из-за чего его сместили. Сегодня в тех же злоупотреблениях властью кыргызская оппозиция обвиняет уже президента Кур-манбека Бакиева, сторонники которого в 2005 году такие же обвинения выдвинули против Акаева. И руководители временного кыргызского правительства тоже начали раздавать высокие государственные посты своим родственникам и друзьям» {Чоршанбиев 2010).

Действительно, негативное отношение к подобному явлению идеологически восходит к работам М, Вебера, сформулировавшим «идеальный тип» бюрократии, который должен лежать в основе цивилизованного общества. Он исключает подбор кадров по каким-либо иным критериям, кроме индивидуальных способностей к выполнению профессиональных функций. Цель — чиновники должны действовать эффективно в интересах всего государства, а не тех или иных групп.

По сути, аналогичные идеи отстаивал еще Конфуций, что было принципиально важно для Китая — страны с глубочайшими бюрокра-

\298\

тическими традициями. Там, как известно, с древних времен существовала целая система воспитания государственных служащих; критерием их отбора была не принадлежность к 6oiатому и знатному роду, а личные заслуги и интеллект, который регулярно испытывался на государственных экзаменах. В храме Конфуция до сегодняшнего дня сохранились каменные сгелы с именами успешно сдавших императорские экзамены на звание чиновника. Подобные испытания в целях борьбы с коррупцией и непотизмом были недавно восстановлены в Китае.

В общем, страны Востока в известной мере находятся в тупиковой ситуации. С одной стороны, отказ от непотизма или кумовства чреват социальной нестабильностью, ослаблением управляемости государством и, в конечном счете, его распадом. С другой — а результате его официального признания страна может быть причислена мировым сообществом к разряду «нецивилизованных», что негативно скажется на экономическом взаимодействии с Западом, поддержке со стороны международных финансовых институтов. Тем более в последнее десятилетие «цивилизованный мир» отчетливо продемонстрировал готовность бороться с «деспотиями» методами прямого насилия.