Архивы и архивное дело в Советской России и СССР

Архивное дело в 1917 - 1960-х годах. Архивы в годы революции 1917 года и гражданской войны. В советской литературе начало коренных преобразований в архивном деле связывали с Октябрьской революцией и последовавшими Декретами об архивах и архивном деле. Однако работы современные отечественные исследования по истории архивного дела показали, что изменения в архивном деле произошли раньше, а проекты архивной реформы, как было показано выше, появлялись уже с начала XIX века. Сутью всех предложений об архивной реформе уже тогда было требование централизации архивов, подготовки квалифицированных архивных кадров.

К 1917 году архивисты и историки единодушно выступали за необходимость архивных реформ. В это период свой проект архивной реформы предложил военный архивист Ф.А.Ниневе. 18 марта 1917 года Ниневе направил Временному правительству “Записку об организации архивов в России” и написал соответствующее письмо в Государственную Думу. Он предлагал централизацию, концентрацию архивов Морского, Военного и других министерств. Однако эта реформа также не была реализована.

Необходимость реформирования архивного дела была очевидна. Именно по этой причине сразу после Февральской революции они объединились в Союз российских архивных деятелей. Непосредственный повод для создания этого объединения был весьма печален и тревожен: в первые же дни Февральской революции в Москве, Петрограде, в провинции запылали костры из архивных документов во дворах зданий органов полиции и жандармерии. В частности, в Петрограде было подожжено здание Окружного суда, с ним сгорел почти целиком архив Петроградского охранного отделения; было подожжено здание Департамента полиции, где хранилась часть архива. Поджоги и погромы архивов были вызваны не только народной волной ненависти к старому режиму, в них нередко участвовали и лица, прямо заинтересованные в уничтожении определенных категорий документов - например, секретные сотрудники охранных отделений.

В эти мартовские дни 1917 года группа петроградских интеллигентов во главе с М.Горьким выпустила “Воззвание” к гражданам России с призывом беречь архивы, сохраняющие исторические документы - достояние всего народа (позже некоторые историки несправедливо будут относить время возникновения этого документа ко времени Октябрьской революции).

В эти же дни создается Союз российских архивных деятелей (Союз РАД). В эти мартовские дни флотский офицер, начальник архива Морского министерства А.И.Лебедев разослал столичным архивистам и историкам приглашение на собрание 18 марта 1917 года. На этом собрании был поставлен вопрос о судьбе архивов, об архивной реформе в России, и был создан Союз РАД. Совет Союза возглавил академик А.С.Лаппо-Данилевский, кроме него в Совет вошли восемь членов: Я.Л.Барсков (представитель Государственного и Петроградского главных архивов МИД), В.Г.Дружинин, Б.Л.Модзалевский (представитель архива Академии Наук), Н.А.Мурзанов (представитель Сенатского архива), Д.П.Струков (представитель Артиллерийского исторического музея), князь Н.В.Голицын, А.И.Лебедев, А.С.Николаев, и три кандидата в члены совета - И.А.Блинов (из Сенатского архива), К.Я.Здравомыслов (начальник архива и библиотеки Синода) и С.А.Розанов.

Союзу РАД 22 июня 1917 года министром народного просвещения официально было поручено собирание материалов по истории революции 1917 года, координировать деятельность различных организаций, собирающих эти документы. Однако задача Союза осложнялась тем, что различные ведомства и организации собирали материалы самостоятельно, а для формирования единого архива для них не было законодательных предпосылок.

Союз предпринял попытки создания проектов реформирования отечественного архивного дела. К.Я.Здравомыслов в конце сентября 1917 года составил “Записку”, которая стала основой другого документа - “Проекта закона об архивах”, написанного князем Н.В.Голицыным. В этих документах были сформулированы важнейшие принципы, которые позже найдут отражение в советских Декретах 1918 года: - неделимость, недробимость архивных фондов; - идея передачи всех архивов и архивных документов в собственность государства; - положение о передаче руководства архивами Министерству народного просвещения.

Годы революции и гражданской войны нанесли огромный ущерб архивам и их документам. Уже упоминались поджоги архивов в дни Февральской революции. Осенью 1917 года из Петрограда в связи с немецким наступлением были эвакуированы некоторые архивы и архивные фонды. Они спешно вывозились на баржах и в вагонах поездов, на местах хранились в ужасных условиях в неприспособленных помещениях. Многие документы погибли. В столицах и в провинциальных городах архивные документы нередко шли на растопку печей, на самокрутки, использовались как оберточная бумага. Архивы, значение которых представители новой власти просто не понимали, нередко подвергались разграблению: помещения конфисковывались под жилье, растаскивалась мебель архивных учреждений, нередко высказывались суждения о ненужности “старых бумаг”. При захвате в октябре 1917 года Московского Кремля частично погибли в огне документы Московского отделения архива императорского двора и губернского архива старых дел. В нескольких местах дворцового архива были устроены отхожие места.

На местах положение было еще тяжелее. Например, в Пермском архиве из архивных дел “добывали” чистую бумагу, а сами дела отправляли на растопку и изготовление конвертов, гордясь тем, что “в Советской России ничего даром не пропадает”.

Варварское отношение к архивам и архивным документам - частый спутник восстаний и революций. Хорошо известен пример революционной Франции: скажем, когда Наполеон приказал перевезти Ватиканский архив в Париж, документы пропадали и гибли целыми возами. В ходе Великой Французской революции были уничтожены многие ценные документы, драгоценные коллекции рукописей и акты, восходившие ко времени Карла Великого - они были объявлены “феодальными” бумагами и погибли в огне костров. С 3 октября 1792 года по 1838 года (в течение 46-ти лет!) французская артиллерия “стреляла” древними документами: они были специально свалены в арсеналы для производства картузов к пушечным зарядам. Россия первых лет революции не представляла некое исключение из мировой практики революций.

Осенью 1917 года руководство большевистского правительства, понимавшее значение архивов, послали комиссаров в ведомства и в архивы. Например, матрос Н.Г.Маркин, посланный комиссаром в Народный комиссариат по иностранным делам, в период с ноября 1917 года по февраль 1918 года инициировал издание семи выпусков сборников тайных дипломатических документов, договоров России, заключенных с иностранными державами. Правда, качество этой публикации было весьма невысоким.

Новое правительство должно было сформировать свою политику в отношении архивов.

Одним из первых советских организаторов архивного дела стал Д.Б.Рязанов, назначенный уполномоченным Совета Народных Комиссаров Петроградской коммуны по архивам, когда весной 1918 года архивы эвакуировались из Петрограда в Москве. Рязанов имел опыт работы с архивами и архивными документами: он, по поручению германских социал-демократов, занимался поисками рукописей К.Маркса и Ф.Энгельса, работал во многих архивах и библиотеках. Рязанов привлек к сотрудничеству Союз РАД, вместе с его деятелями в марте 1918 года он сконструировал орган по управлению архивами - Совет по управлению архивами (с апреля - Центральный комитет по управлению архивами (ЦКУА)). ЦКУА занимался выявлением, учетом и охраной архивов, находившихся в опасности. В частности, его сотрудники приводили в порядок дела Канцелярии Временного правительства, дел Правительствующего Сената - все эти документами грудами лежали на полу в разных помещениях.

Другим важным начинанием ЦКУА стала попытка свести воедино идеи относительно архивной реформы: создавались проекты Положения об управлении архивами. Согласно этим проектам, предполагалось, что новое Архивное управление будет курировать и заниматься охраной не только архивных, но и других научных исторических учреждений - Археографической комиссии (закрыта в конце 20-х годов), кафедры архивоведческих дисциплин Петроградского и Московского археологических институтов (закрыты в 1922 году), Комитета по русской иконописи, Румянцевского музея (расформирован в 1921-1927 годах), Константинопольского археологического института, Российского исторического музея, Русского исторического общества (закрыто в 1920 году), Совета РАД (закрывался в 1922 году, окончательно закрыт в 1924 году). Как видно, почти все эти научные учреждения были закрыты в 20-е годы. Важным пунктом проекта Положения была идея о создании многоуровневой системы архивов - о создании наряду с государственными архивами архивов общественных организаций.

1 июня 1918 года вышел подписанный В.И.Лениным, В.Д.Бонч-Бруевичем и Н.П.Горбуновым Декрет Совета Народных Комиссаров “О реорганизации и централизации архивного дела в РСФСР”. Тогда же взамен ЦКУА для руководства архивным делом в стране было образовано Главное управление архивным делом при Наркомпросе РСФСР (ГУАД или Главархив). Именно с 12-ти пунктов этого декрета советские историки вели отсчет истории советского архивного дела. Менее года спустя вышла целая серия декретов СНК РСФСР в дополнение декрета 1918 года: “Об архивах и делах расформированной прежней армии” (27 марта 1919 года), “О хранении и уничтожении архивных дел” (31 марта 1919 года), “О губернских архивных фондах” (31 марта 1919 года), “Об отмене права частной собственности на архивы умерших русских писателей, композиторов, художников и ученых, хранящихся в библиотеках и музеях” (29 июля 1919 года).

В ленинских декретах об архивах и архивном деле содержался ряд очень важных положений: 1 - все архивное дело в стране (в центре и на местах) централизовывалось, теперь все архивные документы и архивные фонды принадлежали государству и составляли Единый Государственный архивный фонд РСФСР (ЕГАФ РСФСР); все архивы правительственных учреждений ликвидировались как ведомственные учреждения; 2 - в целях научного использования архивных документов архивы освобождались от ведомственного контроля: теперь ведомства не могли произвольно распоряжаться своими архивами, их делами и документами; 3 - частные архивы умерших деятелей отечественной науки и культуры, переданные на хранение в библиотеки и музеи тоже становились собственностью государства. В целом декреты стали важным шагом на пути архивной реформы и создания условий для научного использования документов, они провозглашали принцип гласности в пользовании исследователей архивными документами.

В годы революции и гражданской войны комплектование старых архивов продолжалось. Создавались и новые архивы. 17 сентября 1920 года был создан Государственный архив РСФСР (ГА РСФСР), в состав которого вошли документы с древнейших времен до современности. ГА РСФСР был подразделен на четыре отделения. Первое отделение включало документы “древлехранилища” - материалы по внешней и внутренней политике России до XVIII века (это были фонды бывшего Московского главного архива МИД и его “Древлехранилища”, часть фондов бывшего Государственного архива Российской империи). Второе отделение стало хранилищем государственных документов с XIX века по 1917 год (образовано из фондов бывшего Петербургского главного архива МИД). Третье отделение (Московский историко-революционный архив) стало хранилищем документов по истории революционного и общественного движения до 1917 года (включило документы московских учреждений политического сыска, позже - фонды Департамента полиции, III отделения и др.). Четвертое отделение (архив Октябрьской революции) хранило документы, созданные после 1 марта 1917 года. Архив Октябрьской революции (АОР), комплектовался документами по истории революционного движения, документами по истории революции, фондами периода гражданской войны - причем, не только советскими: так, в АОР из ВЧК поступили архивы правительства А.В.Колчака (в том числе и его личный архив), архив А.И.Деникина, другие документы антибольшевистских правительств, организаций и движений. В дальнейшем АОР станет самостоятельным Центральным государственным архивом Октябрьской революции.

Архивы в годы революции и гражданской войны (особенно вновь созданные советские архивы) ощущали острую нехватку образованных кадров. Открывались краткосрочные курсы для подготовки архивистов, архивисты выходили не только из археологических институтах в Петрограде и Москве и в открывшихся в 1917 и 1918 году соответственно Казанском северо-восточном археологическом и этнографическом институте и Киевском археологическом институте, архивную подготовку получали и студенты ряда университетов, студенты открытой в 1919 году Академии истории материальной культуры в Петрограде (и ее отделения в Москве), и студенты многих других советских вузов. В Петрограде и Москве с 1923 года выходил журнал “Архивное дело”. Документы из ряда архивов (в основном по истории революции и революционного движения) публиковались в журналах “Красный архив”, “Красная летопись”, “Пролетарская революция” и многих других.

Организация архивного дела в 1920 годы. Отход от положений Декретов об архивах. Положения декретов имели важное значение для реформирования и управления архивным делом в стране. Однако проведение его в жизнь оказалось очень трудным делом: часто идеи декретов не принимались на местах или трактовались с местнических позиций. Кроме того, уже вскоре после публикации декретов в управлении архивным делом начинают проявляться тревожные симптомы. В августе 1920 года заведующим Главархивом вместо Рязанова становится его основной оппонент, видный советский историк и заместитель наркома просвещения М.Н.Покровский. Покровский, как и руководители большевистского правительства и компартии считал, что архивы и архивные документы должны обслуживать не столько научные, сколько политические потребности. Ввиду такого корпоративного подхода к архивам в управлении архивным делом нарастают приметы политизации, нарушаются принципы Декретов об архивах, в частности, главный принцип - принцип централизации: крепнет ведомственный, утилитарный, узко-практический подход к архивам.

В архивах были произведены “чистки” среди сотрудников. Например, в Петроградском отделении архивного ведомства только с конца 1921 года по начало 1922 года было уволено около 2/3 состава архивистов. Историки, архивисты, специалисты были заменены “пролетарским”, партийным “элементом”, часто не имевшим даже среднего образования (так, в Ленинградском отделении Центрального исторического архива к 1927 году уже более половины сотрудников не имели высшего образования).

26 ноября 1921 года одновременно с проведением чисток Главархив был передан из ведения Наркомпроса РСФСР в ведение ВЦИК Советов и был реорганизован в Управление Центрархивом РСФСР, который осуществлял руководство архивами, в том числе и через губернские отделения Центрархива. Термином “Центрархив” стали определять совокупность всех архивных учреждений республики. В феврале 1925 года коллегия Центрархива утвердила новое “Положение об организации ЕГАФ РСФСР”, в соответствии с которым все документы в архивах должны были быть перегруппированы по новой схеме: они делились на дореволюционные и послереволюционные - на “исторические архивы” и “архивы Октябрьской революции”, а также на документы центрального и местного происхождения.

В 1924 году Петроградское отделение Центрархива превращается в Петроградский (потом Ленинградский) центральный исторический архив. Помимо Московского центрального исторического и Ленинградского центрального исторического архивов создаются исторические архивы в республиках, областях, губерниях. Был образован Центральный архив Октябрьской революции в Москве (включивший и Архив Красной Армии) и архивы Октябрьской революции в республиках, областях, губерниях. Образование в 1925 году центральных архивохранилищ означало расформирование Госархива РСФСР.

В составе Московского центрального исторического архива было несколько хранилищ: Древлехранилище (в основном фонды бывшего Московского архива Министерства юстиции, а также Московского главного архива МИД, Государственного архива Российской империи, архивов ряда крупных монастырей); Военно-исторический архив (документы Военно-ученого архива, Московского отделения общего архива Главного штаба); Архив революции и внешней политики (документы бывшего Московского историко-революционного архива и бывшего Петербургского главного архива МИД); четвертое хранилище образовали фонды по истории экономики и культуры - Архив народного хозяйства, культуры и быта; Межевой архив.

В 1926 году в Ленинграде образовалось три центральных архивохранилища: Архив политики и права, народного хозяйства, культуры и быта; Военно-морской архив; Дворцовый архив.

В эти годы принцип централизации нарушается самим государством: партийные (революционные) документы обособляются от остальных. 21 сентября 1920 года вышло постановление СНК РСФСР “Об учреждении Комиссии для собирания и изучения материалов по истории Октябрьской революции и истории РКП” (Истпарт) во главе с В.В.Адоратским. Уже в декабре 1921 года Истпарт становится автономен по отношению к Центрархиву: он переходит в ведение ЦК РКП(б), а с весны 1924 года начинает создавать собственные хранилища “партийно-исторических” документов, архивы Истпарта. Формирование этой многоступенчатой системы архивов Истпартов (партийных архивов) во главе с Центральным партийным архивом закончилось в 1929 году (партархивы просуществовали до 1991 года). По существу, партийные архивы возрождали традиции ведомственных, закрытых архивов: их документы не входили в ЕГАФ РСФСР, не принадлежали государству, а являлись собственностью партии.

В июле 1924 года Коллегия Центрархива утвердила “Правила пользования архивными материалами ЕГАФ”, согласно которым впервые вводились такие условия работы в архивах, как, например, необходимость прилагать к заявлению о допуске в архив анкету - с указанием партийной принадлежности, цели работы, подробными сведениями об исследователе; исследователь был обязан предъявлять заведующему читальным залом все сделанные записи - для разрешения на их вынос.

Архивные документы, в том числе и партийные, стали орудием внутрипартийной борьбы с оппозицией. Так, Политбюро под угрозой партийных санкций обязало всех членов РКП(б), хранящих в своих личных архивах или архивах учреждений письма, записки и другие документы В.И.Ленина, сдать их в Институт Ленина. Ленинские документы использовались, например, в борьбе с Л.Д.Троцким, Г.Е.Зиновьевым, Л.Б.Каменевым. Знаменитые письма Ленина от 18 и 19 октября 1917 года о “штрейкбрехерстве” двух последних были опубликованы в “Правде” в разгар борьбы с оппозицией 1 ноября 1927 года.

В 20-е годы многие категории документов засекречиваются, большие полномочия по недопущению к документов архивов получают различные ведомства. Вслед за партийными органами, в реорганизацию структуры архивов вмешиваются чекисты - в декабре 1925 года ОГПУ при СНК заявило свои права на архивы Департамента полиции, которые в дальнейшем использовались в оперативных целях - для выявления “неблагонадежных” и составления картотеки на граждан. Такие картотеки составлялись и на основании архивных материалов периода гражданской войны, документов все российских политических партий. В конце 20-х-начале 30-х годов по документам архива Департамента полиции архивисты составили 55 000 карточек и 23 000 справок биографического характера для ОГПУ и других организаций; по архивным документам было составлено также 17 000 карточек лиц, служивших в войсках Колчака, Деникина, Врангеля, в других белых армиях.

Попытки активного участия в организации архивного дела архивистов “старой школы” пресекались. В июне 1922 года были ликвидированы Московский и Петроградский археологические институты, в 1923 году были закрыты секции археографии на факультете общественных наук в Московском университете, к 1924 году прекратил существование Союз РАД, а затем - и кружок имени А.С.Лаппо-Данилевского. С 1925 года Центрархив пошел в наступление на краеведов и краеведческие организации, обвиняя их в нарушении централизации архивного дела (эти организации, действительно, нарушали монополию Центрархива, его тотальный контроль).

Одна из последних попыток ученых-архивистов помешать политизации архивов была предпринята на I съезде архивных деятелей РСФСР в марте 1925 года. На 2-й конференции архивных работников РСФСР в январе 1927 года обстановка настолько обострилась, что партийные архивисты провели отдельное Всесоюзное совещание истпартотделов.

К 1929 году ученых-архивистов на всех позициях сменили партийные чиновники. Буквально накануне II съезда архивных работников РСФСР (май-июнь 1929 года) 10 апреля 1929 года было принято постановление о создании Центрального архивного управления СССР (ЦАУ СССР). А еще до этого - в январе 1929 года согласно принятому “Положению об архивном управлении РСФСР” Центрархив преобразовывался в Центральное архивное управление РСФСР (ЦАУ РСФСР), подчиненное ВЦИК Советов. В состав ЦАУ РСФСР и ЦАУ СССР вошли почти одни и те же люди, а позже ЦАУ РСФСР просто стало придатком союзного управления, а документы российских архивов растворились в общесоюзном ГАФ. Положение должно было закрепить принцип централизации архивного дела - все архивные органы должны были подчиняться ЦАУ. Но несмотря на это, тенденция усиления ведомственного принципа и отчуждения от ЕГАФ (теперь назывался ГАФ) целых комплексов документов - сохранялась и крепла. Постепенно к числу ставших “неприкасаемыми” партийных архивов и архивов ОГПУ присоединялись все новые и новые архивы. Широко использовалась ведомствами статья Положения о возможном десятилетнем и даже иногда 25-летнем хранении документов в госучреждениях.

В самом начале 30-х годов все документы ГАФ решено было сгруппировать в трех архивах (согласно делению истории человечества на общественно-экономические формации): феодально-крепостнической эпохи, капиталистической эпохи, эпохи пролетарской диктатуры. В 1931 году “древлехранилище” Центрального исторического архива было переименовано в Государственный архив феодально-крепостнической эпохи (ГАФКЭ), в него свозили также материалы из расформированного Архива народного хозяйства, культуры и быта в Москве, некоторые фонды разгромленных монастырей. В Архиве Октябрьской революции создавались отдельные секции - военная (Архив Красной Армии), профсоюзных материалов (Архив профсоюзов), и другие. В 1931 году из этих секций были созданы самостоятельные Центральный архив профдвижения, в 1933 году - Центральный архив Красной Армии и Центральный военно-исторический архив; позже создали Центральный фото-, киноархив СССР. В 1932 году был создан Центральный государственный архив звуковых записей. В 1935 году из двух последних архивов был создан единый Центральный фото-, фоно-, киноархив СССР.

Архивы все больше сосредоточивались на задачах хранения и учета документов, все меньше занимались организацией их использования исследователями. Зато документы архивов активно используются в политических целях и в интересах ведомств.

“Макулатурные кампании”, кадровые “чистки” и репрессии архивистов в 30-е годы. 1931 год историки считают началом коренной ломки в судьбах архивов как системы учреждений, в личных судьбах архивистов. Именно в 1931 году появилось знаменитое письмо И.В.Сталина “О некоторых вопросах истории большевизма”, опубликованное в журнале “Пролетарская революция”. В этом письме Сталин, в частности, сделал “программное заявление” о том, что историк должен писать историю в интересах своего класса и партии, а тех историков, кто опирался на документы и искал объективную истину, обозвал “архивными крысами”. Так формировалось официальное отношение к архивам и архивной работе.

Еще ранее выхода письма Сталина - 7 января 1931 года состоялось специальное заседание Коллегии ЦАУ. На этом заседании были оглашены тезисы партийного выдвиженца в ЦАУ Ф.Д.Кретова. “Тезисы Кретова” отражали основные направления партийно-государственной политики 1930-х годов в отношении архивов. Сущность этой политики проявилась в двух крупных кампаниях 30-х годов: “макулатурной кампании” и в кадровых чистках, обе кампании были тесно связаны между собой.

В 1933 году была ликвидирована Коллегия ЦАУ. Руководство проведением архивной политики осуществлял управляющий ЦАУ Я.А.Берзин, провозгласивший, что архивно-технический работник должен стать центральной фигурой архивного дела, а задачей номер один этого архивного дела - архивно-техническая разработка архивных материалов (разборка, описание, ревизия), задачей номер два - очистка архивов от политически невыдержанных лиц.

Предтечей макулатурной кампании стало постановление Коллеги Наркомата рабоче-крестьянской инспекции (основанное но ноябрьском 1928 года постановлении Совета Труда и Обороны СССР) от 20 декабря 1928 года “О порядке изъятия из учреждений и предприятий архивной и иной бумажной макулатуры для нужд бумажной промышленности”. Согласно этому документу, все бумаги, не имевшие исторической ценности, предписывалось сдать на переработку в срок 1-2 месяца, при этом поощрялось досрочное перевыполнение. После того, как историки выразили свою озабоченность угрозой бесконтрольного уничтожения архивных документов, вышел циркуляр ЦК ВКП(б) и СНК РСФСР местным органам, предписывающий не уничтожать ценные документы. Однако циркуляр касался в основном документов историко-революционной тематики, уничтожение же досоветских комплексов документов шло полным ходом, особенно на местах при попустительстве местных органов. Например, в Саранске был сдан в утиль весь архивный материал по 1927 год включительно, на официальный запрос о документах периода мировой войны и гражданской войны городские власти ответили: сдано в утиль. В Вологде Госторг, которому надлежало сдавать архивные документы, потребовал от местного архивного органа сдать не менее 500 тонн макулатуры. В Туле руководитель местного архивного ведомства, пожаловавшийся на уничтожение документов в прокуратуру, был отправлен для психиатрического обследования. Только к концу 1929 года только по РСФСР (без центральных архивов) было уничтожено около 20 000 тонн архивных документов.

С 1931 года макулатурная кампания набирает новую силу. В аппарате ЦАУ учреждается особый “Штаб по выделению макулатуры”, который должен был обеспечить ударные темпы работ. Разрушительное действие макулатурной кампании на местах усугублялось еще и тем, что с середины 20-х-начала 30-х годов в стране проводилась крупномасштабная перекройка границ губерний, уездов, волостей в соответствии с новыми принципами административно-территориального деления СССР (районирование). Для низовых архивных учреждений это означало просто катастрофу: при ликвидации местных учреждений и создании новых административных центров “реорганизации” подверглись прежде всего архивные подразделения и хранилища. Уничтожение их дел шло тоннами.

Не меньший урон был нанесен центральным госархивам. Так, например, в Центральном архиве Красной Армии в 1935 году при плане сдачи в 36 000 единиц хранения, сдали в макулатуру 53 000 единиц хранения. В Центральном архиве внешней политике в 1936 году при плане сдачи в 560 килограммов в макулатуру сдали 4 тонны архивных документов. К концу макулатурной кампании, по некоторым данным, в госархивах РСФСР было сдано в макулатуру 28 миллионов архивных дел - на 1 миллион больше, чем их оставалось в ЕГАФ к 1933 году.

Пик макулатурной кампании сопровождался разгромом архивных кадров. Кадры историков-архивистов заменялись политически лояльными техническими работниками. Постоянно шли кампании по “коммунизации” и “орабочению” кадров архивистов. На 1 января 1933 года в архивах страны работало лишь 94 человека с высшим (причем, редко специально архивным) образованием.

Тяжелый удар по архивам был нанесен “делом Академии Наук”. В 1926 году объектами “чистки” стали постоянная Историко-археографическая комиссия Академии Наук, Пушкинский дом и Библиотека Академии Наук. Многие академические учреждения возглавлял тогда академик С.Ф.Платонов. Одновременно в журнале “Историк-марксист” началась травля академика Е.В.Тарле и других его коллег, опиравшихся в своих исследованиях на архивные документы и недостаточно, по мнению авторов разгромных статей, следовавших марксистскому учению. В 1929 году на общем собрании Академии Наук на выборах академиков были провалены фигуры трех претендентов-коммунистов - А.М.Деборина, В.М.Фриче и Н.М.Лукина. Этот шаг был расценен властями как бунт, выборы были проведены повторно, все кандидаты стали академиками. В Академии Наук появилась Комиссия по чистке аппарата Академии Наук во главе с членом Президиума ЦК ВКП(б), Коллегии Наркомата рабоче-крестьянской инспекции, ВЦИК и ЦИК СССР Ю.П.Фигатнером. Поводом для чистки стали обвинения Академии Наук в сокрытии от советской власти важных политических документов. Созданная Особая комиссия включала и главу Центральной комиссии по чистке госаппарата Я.Х.Петерса и Я.С.Агранова. Из 960 сотрудников Академии Наук было уволено 2/3 состава (648 человек). С октября 1929 года по декабрь 1930 года по “делу Академии Наук” было арестовано более 150 человек, из неправедно осужденных ученых: С.Ф.Платонов и М.К.Любавский умерли в ссылке, были расстреляны сотрудник ЦАУ В.Ф.Пузинский и заведующий архивом Академии Наук А.С.Путилов, Г.С.Габаев приговорен к 10 годам лагерей, в лагере погиб член-корреспондент Академии В.Н.Бенешевич, в ссылку отправлены Е.В.Тарле и Н.П.Лихачев. По этому делу осуждались или арестовывались С.В.Рождественский, В.И.Пичета, В.Г.Дружинин, С.В.Бахрушин, С.Б.Веселовский, И.А.Голубцов, Л.В.Черепнин, Ю.В.Готье, и многие другие известные ученые.

Вслед за чисткой в Академии Наук были разгромлены неразобранные архивы Академии: ОГПУ и Госфонд забрали документы для распределения по архивам и музеям.

Нападкам и репрессиям подверглась также научная школа архивоведения. Это коснулось прежде всего созданного в 1930 году из “архивного цикла” Московского университета - Московского института архивоведения (позже - Московский государственный историко-архивный институт, сейчас - в составе Российского государственного гуманитарного университета) - высшего учебного заведения для подготовки специалистов для архивной области. На всем протяжении 30-х годов институт постоянно подвергали проверкам, снимали директоров, увольняли преподавателей. Нападкам подверглись ученые-архивисты: Н.П.Лихачев, высланный по “делу Академии”, и его “школа”, автор учебников по истории архивного дела И.Л.Маяковский, автор учебников по теории археографии Н.Ф.Бельчиков, и другие. Их травля шла под лозунгом борьбы с “рязановщиной в архивном деле”, которая якобы идеализировала “архивоведческие теории буржуазно-помещичьих реформаторов архивного дела Калачова и Самоквасова”.

Репрессиям подвергали не только архивистов “старой школы”, и не только по “делу Академии Наук”. Например, по “делу М.Рютина” в 1932 году был арестован член Коллегии ЦАУ В.Н.Каюров. В ходе арестов с 1936 года были арестованы директор Центрального государственного архива Красной Армии Г.К.Вальдбах, члены Коллегии С.А.Пашуканис и А.Я.Буберг, заведующая Архивом Октябрьской революции А.М.Рахлина, управляющий Центральными госархивами в Ленинграде А.К.Дрезен, директор Центрального государственного архива народного хозяйства Н.Шкипсну, и многие другие. В 1938 году по делу так называемой “шпионской организации ЦАУ” одним из арестованных стал Я.А.Берзин, бывший управляющий ЦАУ во время макулатурных кампаний и чисток. Он был расстрелян. В 1937 году на пост и.о. управляющего ЦАУ был назначен Н.В.Мальцев, готовивший архивы к передаче органам НКВД. К этому времени архивисты выполняли только заявки НКВД. После передачи архивов в ведение НКВД с 1939 года прошла вторая волна репрессий, в ходе которой только в двух центральных архивах - Центральном архиве Красной Армии и Центральном военно-историческом архиве было арестовано 120 человек.

Архивы и архивное дело в конце 1930-х годов и в годы Великой Отечественной войны. На заседании Верховного Совета СССР 16 апреля 1938 года было принято решение передать ЦАУ СССР в ведение НКВД СССР в качестве Главного архивного управления НКВД СССР (ГАУ НКВД СССР). Это решение стало своеобразным итогом государственного курса на тотальную политизацию архивного дела. Передача архивной системы в ведение НКВД была вызвана необходимостью установления прямого контроля чекистских органов над документальными массивами для максимально эффективного использования их в обслуживании политики массовых репрессий.

В 1939 году руководителем ГАУ НКВД СССР был назначен капитан госбезопасности И.И.Никитинский. В этот период засекречиваются не только архивные документы, но и нормативно-распорядительные документы - документы об архивной деятельности. В издававшихся архивных документах публиковались искаженные цифры и фальсифицированные данные, скажем, в публиковавшихся документах периода гражданской войны “снимались” подписи бывших героев гражданской войны, осужденных как “враги народа”. Создаются секретные путеводители по архивам и даже секретные (не для открытого доступа) сборники документов. В архивах создаются специальные отделы - одиннадцатые отделы или “отделы секретных фондов”, - для хранения документов на “врагов народа”, которые могли быть представлены для оперативного пользования НКВД. Таким образом, архивы были переданы в ведение НКВД для обслуживания политики массовых репрессий.

С сентября 1939 года архивисты регулярно получали циркуляры ГАУ НКВД СССР о переносе на карточки учета всех лиц, проходивших по архивным документам определенных фондов. Эти карточки должны были использоваться при розыскной работе. Были случаи выезда архивистов с оперативными группами для производства арестов. В 1939 году архивистами было выявлено и передано в оперативные подразделения НКВД сведения на 108 694 человек, а в 1940 году - на более чем миллион человек.

Вслед за передачей архивов в ведение НКВД появляются соответствующие нормативно-распорядительные документы. Важнейшими из них являлись “Положение о ГАУ НКВД СССР” (подписано наркомом внутренних дел Л.П.Берия и утверждено СНК СССР 28 января 1940 года) и “Положение о Государственном архивном фонде СССР и сети государственных архивов” (утверждено СНК СССР 29 марта 1941 года), не публиковавшиеся в открытой печати. В этих документах в качестве ведущих были определены отделы организационно-методический и секретный (который занимался и контролем за использованием архивных документов). В результате передачи в НКВД 14 центральных государственных архивов утратили статус научно-исследовательских учреждений. Ликвидирована была вся прежняя структура ЦАУ: Положение не упоминало отделы союзных республик, отделы краевых и областных архивов, отдел ведомственных архивов. Теперь “архивные органы НКВД” устанавливали “политическую, научную и практическую ценность документальных материалов ГАФ”. Фактически в апреле 1941 года они санкционировали новую макулатурную кампанию. Председатель Центральной экспертно-поверочной комиссии М.Симкин заявил, в частности, что необходимо избавляться от “ненужных для социалистического строительства” документов, имея в виду прежде всего документы XVIII - XIX веков.

“Положением о ГАФ СССР и сети государственных архивов” была определена сеть центральных государственных архивов в СССР. Она была окончательно реорганизована в мае 1941 года таким образом, чтобы максимально упростить работу ведомств. Она включала в себя следующие архивы:

1) Центральный государственный архив древних актов (ЦГАДА). Архив, находившийся в Москве, включил в себя бывшие архивы - Центральный межевой архив, Государственный архив феодально-крепостнической эпохи (ГАФКЭ);

2) Центральный государственный исторический архив (Москва) (ЦГИАМ). Архив включил в себя фонды Центрального архива революции, Архива внешней политики, Особый архив;

3) Центральный государственный исторический архив (Ленинград) (ЦГИАЛ);

4) Центральный государственный архив Октябрьской революции и социалистического строительства СССР (ЦГАОР и СС СССР). Находился в Москве. Образован из прежнего Центрального архива Октябрьской революции и присоединенного к нему Центрального архива профдвижения и организации труда;

5) Центральный государственный архив Красной Армии (ЦГАКА). Находился в Москве;

6) Центральный государственный военно-исторический архив (ЦГВИА) (Москва);

7) Филиал Центрального государственного военно-исторического архива (Ленинград)

8) Центральный государственный архив Военно-морского флота (ЦГА ВМФ) (в Ленинграде);

9) Центральный государственный литературный архив (ЦГЛА). Это был вновь образованный архив, включивший собрание Государственного литературного музея, созданного в 1933 году усилиями В.Д.Бонч-Бруевича (последний был уволен в марте 1940 года, так как постоянно беспокоил “главного архивиста” Л.П.Берия своими просьбами “не уничтожать в печке архивы арестованных литераторов”).

10) Центральный государственный архив фоно-, фото-, кинодокументов (Москва).

В годы Великой Отечественной войны был создан еще один центральный государственный архив СССР - Центральный государственный архив РСФСР Дальнего Востока (ЦГА РСФСР Дальнего Востока) в Томске - для хранения фондов госархивов краев и областей Дальнего Востока.

Особая, трагическая страница истории отечественных архивов - период Великой Отечественной войны.

ГАУ НКВД СССР не приняло своевременных мер для отработки мобилизационных планов архивов на военное время. В результате война застала руководство архивного управления врасплох. Однако неотложные меры по спасению ценных собраний предприняли сами архивисты. Уже час спустя после нападении Германии на СССР архивисты из Центральных архивов СССР и архивов Московской области собрались в ГАУ НКВД СССР. Были решены вопросы о светомаскировке, круглосуточном дежурстве, укрытии в подвалах наиболее ценных, уникальных документов.

Соответствующий указ по ГАУ, утвердивший эти меры, был принят только во второй половине дня 23 июня 1941 года. Архивам предписывалось в течение 48-ми часов укрыть от бомбежек наиболее ценные фонды и документы. Лишь 5 июля 1941 года СНК СССР и ЦК ВКП(б) приняли строго секретное постановление “Об эвакуации архивов”. В первой его части предписывалось эвакуировать в Уфу архивы СНК СССР, бывшего Комитета Обороны, ЦК ВКП(б), ЦК ВЛКСМ, КПК, Исполкома Коминтерна, Института Маркса-Энгельса-Ленина, Наркомата госбезопасности. А во второй части постановления разрешалось эвакуировать в г. Чкалов (Оренбург) и Саратов документы центральных государственных архивохранилищ Москвы и Ленинграда. Вторая часть постановления фактически не была выполнена: не хватало транспорта. При этом ставились нереальные сроки: всю работу по эвакуации архивов надлежало закончить в 5 дней. К тому же “ценные документы”, по понятиям архивного руководства НКВД, - это прежде всего документы, имевшие оперативно-чекистское значение (списки и картотеки на подозреваемых в шпионаже, “троцкистов” и других “контрреволюционных элементов”), а также весь учетный и научно-справочный аппарата госархивов.

Реально эвакуация архивов Москвы и других городов, которым угрожала оккупация, продолжалась и весь 1942 год. Весной 1942 года архивные документы эвакуировались в Барнаул, Чкалов, Орск; осенью они пережили повторную эвакуацию из Саратова в Молотов (Пермь) и Шадринск, одновременно продолжалась эвакуация документов из Москвы в Барнаул и другие города.

Нередко материалам наносился ущерб в пути, они гибли, прибывали на место назначения в плохом состоянии. Так, в августе 1941 года в Куйбышев (Самара) из Вязьмы прибыли эвакуированные материалы филиала государственного архива Смоленской области. Из отправленных 12-ти тонн документов прибыло всего 3-4 тонны, из них 15-20 % дел прибыли в состоянии россыпи, остальные дела - в вязках, без тары.

Однако и эвакуированные документы и фонды часто хранились в эвакуации в неприспособленных помещениях. Скажем, эвакуированные в Саратов документы Центрального государственного военно-исторического архива (ЦГВИА) были складированы штабелями в комнатах и коридорах одного дома. В Чкалове 22 вагона документов были также сложены штабелями. В Орске документы ЦГАДА едва успели спасти, так как подвал, в котором они хранились, был затоплен.

Еще хуже обстояло дело с эвакуированными ведомственными архивами. Так, эвакуированные в августе 1941 года в Уфу 1500 мешков с документацией Наркомата связи были свалены в деревенской конюшне в 50-ти километрах от города; осенью конюшню разобрали на дрова, 2 тонны оставшихся без крова документов начальник архива продал в утиль, остальные сгнили под открытым небом. Многие ведомства, получив приказ об эвакуации, просто избавлялись от своих архивов: жгли документы, оставляя только то, что было им необходимо с узковедомственной точки зрения, не обращая внимания на историческую ценность документов. К апрелю 1942 года из более чем 8 миллионов единиц хранения 70-ти наркоматов и центральных учреждений была уничтожено примерно половина, то есть более 4,5 миллионов единиц хранения, а эвакуировано всего 2 миллиона. Так, Наркомат внешней торговли уничтожил 250 тысяч единиц хранения (из имевшихся 590 тысяч), Госплан - 37 тысяч (из 52 тысяч), Комитет по делам кинематографии - около 40 тысяч (из 69 тысяч), Наркомат рыбной промышленности - 70 тысяч (из 120 тысяч), ТАСС - свыше 11 тысяч (из примерно 23 тысяч), Наркомзем РСФСР - 70 тысяч (из 80 тысяч), Наркомпрос РСФСР - более половины из 100 тысяч единиц хранения, среди которых были дела с официальной перепиской наркома А.В.Луначарского, дела его секретариата, стенограммы съездов работников народного образования, все материалы Государственной ученой комиссии и Всероссийской комиссии по ликвидации неграмотности и другие ценнейшие материалы по истории народного образования с 1917 по 1930-е годы. В докладной записке 1945 года указывалось, что за годы войны из общего количества документов ведомственных архивов - 27 463 012 единиц хранения, - погибло 26 558 126 единиц хранения, или 96,7 %.

Архивы, не успевшие эвакуироваться, нередко ожидала весьма печальная судьба. Значительная часть архивов западных районов страны, оказавшихся в первые месяцы войны в зоне оккупации, погибли. В одной из докладных записок 1945 года архивного руководства западных районов страны указывалось, что в период оккупации захватчики уничтожили, разграбили, увезли 35 274 847 единиц хранения, что составляло 45 % от общего количества документов, хранившихся в этих регионах до войны. Исключением стали только фонды архивов Карело-Финской республики, в которой фронт стабилизировался довольно рано.

Погибли почти полностью районные и городские архивы, находившиеся в прифронтовой полосе - либо в ходе боевых действий, либо в ходе операций по уничтожению, проводившихся особыми группами по указанию районных отделов НКВД. 17 ноября 1941 года И.В.Сталиным был подписан приказ № 0428 Ставки Верховного Главнокомандования, которым предписывалось при вынужденном отходе советских частей на том или другом участке обязательно уничтожать все без исключения населенные пункты, чтобы противник не мог их использовать. Этот приказ дезавуировал абсолютно нереальные указания заместителя наркома внутренних дел Б.В.Чернышева (июнь - июль 1941 года) руководителям органов НКВД прифронтовых местностей, чтобы они готовили архивные материалы к эвакуации. Уничтожить архивные документы было намного легче. Причем, в 1941-1942 годах эта паническая реакция распространилась и на области, куда фронт не дошел. Так, в сентябре 1942 года были сожжены многие материалы Центрального государственного архива Северо-Осетинской АССР, так как сотрудники архива были напуганы приближением линии фронта, а средств передвижения для эвакуации архива у них не было.

Советские граждане, оказавшиеся на оккупированных территориях, часто, зная о приказе уничтожения в случае невозможности эвакуации, по собственному почину уничтожали или прятали неэвакуированные документы. Так, сторож Николаевского исторического архива, узнав о предстоявшем вывозе документов архива оккупантами, пытался поджечь документы, за что был казнен. В Одессе весь фонд городского Общества истории и древностей спрятал в своем доме научный сотрудник архива Е.Е.Мартыновский. И таких случаев было немало.

Только по неполным данным, за годы Великой Отечественной войны ГАФ СССР потерял почти 90 миллионов архивных дел - это примерно 67 % всего объема документов, хранившихся во всех архивах страны к началу войны. И эти данные далеко не полны, так как отчеты нередко искажали действительность. Так, еще в декабре 1941 года ГАУ отрапортовали, что важнейшие материалы государственных архивов Украины, Белоруссии, Латвии, Эстонии и Молдавии были своевременно эвакуированы. Но в действительности было эвакуировано не более 7 % их документов, а брошенные фонды подверглись разграблению и уничтожению, вывозились из страны.

В годы войны архивное руководство НКВД выпустило целый ряд циркуляров и приказов, подтвердивших, что НКВД не собиралось ослаблять оперативно-чекистское направление в деятельности архивов: “Об охране госархивов в военное время” (30 августа 1941 года), “О разработке документальных материалов госархивов на немецких шпионов” (22 июня 1942 года), “О мерах по выполнению приказа от 22 июня 1942 года”, “О разработке и использованию документов учреждений, созданных оккупационными властями”, “Об улучшении работы по использованию секретных материалов госархивов в агентурно-справочной работе” и многие другие. К концу 1942 года, например, согласно приказу от 22 июня 1942 года, было взято на учет 94 тысячи “шпионов” и “лиц, подозреваемых в шпионаже”.

Еще одно важное направление деятельности архивов в годы войны - обслуживание интересов пропаганды против противника. 7 августа 1941 года вышел циркуляр ГАУ НКВД СССР “О научно-издательской работе архивных органов НКВД в связи с Отечественной войной народов СССР против фашистской Германии”, в котором ставилась задача показать борьбу “народов СССР” с “немецкими варварами” в прошлом. Задачи пропаганды обрекали архивистов на подбор соответствующего архивного материала в основном для иллюстраций. В результате научная значимость документальных публикаций периода войны снижалась. В февральском циркуляре 1942 года тематика подбора архивных документов была расширена: теперь выдвигались и такие темы, как “великие русские полководцы”, партизанское движение, и другие.

В годы Великой Отечественной войны началось и комплектование архивов документами периода войны. Однако общее положение архивного дела в стране наложило свой отпечаток на сбор архивного материала. В августе 1941 года из Московского горкома ВКП(б) поступило указание написать книгу об обороне Москвы, для чего в декабре 1941 года в Академии наук СССР была создана специальная комиссия во главе с членом-корреспондентом АН СССР И.И.Минцем. В адрес этой комиссии с фронтов и из тыла пошли документы - рассказы очевидцев и участников событий войны, дневники, письма, другие документы. В конце 1942 года комиссия была преобразована в Центральную комиссию по истории Великой Отечественной войны во главе с начальником Управления агитации и пропаганды ЦК ВКП(б) Г.Ф.Александровым. Были созданы и соответствующие республиканские комиссии.

Однако наплыв неофициальных документов периода войны оказался столь велик, а правда войны, содержавшаяся в них столь отлична от официальной версии событий, что Комиссия приняла постановление, в котором строго регламентировались правила работы с этими материалами, их хранение и допуск к ним: были приказано не разглашать сведений этих документов и по возможности допускать к ним меньше людей.

Однако материалов о войне становилось все больше, огромные массивы документов стали поступать в архивы страны. В связи с растущим потоком документации из армейских формирований, из ведомств и учреждений 25 ноября 1941 года приказом НКВД СССР в Центральном архиве Красной Армии (ЦАКА) был создан отдел фондов Великой Отечественной войны. Затем такие отделы были созданы в ЦГАОР, ЦГЛА и других архивах. Однако при сборе документов основное внимание было сосредоточено не на сборе материалов личного происхождения (которые даже подвергались редактированию), а на сборе официальной документации, печатных изданий (журналов, газет, брошюр, книг, листовок, других изданий). Зато активно собирались документы личного происхождения противника, тиражированные издания. Такой подход негативно отражался на складывании источниковой базы по истории войны. В начале июня 1943 года в Москве на юбилейной (в честь 25-летия архивного дела в стране) конференции историков-архивистов СССР некоторые историки, писатели, музейные работники выступили с предложением переориентировать всю работу по комплектованию ГАФ СССР на всеобъемлющий, общенациональный сбор документов о войне с цель. создания позже нового архива для документов по войне - Центрального государственного архива Великой Отечественной войны. Однако эта идея так и не была реализована.

В 1944-1945 годах ГАУ НКВД СССР было занято мероприятиями по реэвакуации и приведению в порядок архивов, перемещенных на восток страны в начале Великой Отечественной войны.

Архивы и архивное дело в СССР в 1945 - 1961 годах. В первое послевоенное десятилетие завершился процесс подчинения всей архивной сети и архивного дела нуждам административно-командной системы. Другим важным итогом войны стало приобретение СССР в результате “архивной охоты”, ведшейся в конце второй мировой войны союзными странами, ценных собраний архивных документов.

В 1945 году из НКВД И.В.Сталину поступила докладная записка куратора ГАУ, заместителя наркома внутренних дел С.Н.Круглова о возможности вывоза из Праги в СССР фондов Русского заграничного исторического архива (РЗИА) - так называемого “Пражского архива”, созданного в феврале 1923 года российскими эмигрантами. Архив был образован как учреждение при культурно-просветительском отделе пражского Земгора (“Союз земств и городов”) в составе его библиотеки. В создании этого архива участвовали и входили в его Совет историки, юристы, философы, политики, военные: А.А.Кизеветтер, Е.Ф.Шмурло, П.Б.Струве, В.А.Мякотин, А.В.Флоровский, С.В.Завадский, П.Н.Милюков, Н.И.Астров, В.Л.Бурцев, П.Д.Долгоруков, генерал В.В.Чернавин, многие другие. К 1938 году архив имел своих представителей в 44 странах, даже на острове Ява.

Когда был создан РЗИА, многие эмигранты передали в него свои документы, документы и архивы различных учреждений и организаций, вывезенные из России, организаций, созданных в эмиграции. Архивисты-эмигранты еще в 20-е годы утвердили в ученой комиссии РЗИА методику подразделения архивного материала на разделы - от “А” до “Н”. Особую ценность представляли разделы “В” и “Г” (мемуары, дневники, статьи руководителей и участников белого движения), “Д” (коллекции уставов и партийных программ, протоколы заседаний военных судов по делам о революционных обществ - с 1870-х годов), “С” (личные архивы многих деятелей российской науки, культуры, политики).

В 1928 году РЗИА был передан в ведение МИД Чехословакии. В 1934 году в его состав вошли фонды Донского архива (содержал архив Войска Донского, фонды многих воинских частей периода гражданской войны, периода эмиграции, документы казачьих организаций, учреждений, обществ в эмиграции). Этот архив вплоть до июня 1939 года неоднократно пытались купить эмиссары Колумбийского и Бостонского университетов (США), но эмигранты неизменно им отказывали. Во время немецкой оккупации фонды практически не пострадали (лишь несколько фондов были изъяты и переданы филиалу архива сухопутных сил Германии в Праге).

Новое правительство Чехословакии выразило желание подарить этот архив Академии Наук СССР, о чем сообщил на ее 220-м юбилее министр школ и народного просвещения Чехословакии З.Неедлы. В Прагу выехала комиссия во главе с генералом И.И.Никитинским, в декабре из Праги в Москву были отправлены 9 вагонов документов РЗИА - 350 тысяч дел и 250 килограммов россыпи. По прибытии архива в начале января 1946 года, ряд рукописей и документов (например, рукопись А.А.Брусилова “Мои воспоминания”) были отобраны лично Сталиным, остальные поступили в “оперативно-чекистскую разработку”. По итогам этой разработки в СССР и странах Восточной Европы, вошедших в сферу влияния СССР, было арестовано около 18 000 человек. Репрессированы были и некоторые сотрудники РЗИА.

Документы РЗИА были практически засекречены. Начался процесс дробления фондов архива. Были изъяты все документы, связанные с деятельностью Сталина, других руководителей большевиков - многое поступило в ИМЛ. С 1946 по 1965 год из фондов РЗИА изымались целые массивы документов и передавались в центральные госархивы СССР, ведомственные архивы (архив МИД), местные архивы и музеи (например, в Новочеркасский музей истории Войска Донского), многое поступило в архивы Украины и Белоруссии. Наибольший комплекс документов распыленного собрания РЗИА - 98 тысяч единиц хранения, - оказалось в ЦГАОР. Доступ к этим документам имели практически только сами сотрудники НКВД-МВД. В 1960-е годы был открыт весьма ограниченный доступ к этим фондам, однако доступными эти фонды стали только в конце 1980-х годов.

После второй мировой войны в СССР был создан архив, полностью укомплектованный вывезенными в ходе войны из Европы трофейными документами. Он получил название Центральный государственный (особый) архив СССР (ЦГОА СССР) и был создан постановлением СНК СССР от 9 марта 1946 года. В архиве было сосредоточено в общей сложности 1,2 миллиона единиц хранения, и он стал шестым по объему хранимых документов архивов в стране. Однако это был тайный архив: о нем не было заявлено публично до конца 1980-х годов, и историки не знали о его существовании. Правда, из архива периодически изымали некоторые документы, например, для подарков в ходе визитов государственных деятелей (Л.И.Брежнев в свое время привез в подарок в Берлин 20 тысяч страниц копий дневника Геббельса; четыре раза подарки собственными трофейными документами получала Франция).

Значительная часть трофейных фондов этого архива были даже не немецкого, а французского происхождения - их в два раза больше, чем немецких. В 1940 году фашистами были захвачены спрятанные французскими архивистами наиболее ценные фонды французских архивов. Они хранились в годы войны в г. Ческа Липа (Чехословакия), и летом 1945 года были обнаружены советскими войсками и увезены в Москву по приказу Л.П.Берия. Это фонды французского Военного министерства, Второго бюро Генштаба, Главного управления национальной безопасности (Сюрте Женераль - одна из самых опытных и известных разведок мира). В документах последней хранятся сводки наблюдения за государственными и политическими деятелями всех стран, в том числе за Лениным, Троцким, Дзержинским, Бухариным и другими; сведения о действиях коллег из ОГПУ в 20-30-е годы в Европе; аналитические справки о войнах в Европе и Азии; донесения наблюдателей о политических процессах 30-х годов в СССР, о переписях населения; и многое другое. Среди французских фондов - протоколы Всемирного еврейского конгресса, фонды различных институтов - например, Института истории современной политэмиграции, личные фонды знаменитых людей Франции - Жюля Мока, Леона Блюма, Андре Моруа, Бурбона Рене, династии Ротшильдов и Дюпонов, и другие.

Кроме французских фондов, в ЦГОА СССР хранились архивы Бельгии, Швейцарии, Нидерландов, Италии, Испании, Лихтенштейна, масонские архивы со всей Европы за 300 лет - в том числе и русские ложи “Астрея”, “Лотос”, “Великий свет Севера”. И конечно, в архиве хранились немецкие трофейные архивные фонды с документами о финансовом положении Германии, с фондами научных институтов, фирм, издательств, информационных агентств, общественных организаций, личные фонды министров, партийных деятелей, архив Центрального строительного управления войск СС, другие документы.

В конце 40-х - начале 50-х годов была возобновлена практика уничтожения документов, не представлявших “оперативно-чекистского значения” - фактически возрождались традиции макулатурных кампаний 30-х годов: в 1959 году во всех архивах страны было выделено в макулатуру в 10 раз больше, чем в 1945 году. Все большую роль стал играть Отдел использования ГАУ НКВД-МВД (бывший Отдел секретных фондов ГАУ НКВД).

Однако в архивном деле, казалось бы, происходят и позитивные сдвиги. Так, в 1947 году Московский историко-архивный институт передан из подчинения МВД в подчинение Министерства высшего образования. В 1940-е годы начался процесс создания путеводителей по центральным госархивам - в 1945 году вышел путеводитель по фондам Центрального государственного архива Красной Армии (ЦГАКА) СССР, в 1946 - Центрального государственного архива Октябрьской революции (ЦГАОР) СССР, в 1946-1947 годах - Центрального государственного архива древних актов (ЦГАДА) СССР. Однако эти путеводители были неполными, многие фонды не включались в описание. В 1956 году ГАУ вступает в Международный Совет Архивов ЮНЕСКО.

Некоторые позитивные сдвиги отечественные историки архивного дела прежде связывали с рядом документов: постановлением Совета Министров СССР от 7 февраля 1956 года “О мерах по упорядочению режима хранения и лучшему использованию архивных материалов министерств и ведомств”, “Положением о ГАФ СССР и сети центральных государственных архивов СССР” от 13 августа 1958 года и “Положением о ГАУ при Совете Министров и сети центральных государственных архивов СССР” от 28 июля 1961 года. Однако значение этих документов весьма неоднозначно.

Постановлением 7 февраля 1956 года с режима секретности были сняты некоторые категории документов - например, материалы Чрезвычайной государственной комиссии по установлению и расследованию злодеяний немецко-фашистских захватчиков и их сообщников - за 1941-1945 годы; документы Нюрнбергского Международного военного трибунала за 1945-1946 годы, и другие. Однако не были установлены критерии засекречивания и рассекречивания документов, все по-прежнему зависело от произвола власти. Курьезно, что само постановление вышло под грифом “Для служебного пользования”, а все документы по рассекречиванию шли под грифом “Секретно”. В 1959 году был приостановлен выпуск путеводителей, дававших, по мнению ГАУ, слишком много информации. С начала 60-х годов началась эпоха “обратного движения” в архивном деле: была не только засекречена большая часть рассекреченного ранее, но и началось выявление и изъятие из открытого доступа несекретных документов с “ограниченным доступом”.

В “Положении о ГАФ СССР и сети центральных государственных архивов СССР” от 13 августа 1958 года была подтверждена основная идея формирования архивов в соответствии с принципами, разработанными отечественным архивоведением в конце 20-х - начале 30-х годов: “Документальные материалы хранятся и учитываются по архивным фондам. Архивный фонд является совокупностью документальных материалов, образовавшихся в результате деятельности учреждения, организации, предприятия или отдельного лица. Архивный фонд делению не подлежит и должен храниться в одном архиве”.

Однако идея централизации архивного дела в стране в Положении оказалась попранной. Так, сфера управления ГАФ страны была сужена - в ведение Главархива были оставлены только центральные госархивы СССР, республиканские госархивы подчинялись только архивных управлениям союзных республик, а уже через них - ГАУ СССР. Особенно неравноправным оказалось положение Архивного Управления РСФСР (АУ РСФСР), созданного в мае 1955 года в подчинении МВД РСФСР: к его компетенции отнесли лишь руководство ЦГА РСФСР Дальнего Востока и архивными учреждениями автономных республик, краев и областей, кроме Московской области, а все ЦГА подчинялись непосредственно ГАУ. С 1963 по 1971 года АУ РСФСР вообще не существовало.

Тревожным фактом было то, что Положение 1958 года отменяло установленный Положением 1941 года статус архивов ведомств (кроме архива АН СССР и ряда других) как временных хранилищ документов. Положение упоминало получившие право на постоянное хранение документов ведомства и учреждения - АН СССР и Академии Наук союзных республик, МИД СССР, Всесоюзный геологический фонд Мингеологии СССР, Госфонд гидрометеорологических документов и другие. Здесь не упоминались архивы ЦК КПСС, МВД, Министерства обороны СССР, и так пользовавшиеся привилегиями. Еще одной уступкой ведомствам было установление очень широкого диапазона сроков ведомственного хранения документов - от 5 до 15 лет, документов по личному составу - до 40 лет, записей актов гражданского состояния - до 75 лет. Причем, в ряде случаев ведомства могли самостоятельно решать вопрос об уничтожении материалов. Ведомства получили слишком широкие права на свои архивы.

Положением была определена сеть центральных государственных архивов СССР из девяти хранилищ:

1) Центральный государственный архив Октябрьской революции, высших органов государственной власти и органов государственного управления СССР (ЦГАОР СССР), в Москве;

2) Центральный государственный архив Советской Армии (ЦГАСА), в Москве;

3) Центральный государственный архив Военно-Морского Флота СССР (ЦГА ВМФ СССР), в Ленинграде;

4) Центральный государственный архив литературы и искусства (ЦГАЛИ), в Москве;

5) Центральный государственный архив древних актов (ЦГАДА), в Москве;

6) Центральный государственный военно-исторический архив (ЦГВИА), в Москве;

7) Центральный государственный архив кино-фоно-фотодокументов (ЦГА КФФД), в г. Красногорске под Москвой;

8) Центральный государственный исторический архив в Москве (ЦГИАМ);

9) Центральный государственный исторический архив в Ленинграде (ЦГИАЛ).

В составе архивной сети центральных государственных архивов СССР не упоминался ЦГ(О)А СССР.

13 января 1960 года Указом Президиума Верховного Совета СССР упраздняется МВД СССР, создается Министерство охраны общественного порядка. В связи с этим ГАУ МВД преобразовывается в ГАУ при Совете Министров СССР. 28 июля 1961 года утверждается “Положение о ГАУ при Совете Министров СССР и сети центральных государственных архивов СССР”. Сеть архивов в этом Положении по сравнению с Положением 1958 года изменений не претерпела.

Несмотря на передачу архивов в ведение Совета Министров, на изменения и ряд указанных выше нововведений, архивное дело к началу 60-х годов переживало кризис.

Архивы и архивное дело в 1960 - 1980-х годах. Вывод архивов из системы НКВД не привел к радикальным переменам в работе архивов. Ведомственные тенденции в архивном деле даже усилились. В 1962 году были приняты “Основные правила работы государственных архивов СССР”, которые отменили действие 35-ти нормативных документов 1938-1958 годов. Однако ведомственные архивы оказались выведены за рамки этих Правил.

Подчинение архивов Совету Министров имело и оборотную сторону: Совет Министров считал, что ГАУ должно выполнять исключительно управленческие функции. А ЦК КПСС навязывал архивам агитационно-пропагандистские функции. Оба эти обстоятельства тяжело сказались на судьбах архивного дела.

После смерти Сталина добравшиеся до партийных архивов соперничавшие группировки в партии стали уничтожать компрометирующие их материалы, нанеся большой вред ряду фондов.

Архивистов стали рассматривать как специалистов по организации делопроизводства. Созданный 2 марта 1966 года Всесоюзный научно-исследовательский институт документоведения и архивоведения (ВНИИДАД), который архивисты предполагали сделать главным учреждением, разрабатывающим вопросы архивного дела, вынужден был заниматься в основном руководством выработкой Единой государственной системы делопроизводства, созданием стандартов документации, обслуживанием административно-управленческого аппарата. В 1964 году в Московском государственном историко-архивном институте (МГИАИ) создается факультет государственного делопроизводства, а в 1977 году в институте вводится специальность “документовед-организатор научно-технической информации”. Таким образом, предполагалось усилить подготовку делопроизводственных кадров, а не историков-архивистов.

Архивисты в этот период не раз возражали против ряда мероприятий власти в сфере архивного дела. Так, на заседании научного совета ГАУ в ноябре 1959 года ряд преподавателей МГИАИ (В.В.Максаков, М.Н.Черноморский, К.И.Рудельсон и другие) выступили против уменьшения числа фондообразователей государственных архивов, требуя сохранять документы многих учреждений и документы ряда категорий, которые решило не сохранять ГАУ, предлагали расширить запретные даты до 1945 года, предлагали сохранять ряд фондов путем их микрофильмирования, создавать новые архивы. Однако к голосу историков-архивистов не прислушались.

Действительно, в начале 60-х годов в архивном деле наступает период “обратного