Глава 62

Кое-как мы добираемся до пляжного домика, окруженного ему подобными строениями и завесой тумана. В Мире До эти дома занимали отнюдь не первую береговую линию. В Мире После «переехали» прямо к прибою, разместившись на руинах своих предшественников. Многие из них до сих пор выглядят целыми и невредимыми: над крышами реют флаги с морскими коньками, на крылечках стоят шезлонги, будто ждут возвращения старых жильцов.

Спотыкаясь, я плетусь за Раффи, переступаю порог и попадаю в гостиную. Вроде бы. Я настолько устала, что толком не замечаю обстановку вокруг. Главное, что внутри мы защищены от ветра. И хотя дом не отапливается, по сравнению с ситуацией на улице, здесь тепло и уютно. Я вся в песке и с меня льется вода. Тонкий шелк, прилипший к телу, больше похож на промокшую бумагу, нежели на платье.

Раффи в отличие от меня настороже и готов ко всему. Он проверяет каждый угол этого дома, прежде чем ослабить бдительность.

Электричества нет, в комнатах царит темнота, подсвеченная лишь лунным сиянием, проникающим сквозь туман и оконные стекла. И все-таки нам везет – дом оснащен камином, а к нему прилагается ящик дров. На полке я вижу свечи со спичками и сразу пытаюсь зажечь одну из них. Руки трясутся так сильно, что я ломаю три спички, прежде чем загорается огонь. Раффи разжигает пламя в камине. Первая же искра отзывается во мне странным успокоением, словно я всерьез полагала: не будет огня – нам не жить. Первобытный страх.

***

Тело Раффи бьет дрожь, и, тем не менее, он встает и закрывает вертикальные жалюзи на окнах. Понятия не имею, откуда он черпает силы. Последние крохи моих уходят на то, чтобы доползти до камина –

поближе к жару, исходящему от горящих поленьев.

Раффи проходит по темным углам дома в поисках одеял и полотенец, а затем заворачивает меня в одно из найденных покрывал. Кожа настолько заледенела, что я почти не ощущаю мягкость и тепло его ладони, скользнувшей по моей шее.

- Как ты? – спрашивает он.

- Зд-дорово, - отвечаю я, клацая зубами, - настолько, нас-сколько это возможно п-после купания в воде, к-кишащей ангелами.

Раффи прикладывает ладонь к моему лбу.

- Вы, люди, такие хрупкие создания. Вас убивает время, а не оно – так микробы, акулы, гипотермия…

- Ж-жаждущие крови ангелы.

Раффи качает головой.

- Казалось бы, вот вы в порядке, но проходит минута, и вас больше нет, - он, не мигая, смотрит на мерцающий в камине огонь.

С моих волос все еще стекают капли воды, обжигая холодом шею, сползая на спину. Платье, словно мокрый песок, липнет к замершей коже. Ощущение не из приятных. Видимо подобные мысли крутятся и в голове Раффи, поскольку он встает на ноги и оборачивает полотенце вокруг бедер, скатывая ткань на своем животе, расчерченном кубиками пресса. Затем он снимает обувь и избавляется от брюк.

- Ч-чем это ты занят? – я начинаю нервничать.

Раффи невозмутимо продолжает раздеваться.

- Пытаюсь согреться. И тебе советую. Мокрая одежда отнимает тепло.

Его брюки с хлюпаньем приземляются на ковер.

Я не шевелюсь, а Раффи тем временем опускается рядом со мной, сидящей напротив огня. Он раскрывает свои демонические крылья. Наверное, хочет их просушить. К тому же подобный заслон выступает в роли тепловой ловушки. Я чувствую, как расслабляются мышцы спины и плеч, стоит воздуху, циркулирующему вокруг, нагреться.

Меня пробирает озноб, словно тело в буквальном смысле желает стряхнуть ледяные оковы. Раффи сужает радиус распахнутых крыльев, удерживая внутри нарастающий жар от огня.

- Ты хорошо там держалась, - говорит он, глядя с одобрением.

Я удивленно моргаю. Не то чтобы мне никто не говорил подобных вещей прежде, но в этот раз комплимент звучит по-другому. Этих слов я не ждала.

- И ты, - мне бы хотелось сказать больше. Я даже приоткрываю многострадальный чулан в своей голове, в надежде отыскать среди завалов нечто стоящее, важное и значимое. Но все, что было заперто внутри, норовит прорваться наружу и затопить мое сознание. Я налегаю на дверь со своей стороны, прижимаясь к ней спиной, препятствуя катастрофе. Язык запинается о те слова, что я так хочу сказать. – Ты… тоже.

Раффи понимающе кивает, словно я действительно озвучила, посыпавшиеся из ментальной кладовой мысли, словно он их не только услышал, но и принял.

Какое-то время мы молча слушаем, как потрескивают поленья в камине.

Я достаточно согрелась и уже готова избавиться от влажного, набитого песком платья, которое действительно посягает на драгоценное тепло. Я поднимаюсь на ноги и оборачиваю вокруг себя плед, прикусывая его концы. Импровизированная ширма готова.

Раффи ухмыляется, наблюдая за тем, как я сражаюсь с мокрым платьем, не желающим сниматься без боя.

- Уверен, достойный мужчина повернулся бы к тебе спиной, поскольку одеяло может упасть.

Я киваю, сильнее стискивая зубы.

- Но тогда мы потеряем тепло, - в качестве наглядного примера он слегка приподнимает крыло. Холодный воздух моментально касается моих ног. Возвращая крыло на место, Раффи пожимает плечами:

- Придется изловчиться, чтобы оно не упало.

Я не оставляю попыток освободиться от платья, на очереди – левый рукав.

- Ты главное не смейся, - не отстает Раффи, - это грозит катастрофой.

Я прищуриваюсь, посылая ему красноречивый не-смей-меня-смешить взгляд.

- А слышала шутку о…

Я с треском разрываю ткань под одеялом. Платье и так испорчено. Почившие с миром шелка летят на ковер и приземляются на брюки Раффи, хозяин которых тут же разражается хохотом. Потрясающий смех – полнокровный, искренний и такой заразительный. Я с трудом сдерживаюсь, чтобы тоже не засмеяться.

- Ты просто мастер креативных решений, - фыркает Раффи. – Все они из серии «резать, рвать, пинать и бить», но творческий подход налицо.

Я разжимаю зубы: руки свободны, чести больше ничего не угрожает.

- Надоело мокнуть, вот и все. И, кстати, одеяло все равно бы не упало, поскольку юморок у тебя плоский.

- Я ранен до глубины души, - говорит он с улыбкой.

«Ранен» - слышу я эхо в своей голове, и кажется в сознании Раффи происходит то же самое, поскольку лицо его мрачнеет.

- Что случилось тогда в обители? Я видел, как тебя ужалил скорпион. Видел твою смерть. Как же ты выжила?

Я рассказываю о параличе, вызываемом укусом скорпиона, замедленном сердцебиении, еле заметном дыхании; о том, почему жертвы этих монстров всем кажутся мертвыми.

- Я был уверен, что потерял тебя.

Потерял меня?

Я смотрю на огонь невидящим взором.

- Я тоже была уверена, что потеряла тебя, - слова даются мне нелегко.

Поленья трещат, огонь жадно поглощает древесину. И это напоминает мне о пожаре в старой обители, о том, как Раффи вынес меня из здания, хотя и думал, что я мертва.

- Спасибо, что вернул меня семье, несмотря на опасность ситуации. Сумасшедший был поступок.

- На тот момент я и сам был несколько опасным и отчасти сумасшедшим.

- Да уж, я заметила, - вряд ли мне удастся забыть то, как Раффи, увидев мою смерть, крушил резервуары с заключенными в них скорпионами, а затем убивал этих монстров.

Его губы кривятся в усмешке, объектом которой является он сам.

- Полагаю, занимательное было зрелище.

- Вообще-то, нет. Оно… - разбивало сердце. – Разбивало сердце. - Я хлопаю глазами, осознав, что только произнесла это вслух. - Я хотела сказать… - но ничего, чем бы я могла подменить смысл выскочивших ранее слов, не приходит на ум.

- Разбивало, - вглядывается в огонь Раффи. – Сердце. – Он будто пробует эти слова на вкус, произносит их так, словно делает это впервые. Затем кивает. – Да, можно и так сказать.

Пламя потрескивает в камине, а я поражаюсь тому, как быстро огонь способен тебя отогреть.

- Не то чтобы ты выглядел так, словно сердце твое разбито, - английский вдруг стал для меня иностранным, подбирать слова все труднее. – Но мне было больно видеть тебя… таким.

Он не соглашается и не опровергает возможность того, что сердце его могло быть разбито или хотя бы надломлено.

- Хотя знаешь, со стороны все же казалось, что сердце твое немного разбито.

Господи, что я несу. Теперь точно попалась. Я одновременно читаю себе нотацию на тему «как можно быть такой тупицей» и, не дыша, жду ответа.

Красно-оранжевые языки пламени становятся объемнее и жарче. Ритмичный танец огня под аккомпанемент потрескивающих поленьев гипнотизирует. Исходящее тепло просто восхитительно.

- Ты дрожишь, - с неохотой говорит Раффи, его голос звучит печально. – Прими душ. Возможно, нам повезет и здесь окажется горячая вода.

Он медлит, будто вот-вот добавит что-то еще, а я не дышу, боясь испортить момент. В конце концов, он отводит глаза и встает с пола, а затем покидает комнату.

Вместе с крыльями, служившими укрытием, пропадает и жар от огня.

Я неотрывно слежу за тем, как Раффи сливается с темнотой – сначала волосы черного цвета, аналогичные им крылья, затем широкие плечи и сильные руки…

Я остаюсь одна.