Инициация времени

«Экспозиция нашего «я» отмечает ход времени».

Уже ни для кого не секрет, что время как-то связано с деятельностью сознания. Во всяком случае, всеми признано наличие субъективного ощущения времени. Наше осознание находится в постоянных поисках подтверждения картины мира через построение конгруэнтной ей личной реальности, которая формируется в течение всей жизни. Через это интимное, в чём-то искажённое пространство мы поступательно познаём реальности высших порядков. В своём небольшом мирке восприятия и осознания мы невольно саморефлексируем или другими словами самоотражаем образ самих себя. Именно этот аспект деятельности индивидуализированного осознания инициирует фактор времени.

Прежде, чем развить это положение дальше, введём некоторые понятия. В ощущении субъективной реальности присутствуют две основные характеристики: гармоничность и интенсивность осознания. Первая характеризует его внутреннюю бесконфликтность, связанную с целостной уравновешенной фрагментарностью сознания, когда его отдельные субличности интегрированы и гармонично сотрудничают друг с другом. Вторая характеристика пропорциональна его мощности, связанного с опытом жизни и диапазону восприятия реальности. Сюда можно отнести мощность нашего ассоциативного ряда различных планов в виде мыслей, эмоций, телесных ощущений, энергетических потоков и т.д.

Например, как указывалось ранее, наш сон является вполне гармоничным мероприятием в ущерб интенсивности осознания. Индивидуальность там не проявлена полностью. Когда же сознание включается на полную мощность характерную для бодрствования, то многие его фрагменты включаясь одновременно, начинают конфликтовать между собой. Но так как состояние сна есть предтеча нагуаля, где нет места для грубой работы осознания, то человек автоматически просыпается. Из гармоничного нагуаля нас выбрасывает катапульта грубой осознанности.

Если использовать понятие точки сборки, то при её гармоничном движении в обычном сне она светится не слишком ярко, но может бывать в различных положениях внутри определённых границ. В бодрствовании же она менее подвижна в своём дрейфе, но светится немного ярче.

В этом можно узреть некоторое противоречие, связанное с положением толтеков, в котором оговорено обратное: при активном движении точки сборки освобождается энергия и её свечение увеличивается. Но в этой формулировке подразумевается тождественность мощности осознания в обоих случаях сна и бодрствования. Но, как оговаривалось ранее, в неосознанных сновидениях мощность нашего осознания падает, а потому уменьшается светящаяся окрестность точки сборки. Сознание в них работает фрагментарно, с потерей целостности, характерной для бодрствования. Этот момент работы сознания можно утрировать на следующем своеобразном примере из сельскохозяйственной тематики.

На весенней посевной трактор без плуга может ехать быстро, преодолевая значительные отрезки пути, но поднимать не так много пыли и, потому он не будет особенно заметен с большого расстояния. А вот в случае медленного передвижения, но с большим плугом, когда железный конь пашет сухую землю, его месторасположение будет видно издалека, отмеченное огромными клубами пыли. Величина плуга здесь аналогична мощности осознания. А скорость трактора – подвижности точки сборки.

Люди знания так же приводят в пример священных животных, мощность осознания у которых, безусловно, меньше человеческой. Но благодаря своей природной гармоничности они способны путешествовать в пространствах нагуаля и быть жителями нескольких Миров.

Вот так с меньшими потенциальными возможностями можно использовать свои задатки с большим размахом. Это относится к вопросу готовности человека к подобным путешествиям: готов, и уже давно готов, – жизненного опыта у каждого из нас предостаточно; дело встало за его интеграцией. Мы уже сегодня можем высвободить огромное количество энергии, бездумно растрачиваемой во внутренних войнах нашего сознания.

Вернёмся к вопросу о времени. При огромном потенциале нашего осознания малоподвижная точка сборки, скованная 1-ым вниманием, не может освобождать большого количества энергии. В удалённых же областях полос эманаций во 2-ом внимании подстроечные процессы очень мощные из-за их новизны. Это, как посетить новые страны и получить впечатления от поездки. Сидя же на одном месте приходится ещё больше прорабатывать рассудочную часть, залезая в дебри тоналя и, вместе с интеллектуальными знаниями «высасывать энергию из пальца».

Мы склонны к саморефлексии, так как постоянно натыкаемся на повторения опыта как личного, так и всей человеческой Цивилизации. Многое их того, что мы открываем для себя – давно забытое старое. Наблюдение своих повторений в опыте жизни вызывает ощущение тяжести и вместе с этим протяженность видения себя из прошлого в настоящее, т.е. ощущение времени.

Когда всё ладится и вокруг хорошо, то в памяти, подтверждающей фактор времени, особой надобности нет. Наши воспоминания всегда обусловлены приданием важности тем или иным событиям в нашей жизни. Беспристрастное отношение ко всему происходящему автоматически перемещает нас в настоящее.

У воина за свободу нет ни только семьи, Родины, долгов и обязанностей, но и ни чести, ни достоинства, что по нашим понятиям – отвратительно. А он с этим живёт и вкладывает в своё благоговение перед жизнью свой, ускользающий для нашего понимания, смысл. Его семья и Родина – безграничный нагуаль. Это – Родина его духа. В долги он попросту не влазит, а все обязанности лежат у него на пути сердца и потому не отягощают его. Его понимание собственного достоинства – вне нашего синтаксиса и связано с глобальным постижением реальности. А понятие свободы находится в другой плоскости её рассмотрения, чем у обычного человека. Поэтому взаимопонимание между ними затруднено.

Возвращаясь к императиву времени, можно резюмировать сказанное таким образом: его неумолимый ход есть суммарный итог саморефлексии в различных жизненных обстоятельствах. Где-то понервничали, за кого-то переживали, расчувствовались, вспомнили неприятное или приятное, но всё же расточительное и … время тут как тут – отмеряет продолжительность жизни. Оно всегда появляется там, где произошла не совсем безупречная самоидентификация. Или как сказал поэт: «напоминает время о себе, то шорохом, то мыслью суматошной».

У толтеков время и смерть, а точнее, напоминание смерти о своём постоянном присутствии – это идентичные понятия. Они касаются человека в моменты, когда он не безупречен, указывая на зацикленную самопроявленность, на тяжёлую самоидентификацию, на эго. У «пупов земли» время бежит быстрее. У них слишком грубое, «выпяченное» самосознание. Неумолимый ход времени всегда убыстряется, через наше негативное мироощущение, которое в целом задаётся культурой всей Цивилизации.

Таким образом, время, как и дыхание смерти, мы ощущаем «через очки великих художников» мира людей, через коллективное бессознательное. Так создаётся модальность того или иного времени, целой эпохи. Но, очевидно, что взаимовлияние в человеческом сообществе огромно. Оно определяет мировоззрение каждого его члена, и потому среднестатистическая величина суммарной саморефлексии у нас примерно одинаковая. Складывается она из элементов судеб всех людей в эгрегоре Цивилизации. А так как саморефлексия инициирует ход времени, то его скорость протекания тоже усредняется. И по петле обратной связи время становится эталонным для всех людей. Впрочем, таким же образом стабилизируются параметры человеческого восприятия в целом. Для наглядного представления, сказанное пояснит следующий гипотетический пример.

Представим себе, что после какой-нибудь глобальной катастрофы на Земле выжила небольшая группа людей, в распоряжении которых остались чудом уцелевшие библиотеки, компьютеры, кинотеатры, откуда они могли бы черпать все необходимые знания накопленные Цивилизацией. Но даже в этом случае эти «счастливчики» вряд ли остались бы прежними людьми. И вот почему.

Их нельзя было бы назвать человеческими существами, потому что эгрегор Цивилизации, поддерживаемый до катастрофы сознанием множества людей неизбежно вскоре распался бы вслед за гибелью большинства людей. И за сонастройку с реальностью оставшимся в живых пришлось бы брать на себя полную ответственность. А так как сегодняшнее положение точки сборки у каждого из нас энергетически коррелирует с её положением у всего человечества, то при отсутствии общего «силового поля», оставшаяся группа людей, скорее всего, испытало бы сдвиг парадигмы восприятия. Недостаточная насыщенность их ноосферы, по всей видимости, не справилась бы с фиксацией точки сборки в её утверждённом положении до катастрофы. Это – новое племя, чудом выживших, было бы, мягко говоря, странным по сравнению с ранее живущими на планете людьми.

С позиции толтеков можно утверждать, что, сколько человек входит в наше соглашение о реальности, такова и его стабильность. Но с другой стороны такова и зависимость от него – от этого коллективного эгрегора акцентированного восприятия.

Когда «муравейника» с его полем влияния нет, точка сборки становится наиболее подвижной и современный человек в условиях одиночества, видимо, начнёт сходить с ума, спонтанно трансформируясь в другой подвид. Или из-за большой подвижности восприятия он может неконтролируемо сгореть изнутри в потоке высвобождаемой энергии. Поэтому инкубационный период стабилизации в специальных энергетических условиях под колпаком «садов эдема» на заре человеческой юности нам, видимо, был жизненно необходим для устойчивой конфигурации человеческой формы.

Оставшимся в живых в приведённом примере, пришлось бы столкнуться с дилеммой, либо стать путешественниками осознания, нарабатывая дисциплину их пошатнувшегося восприятия, либо стать сумасшедшими и погибнуть. Ещё один «безопасный», но странный вариант – быстро деградировать до уровня дикаря. Поясню – почему.

Знания, которые хранятся в книгах или на физических носителях компьютеров – это одно. А огромный опыт, приобретённый каждым из нас без его фиксации человеческим эгрегором, как утверждающей печатью, представляет собой гремучую смесь для разрозненного осознания. Такой опыт быстрее склонит наше сознание к сумасшествию, нежели примитивный, но более целостный опыт вандала. Умники в таких условиях, с их неустойчивым внутренним миром, скорее станут шизофрениками, нежели дикарь с дубиной и парой незатейливых мыслей в голове, наподобие: как бы забить мамонта и насытить свой желудок. Наше сегодняшнее с грехом пополам собранное 1-ое внимание тоналя, есть продукт коллективный. По отдельности же мы склонны к распаду. Созданная нами такая совокупная тональная «опухоль» чужеродна законам Вселенной, потому что она тормозит наше нагуальное творчество. Мы временно создали для себя удобное, но слабо жизненное общее пространство, из которого боимся выйти. И возможно, только наши усреднённые долгой историей существования эгрегоры Цивилизации в целом в большей степени определяют нашу выживаемость. Как указывалось в первой части книги, даже ненормальные по образу жизни Цивилизации распадаются не сразу, в отличие от одиночек, для этого нужно время.

И видимо, можно переносится в другие галактики, миры, но, всегда ощущать за спиной мощь синтаксиса Цивилизации своего вида, будучи автоматически «подключенным» к её эгрегору. Таким образом, любой из нас воспринимает мир в обще утверждённом коллективном синтаксисе. Расстояния тут не имеют значений.

Конечно же, в должной мере за фиксацию точки сборки ответственна сама чел.форма, как данность. Наша Цивилизация лишь до-настраивает её до нормативного положения. Но даже эта доля подстройки является весомой в структурировании нашей общей «нормальности» восприятия реальности. За то, что мы делаем со своим 1-ым вниманием, отвечает вся Цивилизация. Как полезные, так и мало пригодные продукты нашего осознания являются специфически человеческими и им, пожалуй, не найдётся аналогов во всей Вселенной. Зачем ей повторяться в своём опыте? Об этом говорят и толтеки, отмечая, что в их видении Орла или, иначе, Аса, отвечающего за наше рождение, человеческие чаяния отражаются очень слабо, как непродуктивные варианты осознания.

Люди знания в связи с этим ввели различие между понятиями человеческая форма, которую мы не всегда удачно до-настраиваем в процессе жизни, и того первозданного шаблона-матрицы, из которого она оформляется. Возможно, многие религии заблуждаются, заявляя, что мы созданы по образу и подобию с богом. Подобие, может быть, и есть, но в той мизерной его части, в которой мы ещё не умудрились исказить свою естественную природу до неузнаваемости.

Таким образом, наша человеческая форма и издержки синтаксиса всей Цивилизации задают ритм тонального времени. В частном случае, возможности сознания косвенно можно оценивать только по одной форме проявленности, то есть «по одёжке». Например, по разнообразию и усложнённости органов чувств, а так же по мощности буферного компьютера (у нас – мозга), которые соответствуют объёму обрабатываемой информации. Хотя использование его может быть не полным, как, например, в нашем случае – не более 5%. Но это уже проблемы иного характера, указывающие на инерцию в развитии.

Стоит оговориться, что подобную оценку корректно производить, если форма восприятия мира «спущена» от АСов. Лишь тогда наши Создатели определяют степень соответствия мощности осознания и его облекаемой формы. Но, если конфигурация выбрана субъектом самостоятельно в процессе его самотрансформаций, то в этом случае подобные заключения будут ошибочными.

Например, люди знания могут превращаться в животных или насекомых, что совершенно не означает, что в таком виде они взаимодействуют с Миром через пару усиков какой-нибудь бабочки и три сотни нейронов её головного мозга. Ведь энергетическое тело и соответственно мощность осознания остаются у них прежними, лишь немного модифицируясь.

Конечно же, автор не производил над собой подобные эксперименты, и пока многие утверждения толтеков остаются для него загадкой. Но, в стремлении разобраться в этом вопросе, можно предположить, что хороший маг не теряет свои качества в любой упрощенной для него форме-присадке, а плохой может навсегда остаться в образе какой-нибудь козявки, неосторожно примеряя их простейшие тонали. Соответственно время в случае залипания в присадочной форме у путешественника-неудачника будет протекать как у насекомого. Или как у любого другого организма, с которым он «органически» отождествился, сильно изменив при этом первоначальные параметры своего энергетического тела и не в лучшую сторону.

Но, если за букашкой, а вернее в букашке скрывается опытный маг со своей мощной базовой энергоструктурой, то его тональное видение мира, вероятнее всего, будет соответствовать его обычной форме, а не используемой. Маг останется магом и с крылышками мотылька, и в перьях вороны. Его порог саморефлексии останется прежним, а задействованные им обличия не пристанут к нему с их упрощёнными характеристиками.